Джума мечеть выглядела особенно скорбной. Чуть ниже нее пристань оглашалась воплями и причитаниями купцов. Товары, отнятые у них, перетаскивались с кораблей на сушу, грузились на арбы, запряженные волами и верблюдами.
У Александрийского вала24 громоздились горы трупов. Низкорослые хазары, опоясанные поверх куцых тулупов широкими ремнями, надвинув на хищные глаза меховые шапки, с мечами в руках рыскали повсюду. То и дело раздавались их выкрики:
- Эй, мокрица, куда лезешь?! Сойди с крепости - оставим от тебя мокрое место.
- Взбирайтесь хоть не на крепость, а на седьмое небо, все равно от нас не уйдете!
- Эгей, где вы? Слушайте и знайте: стопа "колосса на глиняных ногах" впредь не коснется этих мест! Покоритесь хагану!
Над зубчатыми стенами величественного Александрийского вала, гигантские замшелые камни которого были спаяны свинцом" все еще развевались черные знамена. Каких только усилий ни прилагали хазары, но снять их не удавалось. Темные ступени и стены вала поросли травой и кустарником. Воины халифа, хоронясь в кустах и траве, осыпали стрелами хазар, взбиравшихся на стены крепости:
- Эй, дикари, эти священные черные знамена неприкасаемы? Прицельно пущенные стрелы делали свое дело. Хазары метались в бессильной ярости.
- Ну, ничего, сочтемся!..
...Который день Дербент клокотал. Хазарские конники с факелами в руках в предутреннем сумраке кружились возле Александрийского вала. Замечая при свете факелов мертвые тела, они орали на собирателей трупов:
- Ослепли, что ли?! Глядите, сколько падали валяется здесь, уберите!
- Лентяи, поторапливайтесь, скоро солнце взойдет - сюда подойти нельзя будет из-за вони мертвечины!
Собиратели трупов, повязавшие себе рты платками, наткнулись под стеной на большой труп.
- Какой здоровенный, его тоже отнесем сжигать?
Предводитель всадников рявкнул:
- Дурак, сожжешь тело мусульманина, так он же в рай попадет!25 Вали его в яму, закопай!
Собиратели трупов изнемогали. Все вместе они еле приподнимали павших в тяжелых воинских доспехах.
Тела мусульман зарывали в землю, а тела тюрков складывали, как дрова, и поджигали.
Смрад горелого мяса распространялся вокруг. Всадники, прижав к носам рукава, пришпоривали коней.
В Дербенте наступали черные рассветы. Дым, поднимающийся от огромной кучи трупов, окутывал Александрийский вал, а ветер раздувал столбы пламени, прорывающегося сквозь клубы дыма. Пламя дрожащими языками лизало верхние камни вала.
Собиратели трупов, привязав к своим лошадям и мулам еще живых воинов халифа, волокли их к глубоким ямам... Израненные муджахиды - борцы за веру не сдавались до самого конца: из последних сил обхватив хазар, стаскивали их вместе с собой в яму.
Воины халифа были искусными лучниками, хазары несли ощутимые потери. Из бойниц крепости то и дело раздавался свист летящих стрел. Стражники поносили хазар:
- Грабители! Клянусь аллахом, халиф Гарун покарает вас!
- Мерзавцы, мы сложим свои головы за халифа, но не сдадимся!
Хазары, приходя в бешенство, становились еще беспощадней. Но, слыша доносившиеся из ямы стоны воинов халифа, тешились: "подыхайте там, ваш потусторонний мир там".
Много кровавых битв повидал Александрийский вал, но такое бедствие накатилось на него впервые. Все стены вала были испещрены наконечниками стрел.
По рекам Рубас и Инджи плыли трупы. Построенная халифом Гаруном на реке Рубас мельница превратилась в развалины. Колыхались волны и трупы, ударяясь, как дохлые рыбы друг о друга, кружились в мельничном пруду. Бассейны Масруф и Купольный неподалеку от города тоже были завалены трупами.
У всех железных ворот Дербента вооруженные хазары несли караул. Без разрешения хагана никто не смел покидать город и входить в него. Было время, когда халифы не пропускали через эти ворота гонцов хагана с открытыми глазами. Говорили: "Пусть не видят проходов". Бывает, что судьба отворачивается.
Несколько писарей с подвешенными к поясам глиняными чернильницами наспех составляли перечень награбленного и списки пленных. Рябой писарь в тулупе, распухшее лицо которого делало его похожим на дива-страшилище, допрашивал пленника, закованного в цепи:
- Как зовут?
- Шибл.
- Откуда?
- Из Билалабада...
- Род занятий?
- Купец.
- Сколько товаров мы у тебя забрали?
- Караван бумаги.
Услышав слово "бумага", рябой писарь обрадовался. Торопливо повесил на шею Шибла свинцовую пластинку. Купец сглотнул слюну и горестно глянул в сморщившееся от смеха рябое лицо писаря. Два волоска на носу писаря вздыбились, как пики. Надо было найти путь к спасению. Мордастый писарь наставительно дернул его за бороду:
- Ты - одна тысяча пятисотый. Запомни! Одна тысяча пятисотый! И проходи направо.
- Ну, что ж, пройду. - Шибл ненавидяще глянул на писаря.
- Эй, толстобрюхий, поди сюда!
- Иду.
- А тебя как звать?
- Салман!
- А ты чем занимался в Дербенте?
- Я - владелец табуна, лошадник. Приехал купить породистого жеребца на конском базаре. Я не дербентец.
- Жеребец, жеребец. Ха... ха... ха!.. Настоящий жеребец - халиф Гарун ар-Рашид!.. Откуда родом?
- Из округа Мимат... Из Билалабада.
- А ты будешь одна тысяча пятьсот первым. Возьми вот свинцовую пластинку, повесь себе на шею. Не бойся, - голова не отвалится. И ты проходи направо.
- Эй, вояка усатый, иди сюда! Кто ты?