А планами нас стращали не то что ты, Анатолий Иваныч, - головами куда повыше.
Дикий луг оделся росой. Сквозь низкие тучи проглянула хитрая, лисья мордочка месяца.
- Ну, знаете, - сердито нахмурился Горохов, - вы так черт знает до чего договоритесь!..
- Мы не договоримся! - загремел старик. - А если нужно будет, так я где угодно заявление сделаю: плевал я на твои планы и бесконечности, если стране алмаз нужен! Не для дяди на зимний риск идем. Понял?
Стало тихо. Тесно прижавшись к высокому Алаторцеву, сидел Савельев и свирепо раздувал ноздри. Он боготворил Алаторцева и знал, что старик умеет сохранять спокойствие. А сейчас он заорал потому, что его обидели. Лешка Пашков, зачарованно глядевший в костер, поднял на Горохова круглые глаза и полез за кисетом.
- Так вот что, - медленно сказал Горохов, - я отвечаю за нашу поисковую партию.
В тайге главное - слитность, чувство локтя. Чтобы существовать, мы должны быть машиной, единой, сильной машиной. И я в этой машине, если хотите, - мотор, руль.
А вы - колеса, подчиненные моей воле. Ясно? Пока мы здесь, вы будете беспрекословно выполнять мои приказы. Завтра мы отсюда уходим. Поиски прекращаем. Все!
- Эх, ты... - покачал головой Алаторцев. - Никакое я не колесо, а полноправный гражданин Советского Союза. Понял?
Старик обернулся к людям и спросил:
- Как, ребята, считаете, будем продолжать поиски?
- Будем, - ответил Мишка Савельев.
- Да, - сказал Сизых.
- Да, - сказал Лешка.
Горохов собрал глаза узкими, собольими щелочками.
- Критиковать меня критикуйте, но такого решения вам принимать никто не давал права.
- Давали, - успокоил его Алаторцев, - из рук в руки получили. Прямиком из ЦК.
Точка. Единогласно, что ли?
- Я против, - сказал Горохов и ушел к себе в палатку.
- Ладно, - вслед ему крикнул Алаторцев, - отметим в протоколе!
"...Резолюция собрания членов профсоюза. Слушали и постановили: поиски алмазов на Сумаре продолжать. А.И.Горохову предложить остаться вместе с нами и давать научный взгляд на поиски. А если не хочет - пусть уходит, провианту все равно не дадим, потому что у самих очень мало. За председателя - Алаторцев". ...Я отложил письмо в сторону.
- Ну как? - весело спросил меня Сапырин. - Любопытно, а?
- Очень. Только кое-что непонятно. Чем все это кончилось? Нашли алмазы у Сумары или нет?
- Понимаешь, старик, дело тут не только в алмазах. Тут вроде любовь-злодейка замешана. Хотя, черт его знает, может быть, это все фантазия. Алаторцев в конце пишет, что Горохов-то вроде у другого геолога их экспедиции, - Сапырин заглянул в письмо, - у Воронова, девушку любимую хотел отбить, что ли... Поэтому, мол, и торопился уйти. Словом, во всем деле разобраться стоит: иди в бухгалтерию, оформляй командировку.
Я добрался до экспедиции через три дня. Алаторцева я не увидел: он еще не возвращался с Сумары. И Горохова тоже не застал: он всего лишь два дня назад ушел обратно в партию вместе с геологом Наташей Рябининой.
- Зачем они пошли? - спросил я начальника экспедиции профессора Цыбенко.
Старик посмотрел на меня, хмыкнул в бороду и ответил:
- Правдоискательство, мой друг, правдоискательство. Девица хочет реабилитировать Горохова, потому что я назвал его, изволите ли видеть, дезертиром...
Ласка
1
- Неужели сбились, Наташа?
- Не знаю. У тебя спички есть?
- Да.
- Зажги.
Горохов слез с оленя, достал из кармана коробок и начал чиркать спички одну за другой, ломая их. Ветер швырял верхушки кедров. Тайга гудела тоскливо, сердито...
- Спички сырые, - сказал Горохов. - Черт, неужели сбились?
- Заночуем здесь? - спросила Наташа. Горохов подошел к ней и вздохнул.
- До зимовья должно остаться не больше пяти километров. Может, дотянем?
- Дай мне спички, - попросила девушка.
Горохов нашел ее руку, и она почувствовала, какие у него холодные пальцы.
- Ты замерз?
- Нет. Немного.
Наташа опустилась на колени, согнулась и, спрятав коробок в ватник, зажгла с третьего раза спичку. Она успела разбросать снег вокруг себя и приглядеться:
тропы не было. Дула пороша. Все следы замело. Непроглядная тьма легла на землю так плотно, что даже запуталась в ногах у деревьев. Олени не хотели идти вниз.
Горохов с остервенением бил их кулаками в бока и тянул за собой изо всех сил.
- Не надо, Толя, ведь все равно не пойдут. Давай лучше костер разложим.
- Какого черта нам этот костер? Все равно не разожжем. Ветер...
Ветер... Он коварный здесь, в Саянах. Он заметает тропу, он вяжет людей незримыми ледяными ниточками.
- Топор у тебя, Толя?