— Хотя ни разу не говорил с ней об этом?
— Не вижу, в какой момент они могли бы поговорить об этом наедине…
— А вы знали, что иногда она гуляла по ночам?
— Я знаю, потому что он сказал об этом на следствии. Прочитал в газете. Только оттуда.
— Но ведь и он тоже часто бродил по ночам, похоже, страдал бессонницей и спал очень мало, так что не исключено, что им случалось порой встречаться, даже перекинуться словечком-другим, разве не так?
— Возможно. Но я говорю вам только то, что знаю наверняка. Я ведь ни разу не видел их нигде, кроме как в «Балто» и вместе с Пьером, — никогда наедине или где-нибудь еще, кроме своего кафе. По-моему, между ними никогда ничего не было, даже прежде, во всяком случае, ничего такого серьезного.
— Он бы сказал вам об этом?
— Да нет, такое вряд ли, и все же не думаю…
— Она утверждает, будто встретила его на третью ночь после убийства. Он это отрицает. А вы что об этом думаете?
— Знаете, если уж он наврал полиции, то только чтобы хоть как-то облегчить ее участь. Так что это не в счет. Дело понятное… Просто он всеми силами стремился защитить эту женщину.
— Выходит, в тот последний вечер вы с ним так ни разу и не затронули вопроса об этом убийстве?
— Нет, я уже сказал вам, мы говорили о ней, но в прошлом.
— А вам не кажется странным, что вы тогда ни единым словом не обмолвились об убийстве?
— Пожалуй, нет.
— А почему Клер не призналась Альфонсо, что убила Марию-Терезу Буске? Подумайте сами, почему бы ей не признаться ему во всем? Ведь она прекрасно знала, что может целиком и полностью на него положиться, согласны?
— Но когда бы она могла ему признаться?
— Может, той ночью в Виорне?
— Но ведь он же отрицал, будто они встречались… А если выбирать между ними, то я бы скорее поверил ему, чем ей. А теперь можно, я тоже задам вам пару вопросов?
— Разумеется.
— Что нового узнали вы из моего рассказа об этом преступлении?
— О самом преступлении — ничего нового, разве что еще больше укрепился в уверенности, что вы разделяете те же самые сомнения насчет виновности Клер, что и я сам. А вот что касается самой Клер, тут вы сообщили мне одну очень важную вещь, а именно, что она была в Виорне не так уж одинока, как можно было подумать поначалу, ведь ее здесь оберегал не только Альфонсо, но и вы тоже.
— И все-таки она была очень одинока — как одинока всякая сумасшедшая, где бы они ни жила.
— Все это так, но ведь безумие ее было не того сорта, чтобы полностью изолировать ее от людей, сделать равнодушной ко всему на свете…
— Знаете, я-то лично пришел сюда, в основном, ради Альфонсо. Если бы речь шла только о ней, я бы и отвечать-то вам не стал. У нас ведь не было с ней никаких отношений. Ну, заходила она в кафе, что правда, то правда, частенько, как и многие другие, так что со временем начинало казаться, будто все знают друг друга, но это все очень по-разному… Вот Альфонсо, Пьера — тех я, и правда, знал, а ее — нет. Признаться, как женщина она никогда мне особенно не нравилась.
— А вам случалось когда-нибудь говорить с Альфонсо о ней как о женщине, у которой не все дома?
— Нет, скорее как просто о женщине, пусть со странностями, но все равно прежде всего как о женщине, а не как о сумасшедшей. Говоря о ней, мы никогда не произносили вслух этого слова. Это было все равно что приговорить ее, что ли… Уж скорее мы могли бы обозвать сумасшедшим кого-то другого, вполне нормального, но не ее…
Второй вопрос, который мне хотелось бы задать вам, вот какой: почему вас так интересует, знал ли Альфонсо о преступлении, которое совершила Клер?
— Я пытаюсь понять, что за женщина эта Клер Ланн и почему она утверждает, что совершила это преступление. Сама она никак не объясняет мотивов убийства. Поэтому мне хотелось бы доискаться до них самому вместо нее. И, по-моему, если есть на свете человек, который хоть что-то об этом знает, то это Альфонсо…
Если, конечно, предположить, что она действительно виновна, я задаю себе вопрос: либо Альфонсо все знал, и тогда (если уж он допустил, чтобы ее арестовали, стало быть, у него не оставалось никакой надежды, что она когда-нибудь образумится, справится со своим безумием) он счел, что лучше уж ей быть за решеткой, — либо Альфонсо не был уверен, что же произошло на самом деле, может, у него и были какие-то догадки, подозрения, но и в этом случае, если уж, повторяю, он допустил, чтобы ее арестовали, стало быть, тоже хотел положить чему-то конец.
— Чему же?
— Ну, скажем, общей обстановке, в которой жила Клер.
— Кажется, я немного догадываюсь, что вы имеете в виду.
— Может, он допустил, чтобы она попала в руки полиции, по той же самой причине, которая довела ее до убийства. В таком случае, если разобраться, оба они сделали одно и то же — она, совершив убийство, он, допустив, чтобы она попала в руки полиции…
— А может, это и есть любовь?
— Каким словом назвать такую огромную привязанность? Конечно, она могла превратиться в любовь, но могла обрести и другие формы…
— И что, думаете, они так ни разу и не говорили об этом?
— Уверен, что нет. А что было у Альфонсо с Марией-Терезой Буске?
— Да ничего такого, разве что переспят когда, вот и все дела. Он не из тех мужчин, у кого могла бы вызвать отвращение немота Марии-Терезы.
— Или безумие Клер?
— Да, или безумие Клер.
— А вам никогда не случалось слышать об одном мужчине, который сыграл важную роль в жизни Клер, когда она была еще молодой, некоем полицейском из Кагора?
— Нет, никогда. А вы, стали бы вы расспрашивать Альфонсо, останься он здесь, в Виорне?
— Нет, не стал бы. Он бы все равно ничего не сказал. Даже на следствии и то от него ничего не удалось добиться, разве что насчет этих ее ночных прогулок.
— Да, что правда, то правда, он все равно бы ничего не сказал. А вы сами, ведь вы-то уверены, что он что-то знал, разве не так?
— Да, уверен. Только не знаю, что именно. А вы что об этом думаете?
— Думаю, он знал что-то очень важное о сути, о причинах случившегося, но не о том, что произошло на самом деле. А рассказать об этом, пусть бы даже он и захотел, — это уже другой вопрос… Вы намерены встречаться с Пьером и Клер?
— Да.
— А у вас лично есть какие-нибудь соображения относительно мотивов этого убийства?
— Издалека всегда что-то видится, да только невозможно сказать, что именно.