В январе 1718 года царь Петр I ждал возвращения блудного сына Алексея, бежавшего в австрийские владения из опасения пострижения в монахи и утраты права на корону. Отправляясь из Неаполя в Петербург, Алексей благодарил отца за обещанное «мне, всякие милости недостойному, в сем моем своевольном отъезде, буде я возвращусь, прощение». Он полагал, что гроза миновала…
Однако создававший свою «регулярную» империю государь не мог допустить и мысли об угрозе ее благополучию даже от собственного сына. Их встреча произошла 3 февраля 1718 года в Кремлевском дворце. Царевич рыдал и каялся; Петр вновь обещал ему прощение при условии отказа от наследства, признания вины и выдачи сообщников. На следующий день после «примирения» началось следствие – царевичу предъявили «пункты», после которых стояла приписка: «Ежели что укроешь, а потом явно будет, то на меня не пеняй, понеже вчерась пред всем народом объявлено, что за сие пардон не в пардон».
При этих обстоятельствах в 1718 году, еще до возвращения царевича в Россию, была создана Тайная канцелярия розыскных дел, которая должна была вести дознание о его «измене». Это учреждение стало первой специализированной отечественной службой безопасности или политической полицией. Тогда же в новой столице Петербурге появилась и полиция обычная. Первые отечественные городовые следили за порядком на улицах и за ценами на рынках. Тайная же канцелярия и ее преемники ведали преступлениями государственными, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности.
Тогдашний политический сыск отличался от деятельности аналогичных органов XIX и XX столетий. Это, во-первых, направленность (и с точки зрения нормативно-правовой базы, и с точки зрения практики следствия) большей частью на борьбу с оскорблением личности государя в разных формах – становление российского самодержавия во главе с сакральной фигурой «великого государя» не могло не вызывать подобного отношения к всевозможным «непристойным словам». Во-вторых, так как главной целью следствия было получение от «клиента» признания своей вины, то в качестве обычной процедуры применялись пытки. Третьей особенностью является отсутствие у тогдашних «спецслужб» местного аппарата и соответствующих информационных возможностей.[1]
Вероятно, мало кому не доводилось слышать или читать про Тайную канцелярию петровского времени, или Тайную розыскных дел канцелярию, как называлось это учреждение при императрицах Анне Иоанновне и Елизавете Петровне, или Тайную экспедицию Сената при Екатерине II, где велись расследования по не менее известному «слову и делу». В десятках книг можно встретить зловещую характеристику деятельности тайного сыска, подобную той, что в относительно «свежем» учебнике отечественной истории дана работе Тайной канцелярии в эпоху пресловутой «бироновщины»: «Повсюду рыскали шпионы, ложные доносы губили любого, кто попадал в стены Тайной канцелярии. Тысячи людей гибли от жесточайших пыток».[2] Читатели, как правило, им верят: в нашей социальной памяти живучи представления о репрессиях государства против своих граждан.
Между тем в XVIII веке власть имущие относились к подданным всё же несколько иначе, хотя борьба за власть всегда была опасным делом. Не раз описанные политические процессы – дела царевича Алексея и Артемия Волынского, Василия Мировича, Александра Радищева, следствия о массовых народных выступлениях и появлении самозванцев (самым известным из них стал Емельян Пугачев) – велись с редкой жестокостью и заканчивались суровой расправой. Но мы сознательно отказались от рассказа о громких политических делах и важных клиентах тайного сыска. Судьба большинства из них известна, и они отчасти заслоняют десятки и сотни дел российских «обывателей» из всех слоев общества, которым волею судеб – по вине, с горя, а то и с неумеренной радости, по нелепой оплошности или по злобе ближнего – довелось побывать в застенке и познакомиться с методами дознания. В их историях, как правило, нет политических заговоров и придворных тайн, но они дают представление о зарождавшемся в новое время механизме политического сыска, его попытках контролировать повседневную жизнь подданных. Кроме того, массовые документы позволяют нам услышать живые голоса незнаменитых людей XVIII столетия, хотя и с известным искажением – «речи» подследственных доступны нам в подавляющем большинстве в изложении казенным языком протокола. Из бесстрастных бумаг мы узнаем, что их волновало, вызывало одобрение или возмущение в той специфической сфере, которая затрагивала безопасность или престиж власти; увидим, как они с помощью властей, в данном случае – путем поставки Тайной канцелярии «клиентов» по реальным или ложным обвинениям, – решали свои частные проблемы.
О их судьбах и приключениях в «интерьере» тайного сыска и рассказывает наша книга. Читателю предстоит знакомство с исполнительными служаками, палачами, подследственными, свидетелями, благонамеренными «доносителями» и убежденными кляузниками. Мы проследим весь круг «хождений по мукам» – от анонимного доноса или «сказывания» «государева слова и дела» до следствия, сибирской ссылки или плахи. Однако страшное и смешное часто стоят рядом: человеческие трагедии сопровождались курьезными ситуациями, хотя, заметим, самим участникам этих происшествий было не до смеха.
Задача авторов этой книги во многом облегчается тем, что историей политических преступлений в России много и плодотворно занимались наши предшественники, к работам которых нельзя не обращаться при рассмотрении данной проблемы. Эта тема интересовала историков XIX – начала XX века;[3] после некоторого перерыва, когда политический сыск рассматривался преимущественно с точки зрения классовой борьбы, эта тема вновь стала разрабатываться в Новейшее время.[4]
Помимо известных по литературе событий и лиц в нашей книге использованы несколько сотен дел хорошо сохранившегося архива петровской Тайной канцелярии и ее преемников; протоколы и поступавшие по делам указы и резолюции, списки арестантов и ссыльных.[5]
Рамки нашего повествования ограничены 1801 годом, когда Александр I манифестом от 2 апреля повелел «не только название, но и самое действие тайной экспедиции навсегда упразднить и уничтожить», поскольку «в благоустроенном государстве все преступления должны быть объемлемы, судимы и наказуемы общею силою закона». Правда, очень скоро выяснилось, что и в «благоустроенном государстве» тайная полиция является отнюдь не лишним институтом; политический сыск стал вечным государственным учреждением, невзирая на любые социальные перемены и революции.
См.: Севастьянов Ф. Л. От тайного сыска к политическому розыску: вопрос об организации спецслужб в России в первой четверти XIX в. // Исторические чтения на Лубянке. 2003 г.: Власть и органы государственной безопасности. М., 2004. С. 27.
История России с начала XVIII до конца XIX в. / Под ред. А. Н. Сахарова. М., 1996. С. 121.
См.: Есипов Г. В. Люди старого века. Рассказы из дел Преображенского приказа и Тайной канцелярии. СПб., 1880; Он же. Тяжелая память прошлого: Рассказы из дел Тайной канцелярии и других архивов. СПб., 1885; Семевский М. И. Слово и дело государево. СПб., 1884; Барсуков А. П. Рассказы из русской истории XVIII в. по архивным документам. СПб., 1885; Веретенников В. И. История Тайной канцелярии петровского времени. Харьков, 1910; Он же. Из истории Тайной канцелярии. 1731–1762 гг. Очерки. Харьков, 1911; Новомбергский Н. Я. Слово и дело государевы. М., 2004. Т. 1–2 (переиздание работы 1909–1911 гг.).
См.: Сивков К. В. Тайная экспедиция, ее деятельность и документы // Ученые записки (далее – УЗ) МГПИ им. В. И. Ленина. М., 1946. Т. 35. Вып. 2. С. 96–110; Джинчарадзе В. З. Из истории Тайной экспедиции при Сенате (1762–1801) // УЗ Новгородского государственного педагогического института. Новгород, 1956. Т. 2. Вып. 2. С. 83–117; Голикова Н. Б. Политические процессы при Петре I. По материалам Преображенского приказа. М., 1957; Анисимов Е. В. Дыба и кнут: Политический сыск и русское общество в XVIII в. М., 1999; Он же. Политический розыск и тайная полиция в XVIII в. // Жандармы России. СПб., 2002. С. 89–200; Ефимов С. В. Тайная канцелярия в Санкт-Петербурге при Петре I (размещение, внутренняя организация, финансирование) // Петербургские чтения. 1995. Материалы научной конференции. СПб., 1995; Переладов К. Г. Законодательство и практика борьбы с анонимными и ложными доносами после смерти Петра I (1725–1730) // Ораниенбургские чтения. СПб., 2001. Вып. 1. С. 142–149; Он же. Законодательные акты в сфере политического сыска (1730–1762) // Общественная мысль и традиции русской духовной культуры в исторических и литературных памятниках XVI–XX вв. Новосибирск, 2005. С. 84–93; Бурукин В. В. Андрей Иванович Ушаков: личность и государственная деятельность: Автореф. дисс. канд. ист. наук. Воронеж, 2005.
См.: Российский государственный архив древних актов (далее – РГАДА). Ф. 7. Оп. 1–2. Дела важнейших политических процессов (А. М. Девиера и П. А. Толстого, А. П. Волынского, князей Долгоруковых, Э. И. Бирона, Б. Х. Миниха, М. Г. Головкина и А. И. Остермана, А. П. Бестужева-Рюмина, гвардейских солдат и офицеров 1730-1770-х гг.) и дела о самозванцах хранятся отдельно (РГАДА. Ф. 6. Оп. 1).