не позабывайте, что у вас есть еще международное окружение; не скулите по поводу того, что не можете строить социализма благодаря нашей технико-экономической отсталости, ибо все же у нас есть все для построения социализма; но не позабывайте, что вы не живете одни на свете, не позабывайте, что вы находитесь в международном окружении, что с этой стороны против вас расположены огромные силы международного капитализма. Именно эта мысль и выражена в той цитате, которую мы привели, мысль, которую приводит бесконечное количество раз т. Зиновьев в разных вариантах. Если просмотреть все выдержки из Ленина (в том числе и приводимые тов. Зиновьевым в его "Ленинизме") против "окончательной победы социализма в одной стране", то можно без труда увидеть, что речь идет именно о внешних опасностях. Между тем тов. Зиновьев запутывает вопрос, смешивая в одну кучу внутренние и внешние опасности. В этом отношении чрезвычайно любопытно следующее. На с. 278 своей работы тов. Зиновьев пишет:
"Никто, надеемся, не упрекнет в пессимизме такую книгу, как "Азбука Коммунизма".
Эта книга писалась тогда, когда революция наша шла триумфальным шагом от победы к победе. В ней мы читаем:
"Коммунистическая революция может победить только, как мировая революция... При таком положении, когда рабочие победили только в одной стране, очень затруднено экономическое (везде подчеркнутое - в подлиннике) строительство, организация хозяйства... Если для победы коммунизма необходима победа мировой революции и взаимная поддержка рабочими друг друга, то это значит, что необходимым условием победы является интернациональная (международная) солидарность рабочего класса".
Это не "пессимизм", это - просто - азбука коммунизма (без кавычек).
Таким образом, тов. Зиновьев в простоте душевной полагает, что он может прикрыться азбукой коммунизма. Увы! В действительности эта азбука (равно как и "Азбука") говорят целиком против него.
Прежде всего посмотрим, где тов. Зиновьев поставил многоточие. Он его поставил два раза. Заглянем, что же стоит в "Азбуке" на этих местах? А вот что. Вслед за положением, что коммунистическая революция может победить лишь как мировая революция, идет следующее выпущенное тов. Зиновьевым место:
"Если бы получилось так, что в одной какой-нибудь стране рабочий класс стал у власти, а в других странах он был не за страх, а за совесть предан капиталу, то в конце концов эту страну крупные разбойничьи государства задушили бы. В 1917, 1918 и 1919 гг. все державы душили Советскую Россию; в 1919 г. они задушили Советскую Венгрию. Но задушить Советскую Россию они не могли потому, что внутреннее положение у самих великих держав было такое, что приходилось думать, как бы не слететь самим под напором собственных рабочих, которые требовали вывода войск из России. Значит, во-первых, самое существование пролетарской диктатуры в одной стране поставлено под угрозу, если нет поддержки от рабочих других стран. Во-вторых (далее следует приведенное Зиновьевым место о затруднительности - - а не о невозможности, т. Зиновьев! - экономического строительства).
За сим второй пропуск у Зиновьева. Восстанавливаем и это место. Оно объясняет причину затруднений: "Такая страна,- читаем мы в "Азбуке",ничего или почти ничего не получает из-за границы: ее блокируют со всех сторон".
Недурно цитирует т. Зиновьев! Удачно ставит многоточия, как раз там, где это ему нужно, где это идет на потребу оппозиции! Дополним азбучные цитаты еще одной. В 45 "Азбуки" идет речь о мелкобуржуазном характере страны, о собственнических инстинктах крестьянства, об остатках этих инстинктов даже у части рабочих. Какой вывод делает "Азбука"? 1) Дело строительства коммунизма в России "есть дело величайшей трудности"; 2) различные помехи внутреннего характера "затрудняют осуществление наших задач, отнюдь, однако, не делая невозможным такое осуществление". Это совсем, совсем не по Зиновьеву. Это - по Ленину.
Итак, т. Зиновьев превратно толкует Ленина и уж совершенно зря ссылается на азбуку коммунизма. Напрасно т. Зиновьев запутывает вопрос. Было бы бессмысленным вести спор о том, есть ли у нас гарантии построения социализма при любом возможном международном положении, при наличии, скажем, интервенции со стороны капиталистических стран. Ясно, что единственной гарантией от внешних опасностей является международная революция.
По этому вопросу у нас нет никакого спора. Не об этом идет спор, не здесь пролегает та линия, которая отгораживает систему взглядов нашего Центрального Комитета от той системы взглядов, которую защищает оппозиция. Спор идет о том, сможем ли мы строить социализм и построить его, если мы отвлекаемся от международных дел, т. е. спор идет о характере нашей революции. Можем ли мы сказать вместе с Лениным, что центр тяжести для нас переносится на культурничество, если бы не наши международные обязанности и т. д.? Или наша отсталость обязательно должна потянуть нас на дно? Так стоит вопрос. Что дело обстоит именно так, об этом свидетельствует история расхождений с теперешней оппозицией. Впервые разногласия наметились у нас по этому вопросу на одном из заседаний Политбюро, где т. Каменев, а отчасти и т. Зиновьев сказали, что нам не одолеть задачи строительства социализма, потому, что у нас технико-экономическая база отсталая ""40"". Об этом мы говорили и на XIV съезде. Следовательно, вопрос не стоит так просто, как это представляется с первого взгляда, и мы обязаны различать его правильную постановку от неправильной. Можно, конечно, спросить:
почему необходимы такие тонкости, для чего нам нужно, с одной стороны, ставить вопрос относительно возможности борьбы с капиталистическим миром, с капиталистическими интервенциями, войнами и т. д., а с другой стороны, от этого вопроса отделять вопрос о внутреннем сочетании наших сил, когда в действительной жизни одно и другое марширует вместе и реально одно от другого неотделимо? В ответ на это следует привести ряд очень веских и очень убедительных аргументов.
В самом деле, если нам предстоит пережить известную полосу мирного развития, скажем, в течение нескольких лет, то при такой постановке вопроса, которая говорит, что мы не можем построить социализм в нашей стране в силу нашей технико-экономической отсталости, в силу того, что у нас крестьянство слишком велико, мы неизбежно должны, двигаться весь этот мирный промежуток времени на оси перерождения. Если ответить отрицательно на вопрос, который положительно решался Лениным, когда он анализировал внутренние силы нашего развития,- то тем самым нужно брать под сомнение все решительно: социалистический характер наших государственных предприятий, социалистический характер нашей диктатуры, социалистический характер динамики нашего экономического развития и социалистический характер динамики нашего государства. Ибо, если мы отрицательно отвечаем на вопрос о возможности построить социализм ввиду внутреннего сочетания классовых сил в нашей стране, то развитие производительных сил в нашей стране обязательно будет совпадать с таким его развитием, которое, в большей или меньшей степени, дает перевес капиталистическим элементам. Это будет "обеспечивать" такой характер развития, который наверняка будет перемещать центр тяжести в сторону крестьянства против рабочего класса. Это будет сопровождаться обязательно такой перегруппировкой людей в системе нашего государственного аппарата, при которой можно выйти на трибуну и сказать, что сверху мы превращаемся в бюрократию, отрывающуюся от рабочей массы, а нижние этажи нашего государственного аппарата затопляются кулацкими элементами. Т. е. вся "позиция оппозиции", которая намечается теперь, позиция, которая атакует партию по линии доказательства нашего перерождения, вытекает из того, что товарищи подвергают сомнению те места из Ленина, где он прямо говорит, что у нас есть все необходимое и достаточное для построения социалистического общества.
Из этого же расчленения вопроса вытекает и действительно революционно-марксистская, действительно интернациональная постановка вопроса.
Если люди говорят о международной революции при каждом удобном и неудобном случае, то не всегда это выражает максимум революционности. Может быть такая постановка вопроса о международности революции, которая прямо противоречит революционной точке зрения. Вот, например, у того же Либера есть одно очень ехидное место, которое поясняет, чем отличается пролетарская революция от буржуазной. Перечисляя особые черты пролетарской революции, г. Либер пишет:
"Наконец, еще одна характерная черта социалистической революции - это ее международный характер (подумайте только, "международный характер"! Н. Б.).
Социалистический строй приходит на смену капитализму. Отличительной чертой капиталистического строя является то, что он создает мировое хозяйство...
Поэтому немыслимо представить себе осуществление социализма в одной какой-нибудь части этого хозяйства без того, чтобы все мировое хозяйство не было задето.
Социалистическая революция мыслима лишь как революция международная, и, следовательно, она предполагает известное состояние не только в одной, двух, трех, четырех, пяти странах, в большинстве промышленно развитых стран, ибо иначе произошло бы неизбежное столкновение между теми странами, которые не подготовлены к социализму, и теми, которые уже созрели для этого".
Ясно, какая здесь международность и как она здесь обосновывается. Вот она: "Не делай революции, не строй социализма, ибо придешь в столкновение с другими странами". Революция международная здесь представляется как известный однократный акт; будто бы сразу пролетариаты всех стран выходят на историческую арену и кричат: "Да здравствует революция!", и в два счета социализм подается им на блюде. Практически - политический смысл такого заклинания мировой революции заключается в морали: "Не иди вперед, не свершай революции в одной стране, потому что ты все равно не победишь", или, переводя на более современный язык:
"Куда тебе одному в городе Глупове, на одной улице дерзать построить социализм.
Зачем ты стоишь на такой национально-ограниченной точке зрения?" "Начнешь революцию в одной стране, перестанешь быть настоящим интернационалистом", - поучает нас Либер.
Такой "интернационализм" - оборотная сторона социал-предательства.
Еще раз повторяем. Спор идет о внутренних силах, а не об опасностях, связанных с заграницей. Спор идет, следовательно, о характере нашей революции.
Когда мы говорим о построении социализма в одной стране, мы под этой "одной страной" имеем в виду именно нашу страну. Мы не можем сказать, что в любой стране может быть построен социализм. Если бы, скажем, перед нами была какая-нибудь совершенно отсталая страна, без того минимума материальных предпосылок строительства социализма, которые есть у нас, то мы наших выводов сделать бы не могли. Значит, речь идет относительно нашей страны, со всеми ее характерными особенностями, с ее техникой, экономикой, с ее социально-классовыми соотношениями, с ее пролетариатом, с ее крестьянством, с определенным соотношением между этим пролетариатом и крестьянством. Так нужно ставить вопрос и в такой постановке вопрос о возможности построения социализма в нашей стране - это и есть вопрос о характере нашей революции. Раз наша революция предполагает все же такое соотношение, при котором строительство социализма возможно, раз мы имеем "все необходимое и достаточное" для построения социализма, то, стало быть, в самом процессе этого социалистического строительства нигде нет такого момента, начиная от которого это строительство стало бы невозможным. Если мы имеем внутри нашей страны такое сочетание сил, что по отношению к каждому прошлому году идем с перевесом социалистического сектора нашего хозяйства, и обобществленные секторы нашего хозяйства растут быстрее, чем частнокапиталистические, то в каждый будущий год мы выступаем с перевесом сил.
Если рассчитывать "в среднем", отвлекаясь от целого ряда возможных зигзагов и всяких случайностей, которые взаимно уравновешиваются, то в общем мы будем иметь восходящую линию развития. Совершенно непонятно, откуда может изнутри страны вылезти такая сила, которая сделает невозможным дальнейшее социалистическое строительство. Но так как реально жизнь протекает не на одной территории Советского Союза, так как пролетарская диктатура не находится на некоем изолированном острове, а занимает одну шестую часть света, находясь в окружении капиталистических пяти шестых, то возникает целый ряд опасностей международного характера. Если поставить вопрос, есть ли абсолютная гарантия против возможных интервенций, то должно сказать, что такой гарантии у нас нет. А так как в реальной жизни все находится во взаимной связи, одно влияет на другое, то, конечно, прав Ленин, когда он говорит, что окончательная победа социализма в одной нашей стране в условиях капиталистического окружения невозможна. Но когда тов. Зиновьев, Каменев, Смилга и др. эту мысль "сводят" к тому, что невозможно дойти до полного социалистического общества из-за нашей технической отсталости, то это будет неправильно и против этого нужно изо всех сил бороться. Против такого толкования нужно бороться именно потому, что иначе нельзя защищать ту линию, которая была намечена у т. Ленина. Всякие смешки насчет социализма "на одной улице", "в Пошехонье", в "Глупове" должны претить настоящему революционеру. Люди думают, что эти гнилые шутки весьма остроумны. А не соображают, что они просто жалки, ибо повторяют остроты Каутского о "социализме в Туркестане", остроты Гильфердинга о "социализме Бухарских мулл" и т. д. Это вздор, будто под этими социал-демократическими шутками скрывается революционный интернационализм. Здесь налицо простое дезертирство с поста в тот момент, когда трудно.
Сейчас на нас нахлынули новые трудности, связанные с нашей технико-экономической отсталостью, связанные с тем, что мы должны выискивать средства для наших капитальных затрат, связанные, наконец, с темпом развития, более медленным, чем тот темп, который был бы возможен при победоносной пролетарской революции в Европе. Конечно, эта победоносная революция радикально изменила бы положение вещей; темп индустриализации нашей страны через определенный промежуток времени чрезвычайно ускорился бы; мы должны были бы иначе реорганизовать наши производительные силы; мы получили бы другое соотношение между городом и деревней; мы гораздо быстрее смогли бы вовлекать в орбиту влияния индустрии наше отсталое земледелие. В общем, темп получился бы гораздо более быстрый. Сейчас мы идем гораздо более медленным темпом. Но этот сравнительно (сравнительно с темпом объединенного социалистического европейского хозяйства) медленный темп не есть отрицание возможности построить социализм в нашей стране. Этот темп выражает лишь относительно огромную трудность нашей строительной работы.
Так нужно решать вопрос относительно возможности построения социализма в одной стране. Для того чтобы привести этот вопрос в связь с некоторыми еще более общими вопросами, мы позволим себе напомнить вот о чем. Еще в полемике 1923 г.
мы говорили: если тов. Троцкий прав, и наша страна без государственной помощи западноевропейского пролетариата не в состоянии будет сохранить пролетарскую диктатуру, из-за столкновений с крестьянством, то это обязывает к очень большим выводам. Ведь если мы распространим пролетарскую революцию на весь мир, то мы получим примерно такое же соотношение между пролетариатом и крестьянством, какое мы имеем в Советском Союзе. Ибо, когда пролетариат возьмет власть в Англии, то ему придется иметь дело с Индией и др. бывшими английскими колониями. Если пролетариат возьмет власть во Франции, ему придется иметь дело с Африкой. Если пролетариат возьмет власть во всем мире, ему придется иметь дело со всеми другими крестьянскими странами. Мировому пролетариату придется решать проблему, как ужиться с мировым крестьянством. А если здесь имеется такое же примерно соотношение, как и в Советском Союзе, то, сделав соответствующие выводы из теории неизбежной гибели без помощи извне, volens-nolens ""41"" придешь к куновской постановке вопроса, которая гласит, что мир "не дозрел" до социалистического переворота. Имеется колоссальное количество крестьян, которые - по Троцкому - "неизбежно" придут в конфликт с пролетариатом. Так как в одном Китае их имеется 400 млн, то "неизбежно" революция обречена на гибель: ведь "государственной помощи" извне получить будет совершенно неоткуда. Вот куда ведет теория оппозиции. Если таких выводов не делают, то это происходит только потому, что не додумывают вопроса до конца, останавливаются на полдороге; когда говорят об Англии, то видят Лондон, Манчестер и забывают о других частях света, которые в настоящее время привязаны к Англии, с полупрезрением проходят мимо колоссального количества колониальных и полуколониальных народов и этим проявляют свой рафинированный "европейский" "марксизм".
Таким же образом выясняется, что вопрос относительно характера нашей революции, ее движущих сил и проч. имеет глубочайшее практическое мировое значение.
Итоги всего сказанного могут быть формулированы следующим образом:
Идейными истоками оппозиции являются, несомненно, социал-демократические тенденции. Это, конечно, не следует понимать грубо и упрощенно. Вожди оппозиции, конечно, не меньшевики; но тенденции, которые растут в сторону меньшевизма, у них есть. Они подают "пальчик" меньшевистскому черту, - это не подлежит решительно никакому сомнению. Из их идейной установки вытекает какая-то неисправимая потребность пророчествовать о нашей гибели. Предрекала эту гибель, как известно, в октябрьские дни группа Каменева - Зиновьева - Шляпникова - составная часть оппозиционного блока. За это их позиция была названа Лениным "крикливым пессимизмом". Предрекали эту гибель весною 1921 года (особенно тов.
Троцкий). Предрекали эту гибель осенью 1923 года (известная декларация "46-ти").
Предрекают эту гибель теперь, выступая сомкнутыми рядами против партии. Все эти "пророчества", которые последовательно терпят крах за крахом, упираются в неверную теорию, которая, по сути дела, есть теория, отрицающая объективно-социалистический характер нашей революции.
""1"" Маслов П. Итоги войны и революции. М., 1918.
""2"" Маслов П. 1. с., с. 151. Подчеркнуто нами.
""3"" Богданов А. Вопросы социализма. М., 1918, с. 48.
""4"" Как на курьез, здесь можно указать на тоже "марксистскую" критику большевиков со стороны некоего Рудольфа Шнейдера, секретаря "Имперского Союза немецкой индустрии", побивающего в своей брошюре "Советский строй, социализация и принудительное хозяйство" не только большевиков, но и социалистов вообще, самим Марксом. "Уже 50 лет тому назад, - пишет сей ученый защитник немецких промышленников, - великий теоретик социализма К. Маркс блестяще опроверг всех таких утопистов и реформаторов мира одним-единственным замечанием" (20 с.).
Когда говорят о практической реализации социализма, впадают в утопию: "Социализм совершил обратный путь от науки к утопии..." (20) (Schneider Rudolf.
Geschaftsfuhrer des Reichsverbandes der deutschen Industrie: "Ratesystem, Sozialisierung und Zwangswirtschaft". Dresden, 1919).
""5"" Либер М. И. Соц. рев. или соц. распад. Харьков, 1919, предисловие.
Подчеркнуто нами.
""6"" Там же, с. 57.
""7"" Ленин. Выборы в Учр. собрание и диктатура пролетариата. Собр. соч., т.
XVI, с. 447.
""8"" См. по этому поводу замечательно интересные соображения у Ленина.
Ленинский сборник III, с. 493-494.
""9"" Базаров В. (Руднев). На пути к социализму. Харьков, 1-е изд., 1919, с.