Он обернулся. Незнакомый юноша в гимнастерке без погон наклонился к самому уху:
- Товарищ прапорщик, вас срочно ждут в Совете.
Петроград вызывает к прямому проводу. Машина у подъезда...
"Товарищ прапорщик" - к этому сочетанию он все еще никак не мог привыкнуть. "Товарищ Крыленко", "товарищ Абрам" - да, это звучало. Но "товарищ прапорщик"...
Машина сорвалась с места, едва захлопнулась дверца. Уже на ходу, когда глаза привыкли к темноте, он заметил, что в кабине есть кто-то еще.
- Николай Васильевич, не удивляйтесь... - По голосу он узнал одного киевского большевика, члена Совета рабочих и солдатских депутатов. Сообщение чрезвычайной важности: в Петрограде расстреляна мирная демонстрация. Правительство перешло в наступление. Ленина обвиняют в измене. Повсюду начались аресты большевиков. Есть телеграмма и о вас. Вот читайте...
Он чиркнул спичкой. Машину трясло на спуске булыжной мостовой, рука со спичкой дрожала, но и в едва мерцающем, колеблющемся свете удалось прочитать: "...прапорщика Крыленко... немедленно задержать... доставить в Петроград... Товарищ военного министра Савинков".
- Ну и что же решил Совет? Задержать и доставить?..
Шофер притормозил. Улица была пустынна.
- Водитель свой... Большевик. Решайте, Николай Васильевич. В Совет, пожалуй, не стоит. Там есть и меньшевики, и эсеры. Всякое может случиться. Приказ о вашем аресте уже всем известен.
Решение созрело немедленно. Да, да, в Петроград, сейчас же. Но не под конвоем. За здорово живешь он им в руки не дастся.
- На вокзал, пожалуйста. - Крыленко нащупал в темноте руку соседа, крепко пожал ее. - Вы не знаете расписание поездов?
- Прямой на Петроград есть только утром. Но через полчаса отходит могилевский. Там можно пересесть.
...Поезд еле тащился от станции к станции, пренебрегая расписанием. Уже перевалило за полдень, когда показался наконец Могилев. Поезд на Петроград ушел еще утром. Оставалось ехать до Пскова: лишняя пересадка, но все-таки ближе к цели.
В запасе было еще три часа. Не так уж, в сущности, мало: фронтовая военная организация помещалась близко от станции, можно было провести совещание, обсудить самые острые проблемы дня, ответить на вопросы. Нельзя же терять время даром!
- Прапорщик Крыленко? Это вы?
Окликнувший его красавец капитан, загадочно улыбаясь, оглядывал Крыленко с головы до ног.
- Я вас сразу узнал. Ваши речи в Петрограде...
О, это было прекрасно! Какими судьбами к нам? Давно ли? Надолго?
Он сыпал вопросы, лучезарно улыбаясь, и явно не имел ни малейшего намерения отпускать его.
- Извините, капитан... Я спешу...
- Бог мой, в нашей дыре можно еще, оказывается, куда-то спешить!.. Позвольте, я вас провожу. Такая честь...
Встретить бы хоть нескольких большевиков, только этот капитан его бы видел!.. Иначе не оторваться. Если затеять на улице скандал, случайные прохожие скорее всего поддержат капитана: как-никак старший по званию. Откуда им знать, что происходит? И не все же сочувствуют большевикам.
Надо было выиграть время.
- Проводите меня, пожалуйста, на телеграф, капитан. Мне надо срочно связаться с ВЦИКом.
- Охотно...
Навстречу шли трое офицеров - два поручика и один подпоручик.
- Господа! - крикнул капитан. - Помогите разоружить изменника. - И выхватил из кобуры пистолет.
Подпоручик услужливо подбежал, стал шарить по карманам.
- Это ложь! Я не изменник, а член Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Крыленко. Вы ответите за самоуправство.
Капитан ткнул ему в спину дуло пистолета.
- Ответственность беру на себя. Есть приказ об аресте.
...В его "деле" лежал документ - всего несколько строчек, но они решали его судьбу: "Если поводов у гражданской судебной власти не будет, то содержать под стражей прапорщика Крыленко по моему личному приказу. Министр-председатель А. Керенский".
Поводов у "гражданской власти" не было, но в тюрьму его все-таки упекли: министр-председатель испытывал страх перед прапорщиком.
Военная тюрьма "Кресты" была издавна известна суровым режимом и высокими стенами. Но и оттуда, из-за высоких стен, дошла на волю весть о том, что Крыленко не смирился, что он объединил вокруг себя арестованных большевиков и что все они потребовали немедленного освобождения, угрожая в противном случае принять ответные меры.
Узнав об этом, армейские большевики опубликовали в газете "Рабочий путь" приветствие "арестанту"
Крыленко: "Насилие, совершенное над Вами врагами революции и врагами нашей партии, не изгладило из памяти... Вашего имени, которое по-прежнему остается для нас символом революционной чести и революционной отваги. Конференция просит у Вас разрешения выставить в нашем кандидатском списке в Учредительное собрание Ваше имя, которое будет его украшать".
После сотен резолюций протеста, после голодовки, объявленной офицерами-большевиками, заточенными в тюрьму, откуда-то "сверху" пришел лаконичный приказ: "Прапорщика Крыленко из-под стражи освободить".
Приветствие "арестанту" оказалось все же сильнее приказа премьера.
До штурма Зимнего оставался один месяц...
ШТУРМ
Открытие съезда Советов Северной области было назначено на три часа дня, но еще утром все большевистские делегаты собрались в одной из комнат третьего этажа, чтобы выслушать и обсудить важнейшее сообщение: накануне ЦК принял предложение Ленина о вооруженном восстании.
Крыленко только что вернулся с Западного фронта - привез хорошие вести.
- На Минский гарнизон можно рассчитывать.
В случае необходимости разоружит части, которые двинутся в поддержку контрреволюции.
- Значит, Питеру поможет? - голос делегата из Выборга.
- Выделит корпус, - подтвердил Крыленко.
- А флот?
Поднялся Дыбенко, красавец, моряк-богатырь, с черной как смоль бородой.