новые подарки и не передаривал дареное. Словом, старинная нора теперь
малость порасчистилась.
Да, все гостинцы были с бирками, надписанными собственной рукой
Бильбо, и кое-что было подарено с умыслом, а кое-что в шутку. Но,
конечно, большей частью дарилось то, что пригодится и понадобится.
Малоимущие хоббиты, особенно с Исторбинки, были очень даже
довольны. Старому Жихарю Скромби достались два мешка картошки,
новая лопата, шерстяной жилет и бутыль ревматического снадобья. А
старый
Дурри
Брендизайк,
в
благодарность
за
многократное
гостеприимство, получил дюжину бутылок «Старого Виньяра», крепленого
красного вина из Южного удела; вина вполне выдержанного, тем более что
заложил его еще отец Бильбо. Дурри тут же простил Бильбо, что было
прощать, и после первой же бутылки провозгласил его мужиком что надо.
Тоже и Фродо жаловаться не приходилось. Главные-то сокровища:
книги, картины и всяческая несравненная мебель – оставлены были ему. И
при всем при этом никакого следа денег или драгоценностей: ни денежки,
ни бусинки никому не досталось.
Новый день потонул в хлопотах. С быстротой пожара распространился
слух, будто все имущество Бильбо пойдет в распродажу или, того пуще, на
дармовщинку – приходи и бери. Охочие хоббиты валили толпами, а
спроваживать их приходилось по одному. Телеги и тачки загромоздили
двор от крыльца до ворот.
В разгар суматохи явились Лякошель-Торбинсы. Фродо как раз пошел
передохнуть и оставил за себя своего приятеля, Мерри Брендизайка. Когда
Оддо громогласно потребовал «этого племянничка Бильбо», Мерри
поклонился и развел руками.
– Ему нездоровится, – сказал он.
– Проще говоря, племянничек прячется, – уточнила Любелия. – Ну а
мы пришли его повидать – и непременно повидаем. Поди-ка доложи ему об
этом!
Мерри отправился докладывать, и Лякошели долго проторчали в
прихожей. Наконец их впустили в кабинет. Фродо сидел за столом,
заваленным кипой бумаг. Вид у него был нездоровый – и, уж во всяком
случае, не слишком приветливый; он поднялся из-за стола, держа руку в
кармане, но разговаривал вполне учтиво.
А Лякошели вели себя весьма напористо. Сначала они стали
предлагать за разные вещи бросовые цены. Фродо отвечал, что подарки
подарками, а вообще-то здесь ничего не продается; они поджали губы и
сказали, что это им крайне подозрительно.
– Мне одно ясно, – добавил Оддо, – что уж кто-кто, а ты-то себе
неплохо руки нагрел. Требую немедленно показать завещание!
Если б не «племянник», усадьба досталась бы Оддо. Он прочел
завещание, перечел его – и фыркнул. Увы, все в нем было ясно и