- Судя по твоей комплекции, - рассуждает Шмель, - ты не плохо развит. Я бы на твоем месте, пока сидишь здесь, каждый день тренировался... Мало ли, в нашем положении всякая шушера приставать сможет, а ты их... в сосиску...
- Давайте его назовем Иваном, - предлагает Горкия. - Должен же каждый иметь имя. Я вот Гоги, Шмель - Федор... А этот бедолага же даже не помнит как его звать...
- Заметано. И фамилию дадим - Непомнящий, - говорит Бывалый. - Оставь на затяжку, - просит он Горкию.
Они смотрят на меня.
- Так как, согласен? - требовательно на меня глядит Шмель.
- Я как то...
- Вот и хорошо, - подводит мои рассуждения Шмель, - Значит, Иван Непомнящий...
Через неделю меня вызывают к тому же следователю. Он уже потерял ко мне интерес и неторопливо разбирает на столе папки.
- Что-нибудь известно обо мне? - спрашиваю я.
- Нет.
- Что же теперь со мной будет?
- Мы не имеем право вас держать в КПЗ. Руководством МВД республики было решено вас отправить в диспансер. Вас там освидетельствуют и может вылечат...
- И это все?
- Все.
Меня повезли, как преступника, в наручниках, в закрытой машине куда то в центр Союза, похоже в Казахстан. Высадили перед большим белым зданием, окруженным высоким бетонным забором.
Это был псих диспансер. Как я потом понял, не то, чтобы для психов, а для вполне нормальных людей, только под усиленной охраной. Когда я появился в большом зале, заставленном койками, первый увидевший меня худенький маленький человек, в больших очках и сером больничном халате, сразу же спросил.
- За что тебя сюда?
- Не знаю.
- Ага. Значит нашего полку прибыло. Товарищи, - кричит он, сидящим на кроватях фигурам, - еще один...
Меня окружает с десяток человек.
- Какие новости на воле...?
- Как там чувствует себя Горбачев?
- Вы не слышали о деятельности правозащитников в Швеции?
- Когда будет объявлена амнистия политзаключенным?
Со всех сторон посыпались на меня вопросы.
- Я ничего не знаю...
Они недоверчиво глядят на меня.
- Так за что вас сюда посадили? - спрашивает толстый мужик.
- Не имею понятия.
- Вы действительно псих?
- Я затрудняюсь ответить.
- Так кто же вы?
Пожимаю плечами.
- Может это подсадной? - слышится чей то голос.
Люди сразу теряют ко мне интерес и растекаются в разные стороны по койкам, кроме толстого мужика.
- Я здесь староста. Вон там свободная койка, - показывает он рукой к стенке. - Иди занимай ее, а я пойду поставлю тебя на довольствие.
Рядом со мной лежит на койке мужчина в халате, он читает книгу.
- Как вас звать? - спрашивает он, не отрываясь от чтива.
- Не... В общем... Наверно, Иваном...
Теперь сосед с интересом отрывает голову от подушки.
- А чего так неуверенно?
- Я не уверен, что это мое имя.
- Так... Так кто же вы?
- Понятия не имею, после провала памяти, ничего не помню.
- Хорошенькое дело. Однако речь вы не забыли...
- Я так же не забыл математику и как правильно держать ложку...
- Это уже замечательно. Пожалуй в нашу среду действительно попал настоящий больной. Ну что же, давай познакомимся, зови меня Георгием Ивановичем. Раз ты утверждаешь, что у тебя провалы в памяти, я подумал, покажем-ка тебя нашему профессору Степанычу. У нас здесь почти все специальности сидят от академика, до слесаря.
Один из заключенных, профессор Степаныч в окружении "психов" исследует меня на моей кровати. Он меня царапает, бьет молоточком, проверяет белки глаз и всего простукивает.
- На что жалуетесь? - забыв где он находится, машинально спрашивает профессор.