Александр Мусин, Сергей Бычков
БЛАГОДАТНЫЙ ОГОНЬ: МИФ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?
Благодатный огонь: миф или реальность? / Сост. С. С. Бычков, А. Е. Мусин. - М., 2007. - 128 с.
© С. С. Бычков. Вступление, составление, 2008 © А. Е. Мусин. Вступление, составление, комментарий к статье Н. Д. Успенского, 2008
Номер страницы после текста на странице.
На с. 43-94 статья Успенского. На с. 95-119 статья Крачковского. На с. 120-123 патр. Фотия тексты.
ПРЕДИСЛОВИЕ
"История бывает трех родов: тупая, принимающая все, гто оставило нам прошлое время с именем исторического материала, чистую монету и лгущая, которая не обманывается сама, но обманывает другие которая из разных практических побуждений представляет белое черным и черное белым, хулит достойное похвалы и хвалит достойное порицания и т.д. и настоящая, которая стремится к тому, чтобы по возможности верно и по возможности обстоятельно узнавать прошлое и потом старается также верно и обстоятельно воспроизводить его.
Е.Е.. Голубинский
Вряд ли в современной России найдется человек, который никогда не слышал о благодатном огне, который чудесным образом возжигается в Великую субботу по юлианскому (православному) календарю в храме Воскресения Христова в Иерусалиме. Ему посвящены книги, фильмы и сайты. Его торжественно привозят из Израиля в Москву, чтобы затем разослать по городам и весям необъятной страны. Телеканалы устраивают прямые трансляции схождения Святого огня и соревнуются в описании физических подробностей этого сверхъестественного явления. Верить в иерусалимский огонь считается признаком настоящей православное™, тогда как неверие рассматривается как страшная ересь. Специальный сайт «Православный поклонник на Святой земле» (http://palomnic.org/) рассказывает о «самом главном чуде православного мира - чуде
3
совершающемся каждый день в таинстве пвлар* жестве приходских храмов на Руси.
Благодатный огонь становится не только знаменем р славного фундаментализма, символом солидарности православных народов и бизнес-проектом православных олигархов. Чтобы привезти иерусалимский огонь в Россию, в Израиль отправляются первые чиновники государства. В 2005 году в Иерусалим ездил министр культуры Александр Соколов, который заявил корреспонденту РИА «Новости», что «схождение Благодатного огня - это откровение для нашего поколения» и что когда его поколение было «детьми», то люди и не знали, «что существует такое». По его утверждению, это «чудо» «способствует духовно-нравственному возрождению нашего общества», а то, что сегодня у россиян появилась возможность стать свидетелями «чуда», поскольку это православное «шоу» транслируется по телевидению, министр культуры рассматривает «как некое причастие». «Через изумление у людей возникает потребность духовного причастия к этому чуду», - пояснил он. Дальше - больше. На Пасху 2007 года на лентах информационных агентств появилось сообщение, что в Воронеже местное отделение партии «Единая Россия» раздавало пенсионером и ветеранам... лампады с «чудесным огнем», привезенным из Иерусалима. Этому массовому психозу, стремлению использовать Христову веру в экономических и политических целях необходимо противопоставить трезвый христианский взгляд на происходящее. Мы считаем, что Благодатный огонь Великой субботы - это не вопрос веры или неверия, а вопрос христианской порядочности и антихристианской бесчестности. Благодаря телевидению миллионы россиян смогли увидеть прямую трансляцию из храма Гроба Господня в Великую субботу. Мно-
4
гих зрителей эта трансляция ввела в соблазн - увидев скачущих и кричащих православных арабов в главной святыни православного мира, российские верующие начали задумываться над подлинным смыслом этого шоу. Их поведение напомнило отечественному телезрителю конные бега или концерты популярных рок-групп, где все подчинено законам массового психоза. Дабы приподнять завесу над этим многовековым, но отнюдь не благочестивым мифом, мы решили издать небольшой труд известного петербургского профессора Николая Дмитриевича Успенского (1900-1987), посвященный истории обряда святого огня Великой субботы, а также забытую статью всемирно известного востоковеда академика Игнатия Юлиановича Крачковского (1883-1951) «Благодатный огонь» по рассказу Аль-Бируни и других мусульманских писателей Х-ХШ вв.».
Вначале несколько слов о Николае Дмитриевиче Успенском. Он родился в погосте Поля Демянского уезда Новгородской губернии в семье священника. Сам погост появляется в XVI веке как «выставка», своеобразный филиал Егорьевского Молвотицкого погоста на южных окраинах Новгородской земли, где один из авторов этого текста в течении ряда лет проводил археологические раскопки. В XIV-XV веках Молвотицы были «владычным городком», центром управления земель и людей, входивших в «Дом святой Софии». Примечательно, что эти земли находились в то время под двойным протекторатом - Новгорода и Литвы, представители которых вершили здесь суд, а местное население выплачивало особую подать -«черную куну» - Великому князю Литовскому.
Молвотицы - это место, которое на каждом новом витке истории притягивало к себе исторические события и знаменитых людей. В 1480 году, накануне «стояния на Угре», положившего конец зависимости Руси от Золотой Орды, Молвотицы становятся местом исторических переговоров, предот-
5
вративших гражданскую войну на Руси. Именно здесь посол Ивана III, виднейший богослов своего времени, архиепископ Ростовский Вассиан (Рыло), убедил братьев великого князя Бориса Волоцкого и Андрея Старицкого не выступать против Москвы. Эта граница Новгородской земли - своеобразный передний край русской истории. Поэтому и Николай Дмитриевич тоже всегда был на переднем крае.
Его дедушка был певчим Софии Новгородской, а отец - настолько музыкально одаренным человеком, что сумел на приходе создать крестьянский хор, который исполнял сложные песнопения Д. Бортнянского, А. Архангельского и протоиерея П. Турчанинова. В 1909 году Николай Дмитриевич поступил в духовное училище в городе Старая Русса, а по окончании его -в Новгородскую духовную семинарию. Он любил петь, пел в том же Софийском соборе и в училище был ведущим в партии дисканта. По-настоящему церковный человек, обладающий музыкальными дарованиями, Н. Д. Успенский не только любил петь на клиросе, но и требовал, чтобы это любили все. Он говаривал: «Петух поет, понимаете! Вся страна поет, понимаете! А вы не хотите?!» И горе было тому студенту духовных школ, без слуха и голоса, который мог по неведению ответить, что, дескать, пришел учиться не в консерваторию, а в семинарию.
В годы Гражданской войны он был призван в Красную Армию. После демобилизации в 1922 году продолжил учебу в Петроградском Богословском институте, вскоре преобразованном в Богословские курсы. Окончив их, защитил в 1925 году кандидатскую диссертацию «Происхождение чина агрипнии, или всенощного бдения, и его составные части». Огромную роль в формировании его научных интересов сыграл выдающийся петербургский ученый-литургист профессор Алексей Афанасьевич Дмитриевский. Именно он настоял на том, чтобы молодого ученого оставили при кафедре литургики для науч-
6
ной специализации. Дмитриевский полюбил молодого пытливого исследователя и любовно называл его своим «Вениамином». Вплоть до своей смерти в 1929 году он заботился о своем ученике, сумев воспитать настоящего ученого.
Позже, уже в послевоенные годы, Успенский вспоминал об осени 1923 года, когда впервые услышал Дмитриевского: «Преподаватель, весьма пожилой мужчина, брюнет, с седеющей бородой, одетый в черное, от времени полинявшее пальто (в аудитории было довольно прохладно, и некоторые слушатели тоже были одеты в пальто), своим внешним видом напоминал мне скорее провинциального учителя, чем петроградского профессора. Но лекцию он читал, что называлось на языке студентов, «с огоньком» и этим «огоньком» зажигал интерес у своих слушателей. Это был Алексей Афанасьевич. Он излагал историю вечерни Великой пятницы с ее обрядом выноса плащаницы. Я знал хорошо эту службу и по учебникам Литургики, и практически, и мне в голову не приходило, что между Типиконом и общепринятой практикой совершения этой службы так много несоответствия и недоговоренности. После этого дня я посетил еще несколько лекций Алексея Афанасьевича, на которых он продолжал обзор истории служб Страстной седьмицы -службы утрени и литургии Великой субботы. В этих лекциях Алексей Афанасьевич излагал историю богослужебных чино-последований и ярко раскрывал смысл и красоту песнопений и обрядов Страстной Седьмицы. Для меня эти лекции имели решающее значение в смысле выбора предмета для моего кандидатского сочинения. Выбор был сделан». Благодаря Дмитриевскому Успенский овладел латинским и греческим - без этого он вряд ли бы смог стать выдающимся литургистом1.
1 Успенский Н. Д. Из личных воспоминаний об А. А. Дмитриевском // Богословские труды. М, 1968. № 4. С. 85-86.
7
Учась в Богословском институте, Николай Дмитриевич продолжал заниматься музыкальным самообразованием. Он сумел познакомиться с ведущими регентами Петрограда, их хорами и репертуаром. Навещая отца в селе Окуловка, где тот продолжал священническое служение, он сам управлял церковным хором. После закрытия Высших богословских курсов (так с 1925 года именовался Петроградский Богословский институт) в 1928 году Николай Дмитриевич поступил учиться в Ленинградскую академическую капеллу. Во время обучения он управлял церковными хорами Троицкого, Измайловского и Владимирского соборов.
В 1926 году он женился на Наталии Ивановне Шторре, вскоре арестованной и проведшей пять лет в заключении. В 1931-1932 годов. Николай Дмитриевич сам прошел пусть исповедничества. Он отказался отречься от священника-отца, признанного ОГПУ врагом народа, и был обвинен в месте с ним в «хищении» предметов культа из церкви в с. Окуловка и стал «лишенцем» - был лишен избирательных прав, что в то время означало полное бесправие. В результате он был отправлен в «парилку», удушливую камеру ленинградского «Большого дома», где из людей «выпаривали» собственность и честь.
В 1932 году, получив реабилитацию, он поступил в Ленинградскую государственную консерваторию и в 1937 году окончил ее историко-теоретический факультет. Обучаясь в консерватории, он начал преподавательскую музыковедческую деятельность в различных музыкальных школах Ленинграда, а после окончания преподавал в самой консерватории. В эти страшные сталинские годы террора он не оставлял занятий ли-тургикой. Годы блокады, когда от голода и холода умерли десятки тысяч горожан, он провел в Ленинграде. В 1941 году был сильно контужен во время вражеской бомбардировки. В 1946 году он защитил кандидатскую диссертацию «Лады русского
8
Севера». С 1942 по 1946 год управлял хором Ленинградского Николо-Богоявленского кафедрального собора.
В 1946 году, после возрождения ленинградских духовных школ, Николай Дмитриевич был утвержден указом Святейшего патриарха Московского и всея Руси Алексия I доцентом ЛДА по кафедре литургики. В 1947 году Аттестационная комиссия Учебного комитета при Священном Синоде удостоила его, как имеющего две научные степени, звания профессора. А в 1949 году он публично защитил диссертацию по теме «Чин всенощного бдения в греческой и Русской Церкви» и был удостоен степени магистра богословия. В 1957 году защитил диссертацию по теме «История богослужебного пения Русской Церкви (до середины XVII века)» и был удостоен ученой степени доктора церковной истории. Преподавание в духовных школах он успешно совмещал с преподаванием в Ленинградской консерватории и весьма болезненно переживал свой вынужденный уход из нее в 1954 году, после травли его научной деятельности со стороны «маститых коллег», обвинявших его в пропаганде «церковщины».
В июне 1957 года скончалась его супруга и помощница Наталия. В 1959 году Николай Дмитриевич обвенчался с Верой Георгиевной Успенской - даже фамилию менять не пришлось, которая сумела создать для него плодотворные условия для работы и творчества, за что мы все обязаны ей поклониться до земли. Именно в это время редактируются и издаются многотысячными тиражами основные произведения Николая Дмитриевича: «Древнерусское певческое искусство», «Образцы древнерусского песенного искусства», «Лады Русского Севера», «Православная вечерня», «Чин Всенощного бдения», «Византийская литургия», «Литургия Преждеосвященных даров», «Анафора», статьи о богослужебных отпустах и о евхаристических спорах на Руси в
9
XVII веке, энциклопедические статьи, многочисленные отзывы и рецензии, эпохальный труд о Крещении Руси, который был в 1978 году украден и уничтожен дачными воришками из его дома в поселке Шапки.
Его литургические построения всегда шли от церковной жизни, литургика начиналась на клиросе. Отсюда и практическая ориентированность всего курса его лекций, особенно в семинарии. Любимый прием для проверки студенческих знаний - экзаменуемому вручалась следованная Псалтирь и предлагалось найти, скажем, «Богородичны от меньших» или Па-раклисис. И если студент начинал лихорадочно перелистьюать страницы, открыв книгу не в том месте, то Успенский говорил ему: «Нет, братец, не листал, не листал!». Ему становилось ясно, что семинарист никогда по-настоящему Псалтирь не открывал и оглавления ее не знает.
Вместе с тем эпоха «советской академии», безусловно, оставила на его личности свою печать. Так, к сожалению, Н. Д. Успенский не оставил по себе серьезной литургической школы в Петербурге. С печалью приходится признать, что этому способствовали не только тотальный контроль безбожников над Церковью в советскую эпоху, но и существовавшее среди академической профессуры сознание своей исключительности. Воспитание плеяды талантливых учеников не вписывалось в тогдашние представления об уникальности и незаменимости конкретного профессора. Они были связаны прежде всего, с одной стороны, с инстинктом самосохранения, с другой - с оскудением в послевоенное время притока в духовные школы культурных людей. Это объясняется прежде всего истреблением во время сталинских репрессий российской интеллигенции, а также огромных потерь во время Отечественной войны. Печально, что в наше смутное время, когда руководство Петербургской академии отдано на откуп «новым
10
Константинам Копронимам»2, преподавание литургики низведено до крайне низкого уровня.
Эпоха определила и другую черту, свойственную профессорам «советских академий», - старание дистанцироваться от каких-бы то ни было литургических аллюзий и тем, связанных с имперской идеей в православном богослужении. За этим стояли страхи 1920-х годов быть обвиненным в монархических симпатиях и контрреволюции. На лекциях Н. Д. Успенский предлагал отказываться от чтения так называемых Царских псалмов на вседневной утрени, дабы не вводить в смущение «советских прихожан». Впрочем, это приводило к обратному эффекту. Псаломщики из числа студентов, особенно на дальних приходах, с удовольствием выделяли упоминания «царя» в псалмах, читаемых на кафизмах, и в аллилуариях соответствующих гласов. Один из его учеников, П. Уржум-цев, вспоминал лекции Николая Дмитриевича: «Его громкий голос, немного протяжный и спокойный говор уверенного в себе, своих знаниях человека с добрым, благожелательным взглядом глаз привлекает сразу внимание, а содержательное, интересное изложение предмета окончательно покоряет слушателя. Студент всегда почерпает из его лекции что-то новое, неожиданное, чего он ранее не знал. Это испытывают и все вообще, кто когда-либо обращался к Николаю Дмитриевичу
2 Напомним читателю, что с 1996 года духовными школами в Петербурге «заправляет» епископ Тихвинский Константин (в миру - Олег Го-рянов), известный созданием в академии лагерного режима, разгоном профессорско-преподавательской корпорации и скандальной хиротонией, во время которой вопреки каноническому праву и мнению преподавателей и студентов, церковной общины духовных школ рукоположил своего клеврета Игнатия (Тарасова) под несмолкавшие возгласы «Анаксиос». Византийский император-иконоборец Константин V (741-775) получил свое прозвище от иконопочитателей. В Древней Руси оно переводилось как «мотылоименный». «Мотыло» в переводе с церковнославянского - «кал».
11
за разъяснением литургических вопросов. Необычайная его осведомленность в вопросах исторической литургики, прекрасное знакомство с источниками, содержание которых он рассказывает на память, часто цитируя в речи, поражают всякого слушателя»3.
Публикуемый текст Н. Д. Успенского ни разу не издавался. Он и не предназначался для печати. 43 страницы машинописи, включая научный аппарат, - это доклад, произнесенный на «годичном акте» в Ленинградских духовных академии и семинарии на осенний праздник святого апостола Иоанна Богослова в 1949 году. Этот текст был известен как профессорско-преподавательской корпорации духовных школ, так и учащимся. Более 50 лет он ходил по рукам, зачитывался до дыр, горячо, иногда до хрипоты обсуждался «сторонниками» и «противниками» «чудесного огня». В последние 15 лет, в эпоху ксерокса и свободы, неоднократно копировался, расходясь по всей Русской Церкви. Благодаря диакону Андрей Платонову даже появился в Интернете (http://www.golubinski.ru/ecclesia/ogon.htm). Одной из таких копий, отразившей собственноручную правку текста самим Н. Д. Успенским и сохранившей внесенные им греческие термины, воспользовались издатели текста. Впрочем, один из авторов предисловия использовал этот текст в докладе об археологии древнерусского паломничества в Святую землю4.
Как явствует из актовой речи, ее тема была избрана автором и одобрена Советом Академии на заседании 31 августа
3 Уржумцев П. Профессор Николай Дмитриевич Успенский. К 50-летию научной деятельности // Богословские труды. М. 1975. № XIII. С. 17.
4 Доклад был прочитан на конференции в ОВЦС 15-16 апреля 1997 года, посвященной 150-летию Русской Духовной миссии в Иерусалиме, и опубликован в издании московской патриархии. Мусин А.Е. Археология древнерусского паломничества в Святую Землю в XII-XV веках // Богословские труды. К 150-летию Русской Духовной миссии в Иерусалиме (1847-1997). М., 1999. Сб. 35. С. 92-110. См.: прим.