И тем не менее сегодня нам угрожают не только термоядерное светопреставление, но и взрывы совсем иного происхождения. Имеются в виду экологические взрывы, под которыми подразумевается бешеное увеличение численности каких-либо живых существ. Недаром впередсмотрящие мира сего заговорили об экологических проблемах, выдвигая их на второе место после опасности термоядерной войны. Спохватились, когда гром грянул. Выяснилось, что если вовремя не разрубить гордиев узел негативных экологических последствий, то мир может рухнуть и с обузданными атомными конями. Экологическая пропасть так же страшна, как и атомная.
Экологические взрывы, в отличие от других, не сопровождаются громовыми раскатами и не совершаются с молниеносной быстротой. Здесь чаще всего чего не чаешь, то и получаешь. Они готовятся исподволь, вначале медленно зреют, а в конце спокойно тлеют. Но от этого нам не легче. Эхо эковзрывов доносится до нас не только и не столько со страниц летописей — оно резонирует рядом с нами или у соседей. Но если горит у соседа стена, то и твой дом в опасности.
«Пришел на землю мою народ сильный и бесчисленный; зубы у него — зубы львиные… Перед ним земля, как сад Едемский, а позади него опустошенная степь… Вид его, как вид коней, и скачут они, как всадники; скачут по вершинам гор как бы со стуком колесниц, как бы с треском огненного пламени, пожирающего солому…» Это стихотворение в прозе из «Ветхого завета», вложенное в уста пророка Иоиля. Говорится в нем несомненно о саранче, вернее, о ее нашествиях, которые воспринимались в древности как наказание свыше. Как уверяет пророк Иоиль, господь бог, явившийся ему, назвал саранчу в числе «своего народа», а ее нашествие — знаком наступления дня кары господней.
«И двинулась могучая рать. Она может пожрать всю землю. У нее голова лошади, глаза слона, шея быка, рога оленя, грудь льва, крылья орла, брюхо скорпиона, бедра верблюда, голени страуса и хвост змеи». Это чудище-страшилище — тоже саранча, но уже в представлении древних арабов. В легендах Запада и Востока саранчу называют «челюстью ветра», «казнью египетской». В уста пророка Магомета вкладываются слова: «Мы, армия аллаха, мы откладываем по 99 яиц, а если сотня станет полной, мы покорим мир и все, что есть в нем». Это по примеру саранчи.
Саранча — символ наиболее потрясающего воображение людей зла. От Португалии до Китая, от Австралии до Монголии, от Аргентины до Канады испокон веков наблюдаются периодические вспышки массового размножения саранчи, превращающие цветущие долины в безжизненные пустыни. Кстати, «саранча» — понятие собирательное, как систематически, так и биологически. Такое название получили различные, но более или менее родственные между собой короткоусые прямокрылые — кобылки, время от времени собирающиеся в невиданные стаи и мигрирующие на дальние расстояния, будучи прыгающими личинками (пешая саранча) или взрослыми (летающая саранча). Однако пешком путешествуют и взрослые кобылки, если судьба их от рождения обделила крыльями. Таких я сам видел в Монголии. Наблюдая за этими бескрылыми пехотинцами, невольно напрашивается сравнение с армейскими порядками. Вот как описал это французский писатель Ж. Блон: «Если посмотреть на эти сборища вблизи, они не кажутся беспорядочным скоплением. Каждое из них, как полк, маневрирует очень согласованно. У отряда нет громкоголосого командира, но каждый солдат воспроизводит в точности, не отставая ни на миг, движения своего соседа.
Войска уже на марше… Как будто невидимый генерал следит за их передвижением и отдает команды, так как время от времени два сблизившихся полка в несколько секунд перестраиваются, смешиваются и уже решительно идут единым строем, принимая то направление, в каком двигалась более многочисленная группа. Дивизия, словно магнит, притягивает другие полки и к концу дня уже становится армейским корпусом».
Это становление армии саранчи происходило на наших глазах. Наступление вечера останавливало ее перемещения. А ночью, когда температура резко падала, когда дневной зной уступал место заморозкам и вода в наших экспедиционных ведрах покрывалась льдом, когда мы в ватниках и шапках мерзли в пуховых спальных мешках, саранчуки, как солдаты после боя, лежали бездыханно, неподвижно, словно мертвые. Ветер собирал их в груды в укромных ложбинах, разметал по монгольским просторам, но на следующий день оцепеневшие от холода кобылки оживали, будто воскресали из мертвых и продолжали свой путь в неизвестность, в небытие, как орды Мамая или Чингисхана.
Мы отвлеклись. Продолжим краткий исторический обзор о саранче. Она упоминается в египетских и ассирийских письменах, которым почти четыре тысячи лет. В гробнице Птахотепа, относящейся к периоду первых династий Древнего царства в Египте, изображен еж, поедающий саранчу. Древние египтяне за XIV веков до нашей эры изобразили саранчу на гробнице фараона Харемхеба. Ее портрет вместе с хлебным колосом встречается на древних монетах, чеканенных в III веке до нашей эры в древнегреческой колонии Метапонте в южной Италии. В Киевской летописи 1095 года говорится: «Пришла саранча и покрыла землю, и было страшно, шла она в северные страны, пожирая траву и просо». Это было в Древней Руси. Далее упоминания о саранче с каждым годом учащаются — она становится притчей во языцех. Ведь доступнее стала информация, которая, в свою очередь, сохранялась лучше в письменном виде.
Страницы летописей доносят до нас рассказы о черных делах саранчи, являющейся действительно, в прямом смысле, черной в детском возрасте, т. е. сразу после появления на свет. Так, в 125 году до нашей эры голодная ее армада, уничтожив хлебные поля в римских провинциях Киренаике и Нумибии в Северной Африке, обрекла на голодную смерть 800 000 человек.
В 1478 году в Венецианской республике от голода погибло более 30 000 человек. Причина та же — голод от нашествия саранчи. Еще сравнительно недавно, в 1866 году, по той же причине лишились жизни 20 000 марокканцев. А голод, бушующий в последнее десятилетие, начиная с 70-х годов нашего столетия в Африке, это не только итог невиданной засухи, но и результат набегов саранчи. Это, так сказать, большие жатвы саранчи! А кто посчитал более мелкие? Не сомневаюсь, что мелкие укосы саранчи не менее страшны, чем беды, сохранившиеся в летописях.
Мы уже имеем представление о том, как совершает марш-бросок легион саранчи в пешем порядке. Теперь кратко о воздушных их путешествиях. Рассказывают свидетели этих событий.
Г. И Успенский. Через некоторое время не было видно ни одного колоска: саранча съела все, положила яйца и черной непроглядной тучей поднялась со своей опустошенной квартиры. Густота поднявшейся тучи была так велика, что солнечные лучи не проникали через нее. На народ напал ужас и панический страх — ждали последнего дня.
Майн Рид. Лишь полчаса прошло после того, как встало яркое африканское солнце, а его горячие лучи уже обогрели спящее воинство и вернули его к жизни. Насекомые начали ползать, подскакивать, и вот, точно по единому импульсу, мириады их потянулись на воздух. Ветер направил их полет в ту сторону, куда он дул, — в сторону посева. Через пять минут и даже меньше после того, как саранча взлетела, сразу начала десятками тысяч садиться на окрестные поля. Полет ее был медлителен, спуск мягок, и тем, кто снизу наблюдал за ней, представлялось, будто падает большими перистыми хлопьями черный снег. За несколько мгновений она покрыла собой всю землю… Саранча подвигалась как бы эшелонами, тыловые отряды все время перелетали на переднюю линию и затем, сделав привал, кормились до тех пор, пока их в свою очередь не обгоняли задние, двигавшиеся тем же порядком.
Ж. Блон. Необъятны африканские, просторы. Стаи прибывающей из Аравии саранчи пролетели уже сотни километров. Ночью остановка, с утра снова в путь.
Под благоприятным солнечным теплом саранча наконец чувствует, что ей можно расправить крылья, и начинает шевелить ими, сначала неуверенно, потом все быстрее. Явно не сговариваясь, все насекомые сидят на земле, повернутые в одном направлении, точно самолеты на авианосце.
Отдельные насекомые начинают сильно трещать крыльями и подниматься в воздух. Вид летающей кругами саранчи возбуждает остальных, только что пробующих свои силы на месте, и от земли отрывается все больше и больше миниатюрных аэропланчиков. Тишину пустыни уже наполняет характерное потрескивание. С земли без конца поднимаются все новые насекомые, эскадрильи их соединяются в огромный воздушный хоровод. И вот армия, в течение долгих дней шагавшая победно по земле, совсем преображается, превратившись в тучу, одушевленную одним-единственным желанием.
Как будто воздушная река или широкая розовая лента взвилась вверх и, то растягиваясь, то сжимаясь, колышется над землей, словно занавес. Несмолкаемый треск, настойчивая, неотступная дробь градин заполняет весь воздух.
В. Вильямс. И вот на северо-востоке Танганьики, в небольшом населенном пункте Амани, небо на севере почернело. Грозная туча саранчи закрыла небосвод. Солнце померкло. Первые насекомые градом посыпались на фруктовые деревья опытного сада, застучали по рифленым крышам домов. Над землей кружилась серая пурга. За шумом крыльев не слышно было голосов. С треском рушились ветви под тяжестью осевшей на них саранчи. Вся округа побурела.
Но туче на севере не видно было конца. Девять часов закрывала она небо уже после того, как финишировал авангард стаи. В крылатой армаде было не меньше 10 миллиардов пилотов! Если бы удалось убивать по миллиону насекомых каждую минуту, то семь дней и семь ночей люди должны были бы не пить, не есть, не спать, а только давить саранчу и тогда, возможно, уничтожили бы ее всю.
Прервем очевидцев. Качественный образ саранчи нам и так уже в достаточной степени ясен. А вот посмотрите на количественные показатели, достигнутые ею в соревновании за место под солнцем с другими собратьями по классу. Нормой считается стая саранчи численностью от 700 миллионов до 2 миллиардов особей общим весом около 3000 тонн (2,5 тонны на гектар), занимающая воздушное пространство в 5—12 квадратных километров. А если в стае примерно 35–40 миллиардов саранчи общей массой 50 тысяч тонн, то небо заволакивается ею сплошь на 250 квадратных километров. Ведь такие эскадрильи тоже бывали! Но и это еще только ягодки. Вот одна достоверно отмеченная стая занимала почти 6000 квадратных километров и весила — о боже мой! — столько же, сколько тянет все количество меди, свинца и цинка, добытое человечеством за целое XIX столетие. Предполагается, что в ней было около 250 миллиардов саранчи общим весом около 508 000 тонн! Последнее событие комментирует академик В. И. Вернадский:
— Эта туча саранчи, выраженная в химических элементах и в метрических тоннах, может считаться аналогичной горной породе, или, вернее, движущейся горной породе, одаренной свободной энергией.
Его дополним вот какими сведениями. Места размножения саранчи могут простираться на гигантской площади в 15 миллионов квадратных километров! А иногда масса саранчи достигает 1700 тонн на одном гектаре. Просто уму непостижимо, сколько же яиц саранчи до поры до времени хранится на такой площади, если принять, что одна самка откладывает в среднем 50 яиц (чаще всего — больше), запаковывая их в особые пакеты — кубышки. Обратимся опять к цифрам. В 1881 году на острове Кипр, куда залетели «проклятые тучи голода», жители за год собрали «урожай» — 1300 тонн яиц саранчи, то есть более 50 миллиардов штук. В 1890 году в одной из местностей Алжира было уничтожено около 560 миллиардов яиц и 1450 миллиардов личинок, а также миллиарды и миллиарды яйцекладущих самок — в целом, ни много ни мало не менее 2,7 триллиона саранчи, начиная от зародышей, кончая взрослыми.
А какова дальность перелетов саранчи? Здесь рекорды такие. Одна стая южноамериканской саранчи пролетела над многими странами континента с юга на север около 3000 километров. В 1945 году туча саранчи, поднявшись утром в Экваториальной Африке, за 28 часов совершила 1200-километровый беспосадочный перелет над океаном и приземлилась в Испании и Португалии, а некоторые сорвиголовы долетели аж до Англии. Бывает, шестиногие летуны, не рассчитав силы и энергии, падают в воду и в таком количестве, что пароходам трудно плыть. Так, одно судно пробивалось в Красном море 35 часов через трупы саранчи, густо усеянные по волнам.
Дело иногда доходит до исторических курьезов: армия саранчи сталкивается с глазу на глаз, лицом к лицу с армией людей. Так, шведский король Карл XII, известный своими воинскими доблестями в XVII веке, едва не потерпел поражение на поле брани из-за массированного наступления на его войска армии саранчи-пруса: колеса пушек буксовали по устилавшим землю насекомым. Во время русско-турецкой войны 1878 года отряд наших солдат в одном из районов Грузии лоб в лоб ударился не с двуногими воинами-турками, а с шестиногими летающими драконами — стаей саранчи. Видавшие виды воины, хлебнувшие немало горя, попали в трудную ситуацию. Вдруг все заволокло насекомыми, рать саранчи захватила все позиции. Люди — солдаты — оказались в плену, им стало трудно дышать, саранча оккупировала их воротники, шлемы, рукава, ранцы и ружья, ударяла об уши, глаза и нос, забивалась в сапоги и хлюпала под подметками. Добрые молодцы поняли, что объединенные силы саранчи мощнее и пустились наутек, скользя по насекомым через поля и горы. Они бежали, падая и спотыкаясь до тех пор, пока не оказались в деревне, где они отсиживались в домах двое суток. Всепожирающие «челюсти ветра», перемолотив всю зелень до единого листочка, покинули поле брани с русскими солдатами. Увидев такую картину, наш А. С. Пушкин уже не в шутку, а всерьез сказал бы так же метко, как раньше: «Саранча летела, летела. Села, все съела и опять улетела».
А между тем саму саранчу поедом едят не только животные, но и человек. Вспомните: легендарные христианские пустынники-аскеты, отличавшиеся долголетием и здоровьем, питались акридами, а акрида есть не что иное, как один из видов обширного семейства саранчовых. Кстати, это уникальное блюдо ими лишь переоткрыто. Рецепт его приводит еще Геродот за 400 с лишним лет до появления Христа. Это он писал, что жители пустынь собирают саранчу, сушат, перемалывают ее в муку, которую, смешав с молоком, употребляют в пищу. Традиции эти до сих пор живы. И в настоящее время сушеную саранчу едят кочевые племена в Белуджистане, Иране, Аравии, Ираке и в других местах. Еда под рукой — пользуйся, сочетая полезное с приятным. Для убедительности предоставим слово очевидцам событий.
Майн Рид. Африканцы, например, бушмены едят саранчу не в сыром виде, а сперва варят и жарят. Иногда, хорошенько высушив, ее толкут в муку и потом, замешивая на воде, варят. Хорошо провяленная саранча сохраняется очень долго, и для беднейших дикарей она порою составляет весь запас пищи на целых полгода.
Многие племена, особенно те, что не знают земледелия, встречают нашествие саранчи как праздник. Снарядившись в путь с мешками, а нередко и с упряжкой волов, люди отправляются всей деревней собирать саранчу, и в таких случаях ее ссыпают горами и запасают впрок — совсем как зерно.
Йенс Бьерре. Прибежав на место, все начали давить саранчу, стараясь прикончить ее как можно больше. Бушмены быстро подбирали насекомых. Самые нетерпеливые тут же обрывали им головы, крылья, ноги и поедали лакомые кусочки.
…Наконец, огромная туча саранчи полетела дальше. Мужчины, женщины, дети, жуя и разговаривая, направились домой. Их желудки были полны. Вечером состоялся праздник с песнями и танцами. Несколько дней меню состояло из жареной саранчи и супа из саранчи. Жизнь была прекрасна!
И. Вагнер. И сегодня в оазисах Сахары вместе с сушеными финиками можно получить хрустящую поджаренную на масле саранчу. Чтобы ее есть, надо сначала отломить голову, крылья и нижние части ног. Она жирная и довольно вкусная. Бесспорно, ее кишечник, наполненный растительной пищей, содержит много витаминов. Мука из саранчи еще и в наши дни иногда бывает единственной пищей, которую возят с собой караваны туарегов по дорогам пустыни. Неприятный запах муки пропадает, когда ее смешивают с молоком. В последнее время даже в странах Западной Европы продают японские консервы с жареной саранчой, и могу заверить, они не так уж плохи.
Однажды в посольстве Чехословакии в Кампале мне по рецепту местного повара нажарили целый мешочек саранчи. Всю дорогу из Кампалы до нашего лагеря Набисва я хрустел ею. Она слегка напоминает жареный картофель с привкусом миндаля.
Пожелав приятного аппетита нашему чехословацкому другу и всем людям, питающимся акридами, все-таки напоследок напомню, что саранча — это не столько деликатес и бизнес, сколько подобие казни. С нею шутки плохи: от ее внутри- и межконтинентальных набегов в наши дни страдают 64 государства трех материков.
В нашей стране особенно опасна деятельность двух видов саранчи — пустынной и перелетной. Главные резиденции первой — сухие районы Передней Азии, Северо-Западной Индии, Северной и Центральной Африки. За последние 60 лет наиболее крупное нашествие пустынной саранчи в южные районы СССР наблюдалось в 1929 году, когда ее полчища заняли площадь более 1,5 миллиона гектаров. А вот второй опасный вид — перелетная саранча, обитающая в Азии, Южной Европе, Африке, Австралии и Новой Зеландии, в сравнительно небольших количествах тлеет и на территории нашей страны: в центре Европейской части в песчаных местах, а в Средней Азии и Казахстане — в сырых болотистых местностях с густыми зарослями тростника. Она может тоже преподнести сюрпризы, притом весьма неприятные.
Если бы в стане врагов урожая была бы только одна саранча, то человек сумел бы ее укротить. Саранча подавлена, задушена, отравлена в капиталистических развитых странах, но бесчинствует в развивающихся. Попытки ее проникновения в нашу страну беспощадно пресекаются при помощи химических средств, сбрасываемых с самолетов. Так, в 1962 году армада пустынной саранчи, нарушив наши границы, из Ирана и Афганистана проникла в Туркмению, сумев углубиться на 160 километров, и тут же получила отпор. Агрессор был уничтожен за считанные дни.
Но путь победителя не усыпан розами. Ведь саранча — лишь вершина айсберга, основу которого составляют примерно 10 000 видов насекомых, наносящих ущерб мировому хозяйству. По сравнению с общим числом видов шестиногих членистоногих (мы знаем, их более одного миллиона видов), это, конечно, мизер — около одного процента, можно сказать, песчинка в пустыне, но какая!
По полям и садам, по лугам и лесам, по долам и вершинам, словом, всюду, куда ступает нога человека, где человек пытается отстоять себя, растянулся безмолвный фронт, идет война бесконечная, не на жизнь, а на смерть, не ведающая перемирия. Все человечество втянуто в эту всемирную эпопею. Часто насекомые прорывают нашу глубоко эшелонированную оборону и морят нас голодом и болезнями.
Для того чтобы оценить обстановку на этом фронте хотя бы за последние 100 лет, послушаем, что говорят представители разных веков — компетентные, эрудированные эксперты по делам насекомых.
Жан Анри Фабр. Почти сто лет назад. В большинстве случаев насекомые мало подвластны человеку. Мы не всегда в состоянии уничтожить вредных или увеличить количество полезных. Странное дело! Человек прорезает материки, чтобы соединить два моря, просверливает Альпы, определяет вес Солнца и в то же время не может помешать крошечной тле-филлоксере губить его виноградники или маленькому червячку попробовать вишню раньше их владельца… Титан побежден пигмеем?
Иосиф Аронович Халифман. Наши дни. Так что перед наукой и сейчас стоит тот же вопрос, какой Фабр ставил в прошлом веке. Человек уже вышел в космос, ступил на Луну, летательные аппараты с Земли достигают далеких планет, научно-техническая революция открыла для человечества возможность использования атомной энергии, расцветают электроника и кибернетика, а пигмей-насекомое, хоть его сплошь и рядом ничего не стоит раздавить и растереть пальцем, по-прежнему доставляет людям всех пяти континентов бесконечно много забот, и ущерб, причиняемый человеку, грандиозен.
Карл Фриш. Наши дни. Люди не жалеют никаких затрат, применяют самые губительные средства и все же не в силах стереть с лица Земли вредящих им насекомых. Иногда человек довольствуется тем, что сдерживает размножение некоторых видов в каких-то определенных границах, на каком-то определенном уровне. Но часто не удается и это.
Реми Шовен. Наши дни. Нарастающая подобно морскому приливу масса насекомых угрожает человеческим цивилизациям, а мы еще мало знаем о силах, движущих этим приливом.
Вот и выяснили обстановку. И вот что мы имеем на сегодняшний день. Здесь тем методом, как печально известный: «Если враг не сдается, его уничтожают», всемирную проблему взаимоотношений пигмея и титана не решить. Нужна другая стратегия, другая тактика. Какая? Чуть позже, а пока…
А пока на чужой каравай рот разевают не менее 10 000 видов насекомых. Это в целом, а по частям картина такова. Пшеничный хлеб с нами делят более 200 видов насекомых, на ржи, ячмене, просе, гречихе… да на любой выращиваемой нами культуре выкармливается не менее 50 видов шестиногих нахлебников. К настоящему времени мы знаем насекомых, питающихся на кукурузе, более 410 видов, на сахарной свекле — около 100, на картофеле — до 60, на плодовых деревьях — более 500 видов… Этими данными бухгалтерия не закрывается, но тенденция ясна: цифры ползут вверх более быстрыми темпами, чем наша зарплата, благосостояние наших нахлебников улучшается, а не ухудшается.
А какую дань собирают насекомые с человека? Назову цифры, оглашенные на Международном конгрессе по защите растений в Гамбурге (1957 год): ежегодно насекомые отнимают 1/5 всего мирового урожая пшеницы, 1/6 — картофеля, 1/2 — яблок…
Тут меня прерывает мой коллега по специальности и по перу И. А. Халифман и включается в разговор:
— Трудно, практически невозможно определить экономический ущерб, наносимый человечеству насекомыми. Многие специалисты прикидывали в денежном выражении потери, наносимые различными насекомыми урожаям в полях, огородах, садах. Существуют разные расчеты стоимости потерь от насекомых при хранении зерна, муки, круп на складах и в элеваторах, плодов и овощей в хранилищах; подсчитано также денежное выражение стоимости животноводства — молока, мяса, кож, шерсти, — недополученных из-за неблагоприятного и вредного воздействия насекомых на домашнюю живность; известен ущерб, причиняемый различными насекомыми лесу на корню и деловой древесине, а также изделиям из древесины, которые уничтожаются рогохвостами, древогрызами, слониками, трухляками… иной раз повреждающими и даже уничтожающими бесценные музейные редкости. Но при этом не учитывается ущерб, причиняемый, например, безвредными по своей природе ночными мотыльками, которые иногда сплошь облепляют провода и фарфоровые изоляторы фонарных столбов и становятся причиной короткого замыкания, а следовательно, и пожаров. Не принимается во внимание и ущерб, причиняемый вредителями древесины, истачивающими крепежный лес в штреках и вызывающими подчас катастрофы в шахтах. А известный случай в США, когда термиты испортили изоляцию и тем самым вывели из строя гигантскую электронно-вычислительную машину. И уж, конечно, совсем немыслимо перевести на язык цифр ущерб, причиняемый насекомыми — переносчиками возбудителей таких заболеваний, как малярия, сонная болезнь, лихорадка паппатачи, лейшманиозы, туляремия… Нельзя не сказать и о так называемом «гнусе», который в ряде мест делает жизнь людей если не совсем невозможной, то крайне мучительной.
Здесь мой собеседник замолкает и задумывается. И я мысленно представляю, как горе, доставляемое нам нашими шестиногими соседями, постепенно вырастая, становится горою.
Откуда берутся эти враги человека, шестиногие вредители, в его огромных хозяйствах? Не с неба же сваливаются, проклятые! Оглянись, человек, разбуди разум и прикинь, что творишь вокруг себя. Ты ведь с того самого момента, когда стал разумным, и до сих, пор, в продолжение веков, шаг за шагом, умнея, год от года богатея, надеясь на лучшее будущее, куешь не счастье свое, а своими мозолистыми руками создаешь и будешь создавать своих собственных врагов из числа соседей — живых существ. Здесь твоя кухня проста: была бы еда — едоки найдутся. Так вот, кормовую базу созидаем мы сами, своим потом и трудом, и оглянуться не успеем, как на нее втихаря переходят разные там дармоеды, шестиногие и с меньшим числом ног. Возникает ситуация: один с сошкой, семеро с ложкой, да еще с резервом. А резервы у желающих есть продукты за счет трудящихся имеются, притом солидные, как местные, так заграничные.
Дело в том, что наш дом строился не на пустом месте. Ведь человек появился как вид около двух миллионов лет назад не на голой земле, а делал свои первые шаги по планете, буйной от изобилия трав, кустарников, деревьев и всякой живности, в том числе насекомых, которых было примерно столько же видов, что и сейчас. Вот в такой среде, где было все уравновешено, притерто и взаимосвязано и составляло единую систему — безотходное производство частей природы, человек разумный жил не тужил более 99 процентов времени со дня своего рождения из тех самых двух миллионов лет как охотник-собиратель. Почти два миллиона лет мужчины добывали крупных зверей, а женщины собирали семена, ягоды, корни, насекомых — все для еды, все для удовлетворения пищевых потребностей. В течение такого длительного времени человек был неделимой частью природы. Из числа живых существ не было у него ни вредителей, ни приятелей — ведь он еще не пахал и не сеял. Разве что его кусали, сосали паразиты, те самые, которые питались за счет диких животных. Притом хозяин — охотник-собиратель «сумел» с ними договориться и достиг известного равновесия с ними: паразитарные болезни возникали сравнительно редко.