- Мы тоже в Дюшамбе, - сказала одна из подошедших - девушка с желтыми, отливающими золотом волосами. Ярко накрашенные губы открывали белые полоски зубов. Ее спутница смущенно держалась позади.
- Здесь должен быть аэродром. Пойдемте - поищем, - предложил мужчина в белых брюках и взял тяжелый чемодан.
- Толя, возьми и этот узел. Я не в силах нести, - капризно сказала его жена и пошла вперед.
Пассажиры взяли вещи, сошли с платформы и отправились по пыльной дороге к дальним строениям, окруженным деревьями. Солнце уходило за горизонт, темнело небо, удлинялись тени, отбрасываемые какими-то кустарниками, побагровели пучки жесткой травы, росшей у дороги.
Когда путники добрались, наконец, до аэродрома, то выяснилось, что никаких аэропланов здесь нет и в ближайшее время не предвидится. До Дюшамбе можно доехать на грузовых автомобилях, которые иногда останавливаются у чайханы возле базара.
Уже стемнело, когда запыленные и уставшие молодые люди нашли чайхану и расположились на ночлег. Как-то сразу вышло так, что попутчики разделились на две группы: одна - Виктор, Леонид и Николай, другая - Толя с женой и девушки - Ходыча и Валя. Ребята улеглись спать под деревом, на широком топчане, а женщины с Анатолием устроились в чайхане, возле двух огромных самоваров.
На рассвете их разбудили гудки автомобилей, остановившихся у чайханы. Оказалось, что два грузовика с товарами Узбекторга идут в Дюшамбе. У них уже были пассажиры, но они могли взять еще несколько человек.
Все наскоро собрались и полезли на машины, где кое-как устроились на ящиках и тюках. Расположились так же, как спали: на первом грузовике сидели Виктор с Ленькой и Николаем, на втором - Анатолий с женщинами.
Автомобили медленно двинулись вперед. Они раскачивались на ухабах, ныряли в арыки, обходили глубокие ямы, буксовали на заболоченных дорогах. Ехать было неудобно, жестко, солнце поднялось уже довольно высоко и сильно припекало, густая пыль проникала в нос, глаза, уши.
Но человек ко всему привыкает, привыкли и наши пассажиры. Их даже укачивала эта езда с препятствиями. Сразу сказалось многодневное пребывание в поезде, тревожный сон в чайхане на жестких топчанах - сильно захотелось спать, и все, как по команде, задремали, цепко ухватившись за веревки, стягивающие груз.
Поначалу Виктор сидел до того неудобно, что хотелось спрыгнуть с машины и идти пешком. Но вскоре он как-то незаметно приспособился на своем ящике, подложил под себя тряпку - стало терпимо. Потом он поджал одну ногу, другой - уперся в соседний ящик, прижался спиной к спине Леньки и почувствовал себя прекрасно. Надо только не выпускать из рук веревку, и все будет в порядке.
Да, все в порядке. Он едет в Дюшамбе. Кончается долгое путешествие. Думал ли он месяц назад, что попадет в этот пустынный, выжженный солнцем край, которого почти не знал. Все началось, когда их собрали в райкоме и какой-то парень из Москвы произнес короткую, но горячую речь. Он сказал, что они - ленинградцы - гордость комсомола, его передовой отряд. Им надо ехать в отдаленные места помогать местным организациям комсомола в строительстве новой жизни. Что ж, Виктор всегда мечтал о необыкновенном. Ему хотелось, чтобы его окружали опасности, чтобы он был героем. Виктор взял расчет на Балтийском заводе и выехал в Москву, в ЦК. Там ему предложили путевку на Дальний Восток или в Среднюю Азию. Он выбрал последнее.
Нашелся и попутчик, свой, ленинградский, с Выборгской стороны. Волосы ежиком, плотный, коренастый - крепыш, должно быть. Зовут Ленькой. Поехали. Дорога - сказочная. Возле Пензы - леса неописуемые. На маленьких станциях девушки-чувашки в ярких сарафанах продавали землянику. За Самарой пошли степи, в вагонах становилось все жарче. За окнами трава - сухая, желтая. А ведь уезжал из Ленинграда - лето только начиналось. На станциях люди, каких еще и не видел: чуваши, башкиры, казахи в живописной одежде. А вокруг голым-голо: выжженные степи, ни куста, ни травинки. Виктор уже скучать стал. Думал: вот тебе и Средняя Азия. Будет такая пустыня - живи в ней.
Вдруг неожиданно оазис. Вода, трава, деревья зеленые. Ташкент: яркое солнце, высокие тополя, верблюжьи караваны на мостовых. По улицам вдоль тротуаров течет вода по маленьким канавам, которые здесь называются арыками.
Из Ташкента - командировка в Самарканд. Виктор долго бродил по городу, любовался минаретами, мечетями, гробницами. Вспоминал все, что видел у Верещагина. До чего же красиво!
Здесь им предложили ехать в Таджикистан, в распоряжение обкома комсомола. Центр республики - Дюшамбе. И чего им только не говорили об этом Дюшамбе! Там и горы, и ледники, и тропы узкие, по которым даже, коням не пройти! Добираться туда надо поездом, затем на машинах, потом на верблюдах или на самолетах. Словом - романтика. Ну, как не согласиться!
Выехали из Самарканда. Жара - мозги плавит. Двое суток тащились до Термеза. А здесь даже дышать трудно - жарко, как в пароходной топке. Говорят, Термез - самое жаркое место в Союзе. Правильно говорят.
И вот уже скоро - Таджикистан. Что он знает об этой стране? Почти ничего. Книг об этом крае нет, в газетах о нем не пишут. Известно, что правил здесь эмир бухарский, сбежавший несколько лет назад. Известно, что здесь еще не кончилась гражданская война. Даже есть басмачи. Наверно, поэтому и едут в машине трое молчаливых людей с винтовками. И, наконец, известно, что будет много работы. Но работы он не боится.
Громко завизжали тормоза, машина остановилась. Из кабины выглянул шофер.
- Сурхан! Привал.
Виктор слез с машины и, встав на землю, покачнулся. Онемевшие ноги не держали. Он с трудом сделал несколько шагов и только после этого осмотрелся. Грузовик остановился у большого навеса, под которым в несколько рядов стояли длинные столы. В углу высились огромные самовары. Неподалеку от навеса поблескивали рельсы, а дальше лежали подготовленные к укладке черные шпалы.
Это был Сурхан - участок строительства железной дороги Термез Дюшамбе, которая через год должна соединить молодую столицу Таджикистана со всей страной.
Полуголые загорелые люди носили шпалы и рельсы, забивали костыли, подвозили к насыпи тачки с гравием и песком.
Какой-то дочерна загорелый, обросший щетиной человек, повязанный красным платком, подбежал к Виктору и крикнул:
- Карамова не видел?
- Какого Карамова? - удивился Виктор.
- Что ты начальника строительства не знаешь! - возмутился человек и, безнадежно махнув рукой, убежал.
В чайхане выпили несколько чайников мутного и горького зеленого чая, затем по команде шофера снова сели в машину. В это время вдали показался второй автомобиль. Он ехал на значительном расстоянии от первого, чтобы не попасть в облако пыли, и только теперь подъезжал к Сурхану.
Снова, переваливаясь и дребезжа всеми своими частями, старый полуторатонный АМО покатился по ухабам и рытвинам. Разговаривать никому не хотелось. Из кабины доносилось сиплое пение шофера. Слева медленно надвигалась длинная гряда гор с заснеженными вершинами. Оттуда повеял легкий ветерок, стало легче дышать.
Виктор опять сидел на своем месте, крепко ухватившись за веревки. Все вокруг стало постепенно изменяться. В желтую высохшую степь все больше вкрапливались зеленые пятна высокой травы. Появились поля низкорослого хлопчатника. Вдали, ближе к горам, виднелись купы деревьев, окруженные приземистыми глинобитными постройками. Над деревьями медленно подымались тонкие струйки серого дыма.
- Гиссарская долина, - сказал молчавший всю дорогу сосед Виктора.
Это был смуглый молодой человек, одетый в темный пиджак и синий ватный халат, несмотря на жару. Его лицо оживилось, он то и дело смотрел по сторонам, будто отыскивал родные места.
Разговорились. Сосед сообщил, что фамилия его Мирзоев, он работает следователем в Дюшамбе, ездил в Термез по одному очень запутанному делу. А теперь вот возвращается домой, и если кому-либо из товарищей негде ночевать, он с радостью примет их у себя. Говорил Мирзоев медленно, с трудом подбирая русские слова.
Дорога подходила все ближе к горам. Они постепенно выплывали из туманной дымки, становились все ярче, рельефней. Сверкающие ледники сползали по склонам и терялись в живописных горных лугах.
Вдруг внизу что-то громко зашипело и, проехав немного, автомобиль остановился, осев на одну сторону. Из кабины, ругаясь, вылез шофер и подошел к заднему колесу. Люди с винтовками спрыгнули на землю. За ними слезли остальные.
- Чертовы камеры! - ругался шофер, вытаскивая домкрат. Пассажиры принялись ему помогать.
Вскоре подъехал второй автомобиль и, окутав их плотной стеной пыли, ушел вперед. Виктор заметил в кузове машины почерневшего от пыли Толю, который улыбнулся ему и приветственно помахал рукой. Жена Толи, видимо, сидела в кабине, а девушки лежали на тюках, укрывшись каким-то полотнищем.
- Все-таки они нас перегнали, - с сожалением сказал Ленька и взял у шофера насос, чтобы накачать камеру.
Вторая машина ходко шла вперед. Солнце спускалось к гребням заснеженных гор. На поголубевшем небе появились маленькие белые облачка. Все чаще стали попадаться деревья, ручьи с прозрачной водой.
Толя удобно расположился на мягких тюках с мануфактурой, зацепившись ногами за веревки. Он успел вздремнуть после чаепития в Сурхане, и теперь его мучил голод. Хорошо бы сейчас пообедать. Где вы, домашние обеды! Только теперь он понял, какие вкусные обеды готовила мать. Эх, мама, мама! Как все неудачно получилось. Даже не попрощались как следует...
Толя повернулся и через запыленное заднее окошко кабины смутно увидел затылок жены, сидевшей рядом с шофером. Она и здесь сумела неплохо устроиться, подумал он. Такой человек нигде не пропадет. А вот что он будет делать на новом месте, - этого Толя себе не представлял. Не ошибся ли он, согласившись поехать так далеко? Уж слишком здесь все не похоже на то, что он знал до сих пор. У Людмилы в Дюшамбе живут какие-то друзья. Но ведь можно было найти друзей и поближе. К тому же и денег мало. Надо будет сразу искать какую-нибудь работу. А что он умеет делать?
Анатолий повернулся на другой бок и локтем зацепил Ходычу. Девушка, уставшая за целый день немилосердной тряски, только что уснула, а этот длинный медведь разбудил её. Она откинула с головы полотнище, зло посмотрела на Толю и глубоко вздохнула. Молодой человек смущенно отвернулся.
Ходыча взглянула на бесконечную, уходящую за горизонт горную цепь, снежные шапки, розовеющие в лучах заката. Стало грустно и чуть тревожно. Ведь не даром же сидят в машине люди с винтовками в руках.
Грузовик подъехал к маленькой речке с холодной и прозрачной водой, сквозь которую проглядывало дно, усыпанное мелкими камешками. Шофер вышел из кабины, с трудом разыскал в кузове старое измятое ведро и набрал воды.
- Глядите, - сказал он, выпрямившись. - Вон на горе Дюшамбе.
Пассажиры повернули головы и увидели вдали темные купы деревьев и какие-то постройки.
Все оживились, будто стряхнули усталость, и разом заговорили.
Шофер завел мотор, и машина снова побежала по дороге. Теперь все смотрели только вперед - туда, где смутно виднелся город.
Автомобиль на тормозах медленно спустился с горы. Машину догнала плотная пелена пыли, обволокла сидевших на тюках людей и поползла вперед. Пришлось ждать, пока уляжется пыль и снова станет видна извилистая линия дороги. Автомобиль осторожно пополз вниз к берегу.