раздвоенную долину, в которой издавна жили эльфы. Поднявшись к
холмистой вересковой равнине, они окинули прощальным взглядом
мерцающий веселыми огоньками Раздол – Последнюю Светлую Обитель –
и углубились в ветреную ночную тьму.
Хранители дошли по Тракту до Переправы и тут круто свернули на юг.
Перед ними расстилалась изрытая оврагами, поросшая вереском
каменистая равнина, ограниченная с востока Мглистым хребтом; если б
они пересекли хребет, а потом спустились к руслу Андуина, то быстрее
достигли бы южных земель, ибо долина Великой Реки славилась
плодородием и удобными дорогами. Но именно поэтому соглядатаи
Саурона наверняка стерегли приречные пути; а продвигаясь к югу по
западной равнине, отделенной от Андуина Мглистым хребтом, путники
надеялись остаться незамеченными.
Впереди Отряда шел Гэндальф Серый; по правую руку от него –
Арагорн, превосходно знавший западные равнины, так что темнота не была
ему помехой; за ними шагали остальные путники; а замыкал шествие эльф
Леголас, который, как и все лихолесские эльфы, ночью видел не хуже, чем
днем. Сначала поход был просто утомительным, и Фродо почти ничего не
запомнил – кроме ледяного восточного ветра. Этот ветер, промозглый,
пронизывающий до костей, неизменно дул из-за Мглистых гор, так что
Фродо, несмотря на теплую одежду, постоянно чувствовал себя
продрогшим – и ночью, в пути, и днем, на отдыхе.
По утрам, когда непроглядный мрак сменялся серым бессолнечным
сумраком, путники находили место для отдыха и забирались под колючие
ветви падуба – заросли этих низкорослых кустов, словно островки, чернели
на равнине – или прятались в каком-нибудь овраге. Вечером, разбуженные
очередным часовым, они вяло съедали холодный ужин и, сонные,
продрогшие, отправлялись в путь.
Хоббиты не привыкли к таким путешествиям, и утрами, когда
зачинался рассвет, у них от усталости подкашивались ноги, но им казалось,
что они не двигаются, а из ночи в ночь шагают на месте: унылая,
изрезанная оврагами равнина с островками колючих зарослей падуба не
менялась на протяжении сотен лиг. Однако горы подступали все ближе.
Мглистый хребет сворачивал к западу, и теперь они шли по предгорному
плато, рассеченному трещинами черных ущелий и отвесными стенами
высоких утесов. Извилистые, давно заброшенные тропы часто заводили
Хранителей в тупики – то к обрыву над бурным пенистым потоком, то к
сухой, но широкой и глубокой расселине, то к пологому спуску в
бездонную трясину.
* * *
На четырнадцатую ночь погода изменилась. Восточный ветер
ненадолго стих, а потом устойчиво потянул с севера. Тяжелые тучи к
рассвету рассеялись, прозрачный воздух стал морозней и суше, а из-за
Мглистых гор выплыло солнце – громадное, но по-зимнему неяркое и
холодное. Путники подошли к гряде холмов, поросших могучими горными
дубами – казалось, что их черно-серые стволы вырублены в древние
времена из гранита.
На юге, преграждая Отряду дорогу, высился гигантский горный хребет
с тремя особенно высокими пиками в серебрящихся шапках вечных снегов.