Последствия этого землетрясения в других местах были не менее грандиозны и удивительны. Например, в Коларесе, близ Лиссабона, произошло поднятие суши. В гавани из-под воды появилась новая скала, не виденная ранее моряками, а по прибрежной полосе, там, где раньше гуляли только волны, стали свободно ходить люди. Подъем суши сильно изменил очертания побережья Португалии. Сотрясения наблюдались по всей Португалии и Испании на площади свыше двух с половиной миллионов квадратных километров».[11]
Число жертв землетрясения в Лиссабоне составило около 50 тыс. человек.
Другая сейсмическая катастрофа произошла в Средиземноморье в 1870 г. Это землетрясение, захватившее Южную Грецию, продолжалось целых три года и отличалось страшной силой. Наиболее сильно пострадала провинция Фокида.
29 и 30 июля 1870 г. были замечены колебания почвы на острове Лисса. Примерно в то же время начались слабые сотрясения в Греции. Вечером землетрясение усилилось. Оно ощущалось в Эвбее, Аттике и на Пелопоннесе, а в Фокиде достигло размеров катастрофы. Так как слабые толчки — там явление обычное, на них поначалу не обратили внимания. В ту роковую ночь стояла страшная жара, и люди спали на открытом воздухе, чем и объясняется то, что число погибших было не так велико, как могло бы быть зимой.
Около 2 час. 45 мин. первого августа последовал страшный удар, сопровождавшийся сильными вращательными и колебательными движениями почвы, длившимися 15–20 мин. В первый момент грохота не было слышно, но в дальнейшие промежутки он повторялся почти непрерывно. В несколько секунд были разрушены Итеа, Ксиропидаги, Хриссо и Дельфы, отчасти также Арахова и Анфисса. Несколько других селений, а также множество церквей и монастырей обращены в руины.
Спустя 19 мин. после первого удара земля опять пришла в движение, а около 1 час. 30 мин. пополудни новый страшный удар низвергнул на землю остатки городов, вызвал сильные обвалы в Кораксе, Парнасе, Кирфисе.
Вот как описывает свои ощущения очевидец катастрофы — ученый Ю. Шмидт, прибывший в район землетрясения 4 августа.
«В час ночи, когда я собрался отдохнуть, чтобы затем снова продолжать наблюдения, произошло сотрясение такой силы, что все живое обратилось в бегство. Воздух был тих. Этому страшному раскату предшествовал сильный глухой раскат, продолжавшийся несколько десятых секунды, напоминавший выстрел из пушки… Земная кора поднялась вверх, но ровно и медленно, без внезапных толчков. Я почувствовал себя подброшенным на воздух, но не испытывал ощущения быстрого падения; поднятие длилось 2–3 секунды, и скорость была незначительной… Овладев собой и встав на ноги, я оглянулся на близлежащее море и тут только получил ясное представление о всех последствиях землетрясения. Когда послышался грохот и последовал подземный удар, с запада раздался шум, по-видимому из Итеа, и треск обрушившихся развалин, крики жителей, лай собак, короткий резкий плеск морских волн, заливших берег на две мили. Затем несколько секунд продолжалась тишина, и снова раздался шум: с вершины горы Кирфиса с грохотом катились по обрывам и глубоким ущельям скалы и низвергались на равнину и в море. Только шум утих, как раздался новый глухой шум от падения скал, низвергавшихся с горы Парнас. С запада и северо-запада, с горы Коракс и с возвышенности около Анфиссы, также доносился грохот падающих камней. В эту ночь, полную тревог, слышно было, как бились друг о друга листвой фиговые деревья, падали насекомые с сухих растений, бежали звери, бросившие в испуге свои норы».[12]
25 октября жители были напуганы северным сиянием. В это время разразился новый сильный удар, окончательно разрушивший город Анфисса, частью сохранившийся после катастрофы 1 августа. Все, что отстроилось заново в последние 10–11 недель, было уничтожено. Настали холода, и оставшиеся в живых жители Фокиды принуждены были ютиться в жалких шалашах. А между тем подземные удары шли непрерывно.
Допуская, что каждые три секунды в первые три дня происходило по одному колебанию, Шмидт считает, что общее их число за три года (с 1 августа 1870 г. по 1 августа 1873 г.) составило 86 тыс. По его наблюдениям, в местечке Итеа за сутки произошло 1700–2000 раскатов и ударов. Учитывая слабые дрожания и звуки, за шесть месяцев 1876 г. Ю. Шмидт насчитал 500–600 колебаний и раскатов. Так как землетрясение продолжалось три с половиной года, то, «не преувеличивая, можно сказать, что у эпицентра произошло 0,5–0,75 миллиона колебаний и ударов. Среди них было 300 сильных и опасных раскатов, сопровождавшихся разрушениями, 50 000 слабых ударов и 0,5 миллиона слабых раскатов».[13]
Описания Шмидта знакомят нас с одним из сильнейших землетрясений. Однако геологические наблюдения в Греции показали, что в давние времена случались здесь и более страшные катастрофы. Об этом свидетельствуют еще не залеченные шрамы на лике Земли — трещины и грандиозные обвалы. Сохранилось предание, что галльские полчища, пытавшиеся в 279 г. до н. э. разграбить Дельфийский храм, были сильно испуганы падением каменных глыб, скатившихся с вершины Парнаса.
29 декабря 1908 г. весь мир узнал о катастрофе, постигшей накануне Южную Италию. Цветущие города Мессина, Реджо-ди-Калабрия и окрестные селения были полностью разрушены. Под их развалинами и в колоссальной морской волне погибли сотни тысяч людей, в очертаниях берегов Мессинского пролива и его дна произошли крупные изменения. Последствия Мессинского землетрясения изучал крупнейший польский естествоиспытатель — геолог К.И. Богданович, оставивший подробное описание катастрофы на острове Сицилия. О трагедии рассказал А.М. Горький, находившийся тогда в Италии и прибывший в Мессину вскоре после катастрофы.
«Бессвязные слова тех людей, которые спаслись от гибели, сплетаются в рассказ одного существа: оно в это утро как бы поднялось над землею, и его взгляд, изощренный ужасом, охватил всю картину восстания стихий на человека.
Накануне катастрофы а всю ночь перед нею выл ветер, море яростно бросало на берега высокие волны; спасаясь от непривычного холода, жители Мессины и прибрежных городов Калабрии плотно закрывали двери и окна домов и спали крепким, предутренним сном.
В 5 час. 20 мин. земля вздрогнула; ее первая судорога длилась почти десять секунд; треск и скрип оконных рам, дверных колод, звон стекол, грохот падающих лестниц разбудил спящих; люди вскочили, ощущая всем телом эти подземные толчки, от которых вдруг теряешь сознание, наполняясь уничтожающим разум диким страхом.
Одни метались по комнатам, желая зажечь во тьме огонь и собирая детей и женщин, а вокруг них качались стены, срываясь, падали полки, посуда, картины, зеркала, изгибался пол, мебель тряслась, и, двигаясь по комнате, опрокидывались шкафы, подпрыгивали столы — все было оживлено паникой, враждебно людям и угрожало смертью. Как бумажный, разрывался потолок, сыпалась штукатурка — всюду скрип и треск дерева, падение камней, шорох разрушавшихся стен, плач детей, вопли страха, стоны боли — люди бегали во тьме, толкая друг друга и не находя выхода из этой бури, которая вдруг уподобила их дома баркам и колебала землю под ними, как волны моря.
Другие — сразу были духовно разрушены потрясением: оцепенев, они сидели на постелях, немые и слепые, защищая головы руками и не отзываясь на крики родных; на тело их падали камни, опрокидывались вещи, их душила пыль, и задыхались в ней они, молча сгибались под ударами.
Перекошенные двери невозможно было открыть, во тьме, не попадало под руки ничего, чем можно было бы разбить их, выломать рамы и ставни. Когда люди вырывались в коридоры, их встречала густая туча мелко измолотой извести и ослепляла. В темноте все качалось, падало, с треском проваливаясь в какие-то вдруг открывшиеся пропасти. На месте лестниц зияли темные ямы, из них вздымалась эта страшная пыль разрушения; обезумевшие люди, хватая на руки детей, с криком бросались вниз, ища земли, ломали себе кости, разбивали головы, ползали по грудам обломков, поливая кровью камни и мусор, а вокруг все дрожало под толчками новых и новых ударов, и отовсюду доносился крик и стон десятков тысяч человеческих голосов. В сумраке одно за другим рушились с грохотом разорванные здания, прыгали камни, сыпалась известь, раздавливая и погребая разбитые, истекающие кровью тела полуголых, дрожащих от холода и ужаса людей.
Вздымалась пыль, ветер рвал ее, бросал ею в безумные глаза, осыпал раны, надевал на окровавленные лица ужасные маски, и едва порыв ветра с воем и ревом разносил одну тучу пыли, падало здание, и снова взрывался к облакам огромный, удушливый серый клуб и катились по улицам камни, отбивая людям ноги.
Земля глухо гудела, стонала, горбилась под ногами и волновалась, образуя глубокие трещины — как будто в глубине проснулся и ворочается века дремавший некий огромный червь, — слепой, он ползет там в темноте, изгибаются его мускулы и рвут кору земли, сбрасывая с нее здания на людей и животных…
Лопнули трубы водопровода, из трещин земли рвутся фонтаны, шипя и обрызгивая раздетых людей холодной водой; ноги бежавших попадали в ямы, люди падали и погибали при каждой новой судороге разрушаемой земли. Кто имел силы устоять на ногах или ползти — двигался дальше, на берег моря, на площади города, путаясь в проволоках телефона и телеграфа, а земля вновь отталкивала все; вздрогнув и пошатываясь, здания наклонялись, по их белым стенам, как молнии, змеились трещины, и стены рассыпались, заваливая узкие улицы и людей среди них тяжелыми грудами острых кусков камня, пронзающими осколками изломанного дерева, дробя кости женщин и детей, выдавливая мозг, выжимая внутренности тяжестью своею, безобразно разрывая прекрасное человеческое тело…
Хочется пить — пыль вызывает жажду, но фонтаны сухи; люди бросаются на землю, и приникая к лужам мутной, насыщенной известью воды, жадно пьют, сосут ее, целуя землю, убивающую их.
А в грудах мусора уже сверкают тонкие желтые языки огня — это огни лампад, горевших ночью перед ликом Мадонны, это загорелось от трения сухое дерево балок, подшивка потолков, изломанная мебель, двери, белье. Заваленный мусором дым густ и едок, он смешивается с пылью и обливает людей душною тьмой…
Всюду, из-под развалин, из середины их текут и бьются стоны и крики, и уже слышен хохот безумных, они бегут куда-то, прыгая по грудам щебня, или идут медленно и поют, сидят на грудах камней, плачут, молятся, смотрят в огонь навсегда спокойными глазами и улыбаются страшной улыбкой…
Ожила, восстала мертвая материя и, торжествуя в слепой и глупой силе своей, жестоко мстит человеку за его победы над нею, хочет навсегда испугать его и обессилить непокорный враждебный дух — пятую стихию, самую великую, наиболее богатую творчеством…
На площадях жмутся маленькие группы людей; изувеченные, истощенные страхом, дрожащие от холода — большинство почти наги, некоторые окутаны одеялами, простынями… Все босы. У каждого — кто-нибудь, у многих — все близкие — погибли.
Узнав друг друга, удивляются: — Вы живы?
И, крепко обнимаясь, плачут, как дети. К ним отовсюду несется зов: Спасите! Но они бессильны и только плачут, только стонуг, проклиная бога.
Кто в силах, молча бросается на крики и, стиснув зубы, разрывает камни и мусор голыми руками, каждую секунду рискуя быть задавленным новыми обвалами искривленных, изломанных стен…»[14]
Мессинское землетрясение не принадлежало к числу сильнейших. Трагедия Мессины, как и большинства других разрушенных городов, была в том, что подземный толчок произошел непосредственно под городом. Такие случаи, конечно, редки, но ни один город, расположенный в сейсмической зоне, не застрахован от такого землетрясения. Это не значит, что землетрясение под городом — всегда катастрофа. Современная наука приближается к решению проблемы прогноза времени возникновения землетрясения, а современная строительная индустрия позволяет возводить здания, которым не страшны и более сильные подземные толчки.
Первое место по числу жертв занимает землетрясение 1920 г. в китайской провинции Ганьсу. По неполным данным, от землетрясения погибло свыше 200 тыс. человек. Роковую роль сыграла не только сила подземного толчка, вызвавшего разрушения на площади 450х150 км, но и специфические условия грунта Центрального Китая. Пострадавший район находился в центре «страны лёсса» — плодородной пыли, нанесенной ветрами из пустыни Гоби еще в начале четвертичного периода. Лёссовые толщи не только двигались целыми холмами, но и погребли десятки тысяч людей, живших в пещерах, прорытых в лёссе. Возникшие оползни достигли грандиозных размеров. В местности, получившей название Долины Смерти, семь гигантских оползней срезали склоны гор и погребли под собой фермы и селения. Один дом, захваченный оползнем, был перенесен на движущейся массе пород и каким-то чудом остался на поверхности. Он проделал путь в 800 м, пока два других оползня не заставили лавину изменить путь.
Оползни и обвалы в Ганьсу по масштабам превзошли те, которые 40 лет спустя захватили Чилийские Анды. Лишь смещения горных масс в Гималаях в 1950 г. были еще колоссальнее.
В памяти человечества навсегда сохранится катастрофа, постигшая Токио и Йокохаму 1 сентября 1923 г. Приближалось время обеда. Служащие учреждений из деловой части Токио устремились в рестораны и на зеленые лужайки городских парков. Стоял на редкость тихий солнечный осенний день. Воздух был неподвижен. За полторы минуты до полудня под водами залива Сагами начались колебания земли, вначале слабые, но затем быстро усилившиеся. Волнение почвы стремительно распространялось и вскоре достигло двух крупнейших городов Японии, расположенных в 65 км к северу от залива. Подземные удары были настолько сильными, что вызвали катастрофические разрушения.
На линии железной дороги между Токио и Йокохамой поезда вдруг покачнулись и, наткнувшись на вывороченные и скрученные рельсы, рухнули наземь. Профессор Имамура, известный сейсмолог, который в тот момент находился в служебном кабинете в Токио, по профессиональной привычке стал фиксировать периодичность подземных толчков. Но уже несколько мгновений спустя сила ударов возросла, а еще через некоторое время от города остались лишь одни руины.
В Йокохаме было разрушено 11 тыс. зданий и почти 59 тыс. сгорело. В Токио при сильном ветре пострадало от пожара более 300 тыс. (из миллиона) зданий. Были уничтожены мосты, леса, завалены туннели. Разбушевавшиеся в заливе Сагами волны высотой более 10 м обрушились на берег, неся смерть и разрушение. Всего в районе землетрясения насчитывалось около 100 тыс. погибших. Около миллиона людей осталось без крова. Таковы последствия Токийского землетрясения 1923 г., ставшего рекордным по разрушениям. Общие убытки были оценены почти в 3 млрд. долл.
Во второй половине XX в. произошло несколько сейсмических катастроф, которые относятся к числу величайших катаклизмов: Гималайское землетрясение 15 августа 1950 г., Гоби-Алтайское — 4 декабря 1957 г. и Чилийское — 29 мая 1960 г.
О Гималайском землетрясении 1950 г. — величайшей сейсмической катастрофе, случившейся в высокогорной части Тибета, вблизи индийско-китайской границы, мы знаем лишь по показаниям сейсмических станций и на основании сведений, поступивших из достаточно удаленных от эпицентра районов. Подсчитано, что энергия этого землетрясения примерно соответствовала энергии взрыва 100 тыс. атомных бомб. Изменения рельефа вблизи эпицентра были колоссальными. В горах, обильно насыщенных влагой муссонных дождей, произошло множество обвалов и оползней. По приблизительным подсчетам главного инженера штата Ассам, общий вес переместившихся пород составил около 2 млрд. т. Рассказы немногочисленных очевидцев наводили ужас. Страшный гул, идущий из земных недр, перерос в оглушительный грохот. Небо померкло от поднявшейся вверх пыли. Вблизи эпицентра землетрясения никто не мог удержаться на ногах. Даже в Калькутте, на расстоянии более 1000 км, население было сильно напугано подземными толчками.
В долине реки Брахмапутры, более чем в 100 км от Гималайских гор, подземные колебания вызывали у многих жителей приступы морской болезни. Автомашины были отброшены на 800 м, участок железнодорожного полотна длиной 300 м опущен почти на 5 м, а полотно дороги полностью разрушено.
Чилийское землетрясение произошло 29 мая 1960 г. Оно полностью разрушило город Консепсьон, существовавший более 400 лет. Были превращены в развалины Вальдивия, Пуэрто-Монт и другие города. Подземные толчки, обвалы горных масс и оползни захватили площадь свыше 200 тыс. км2. Прибрежная полоса площадью 10 тыс. км2 опустилась после землетрясения ниже уровня океана и оказалась перекрытой двухметровым слоем воды.
Вот как описывает свои впечатления один из очевидцев, переживший эту катастрофу:
«Сначала произошел довольно сильный толчок. Затем раздался подземный гул, словно где-то вдали бушевала гроза, гул, похожий на раскаты грома. Затем я снова почувствовал колебания почвы. Я решил, что, как бывало прежде, все скоро прекратится. Но земля продолжала содрогаться. Тогда я остановился, взглянул в то же время на часы. Внезапно подземные толчки стали настолько сильными, что я едва удержался на ногах. Толчки все продолжались, сила их непрерывно нарастала и становилась все более и более яростной. Мне сделалось страшно. Меня швыряло из стороны в сторону, как на пароходе в шторм. Две проезжавшие мимо автомашины вынуждены были остановиться. Чтобы не упасть, я опустился на колени, а затем стал на четвереньки. Подземные толчки не прекращались. Мне стало еще страшнее. Очень страшно… В десяти метрах от меня с ужасающим треском переломился пополам огромный эвкалипт. Все деревья раскачивались с невероятной силой, ну, как бы вам сказать, словно они были веточками, которые изо всех сил трясли. Поверхность дороги колыхалась, как вода… Уверяю вас, это было именно так! И чем дальше все это продолжалось, тем становилось страшнее. Подземные толчки все усиливались. Казалось, землетрясение длится бесконечно».[15]
Одной из исключительных особенностей этого катастрофического землетрясения было опускание огромной полосы побережья под уровень океана.
Трудно представить себе размеры этого гигантского Геологического явления, точно зафиксированного сличением топографических карт до и после катастрофы. За несколько секунд полоса земли шириной 20–30 км и протяженностью 500 км опустилась почти на 2 м.
Подавляющее большинство сильных землетрясений происходит за пределами населенных пунктов. Более того, самые грандиозные (может быть, исключая лишь Чилийское в 1960 г.) случаются там, где нет крупных поселений. Два из подобных землетрясений были детально изучены геологами, и, знакомясь с их описаниями, мы убеждаемся, что это — гигантские пароксизмы.
Рождественские праздники в канун 1911 г. были омрачены известием о сильном землетрясении, постигшем 22 декабря город Верный (Алма-Ата) и Семиреченскую область. Уже первые сведения, доставленные телеграфом, и в особенности результаты обработки сейсмограммы в Пулкове, выполненной академиком Б.Б. Голицыным, свидетельствовали, что произошла грандиозная сейсмическая катастрофа. Смещение самописцев на приборах Пулковской обсерватории оказалось в четыре раза больше, чем во время Мессинской катастрофы. Расстояние между Пулковом и Верным в полтора раза больше, чем между Пулковом и Мессиной, а сейсмические колебания затухают пропорционально квадрату расстояния и даже быстрее. Следовательно, землетрясение в Верном было в 10 раз сильнее, чем в Мессине.
Тщательное исследование области, охваченной землетрясением, выполненное К.И. Богдановичем и его помощниками, легло в основу обширной монографии, в которой впервые в научной литературе был описан грандиозный сейсмический феномен. Город Верный (Алма-Ата) оказался на краю области разрушений, и, несмотря на это, в нем были сильно повреждены деревянные дома и разрушены некоторые каменные здания.
Землетрясение охватило огромную территорию — от хребтов Заилийский Алатау и Кунгей-Алатау вплоть до озера Иссык-Куль (рис. 19) — к счастью, практически ненаселенную. Горные хребты и долины были рассечены разломами протяженностью до 200 км. Полоса наибольших нарушений земной поверхности (шириной 500 м и длиной 100 км) обнаружена на южном берегу Иссык-Куля (рис. 20). Протяженные трещины с крупными вертикальными смещениями слоев горных пород, коробление земной поверхности, грандиозные обвалы и оплывины, сместившие миллионы тонн породы, встречались по всей исследованной площади.
Наблюдения Богдановича показали, что источником подземного удара 1911 г. была не какая-нибудь одна точка, даже не одна линия, а целая система протяженных разломов, образование которых следовало одно за другим. Это подтверждалось и тем, что землетрясение длилось необычайно долго — более 6 мин. ощущались в Верном сильные колебания.
В заключение мы расскажем об 11 — 12-балльном Гоби-Алтайском землетрясении, разразившемся 4 декабря 1957 г. на юге Монголии (рис. 21). Землетрясения такой интенсивности отмечались лишь подо дном океана, характер их проявления на поверхности суши не был изучен. Огромная сила землетрясения, небольшая глубина очага, почти полное отсутствие растительности привели к тому, что следы, оставленные землетрясением на поверхности Земли, оказались полнее и многообразней, чем любого из известных землетрясений. В несколько мгновений Южная Монголия превратилась в природную лабораторию, в которой воспроизводились самые различные геологические процессы, обычно недоступные глазу исследователя (рис. 22).