Дальнейшие исторические события сложились так, что милетяне были вынуждены уступить это место дорийцам. И Гераклея Понтийская стала одной из немногих в Понте дорийских колоний. Дорийцы основали здесь только расположенные в устье Калхедон и Византии, а затем — Месембрию. Укрепившись, Гераклея увеличила это число и вывела две собственные колонии — Каллатис и Херсонес Таврический.
Гераклея была одним из известнейших ремесленно-производственных и торговых центров. Особенно славились ее гончарные мастерские. Здесь изготовляли известные гераклейские амфоры, в которых транспортировали различные жидкие и сыпучие товары. О широком размахе
Рис. 3. "Черноморский треугольник". Краткие морские пути по маршруту: Гераклея — Хереоиес — Каллатис — Гераклея
ее торговой деятельности свидетельствует хотя бы тот факт, что гераклейские амфоры в большом количестве встречаются практически во всех античных городах Причерноморья, а также далеко за его пределами.
Для такой крупномасштабной торговли, конечно, были необходимы в первую очередь прекрасно оборудованный порт, большой собственный торговый флот и богатый опыт мореплавания. Все это у Гераклеи было. Страбон, например, характеризует ее как "город с хорошими гаванями и вообще заслуживающий упоминания, так как он даже высылал колонии, ведь Херсонес и Каллатида — его колонии" (XII, 3, 6).
Действительно, на территории современной Мангалии в Румынии Гераклея основала Каллатис. А на месте современного Севастополя в 422–421 гг. до н. э. появилась другая гераклейская колония — Херсонес Таврический, который довольно быстро стал одним из крупнейших городов Северного Причерноморья. С этими тремя городами мы еще познакомимся ближе в последующем, а пока рассмотрим один очень интересный вопрос, связанный с ними, точнее с их географическим положением относительно друг друга. Это обстоятельство вызывает особый интерес и заставляет остановиться на нем специально (рис. 3).
Что же представляется здесь интересным? Взглянем на карту Черного моря. Даже беглого взгляда достаточно, чтобы связать местоположение этих трех городов с особенностью конфигурации черноморских берегов в западной половине Черного моря. Дело в том, что прославившаяся торговлей Гераклея находится в чрезвычайно удобном месте понтийского побережья — вблизи наиболее узкого участка моря между пафлагонским мысом Карамбис и таврическим мысом Бараний лоб. Расстояние между ними равно 263 км. Античные географы хорошо знали это сужение, придававшее морю форму скифского лука. И древние мореплаватели проложили здесь один из кратких путей через Понт Эвксинский. Этот путь они проходили, как сообщает Псевдо-Скимн (§ 953–957), за сутки. Следует отметить и довольно точные измерения. Плиний, например, определяет расстояние между мысами в 170 миль, т. е. 252 км (IV, 86). Разница, как мы видим, минимальная и объясняется несовершенством и неточностью измерений в древности.
Освоению и широкому использованию этого краткого пути во многом способствовало и черноморское течение. Выйдя из Гераклеи, судно попадало в основную ветвь течения и доходило до Карамбиса. Перед мысом корабль поворачивал на север и по ветви западного круга течения шел к Бараньему лбу. При дальнейшем следовании в Херсонес или Ольвию плаванию помогало уже крымское течение. А идя в Пантикапей, моряки прокладывали курс подальше от берега, чтобы избежать влияния встречного течения. А на обратном пути от Бараньего лба к Карамбису движению корабля помогало попутное течение восточного круга. Таким образом, при прохождении этого краткого пути и в том и в другом направлении античные мореплаватели использовали попутное течение, которое значительно увеличивало скорость корабля и этим давало большой выигрыш во времени [14]. Как мы видим, выгодность географического положения Гераклеи переоценить трудно. Эти преимущества в такой же степени, даже — в большей, использовала и Синопа, располагавшаяся восточнее мыса Карамбис, еще ближе к крымским берегам, чем Гераклея. Такие значительные преимущества давали возможность именно этим центрам вести обширнейшую торговлю с городами Северного Причерноморья.
Когда же был освоен краткий путь Карамбис — Бараний лоб? М. И. Максимова относила это событие к первой половине IV в. до н. э., В. Ф. Гайдукевич — к V в. до н. э.[15] Многие исследователи полагают, что к концу V — началу IV в. до н. э. античные мореплаватели уже умели преодолевать открытые морские пространства, ориентируясь по солнцу и звездам[16].
С этим вопросом, надо полагать, связано и основание Гераклеей Херсонеса. Он появился, как уже говорилось, в 422–421 гг. до н. э. на месте, где, видимо, уже существовало более раннее ионийское поселение. Основание города было вызвано, разумеется, целым рядом социально-экономических причин. Но одна из них связана, по всей вероятности, с кратким морским путем. Чтобы обеспечить регулярное надежное плавание этим путем, необходимо было вблизи Бараньего лба построить хороший порт. Основание Херсонеса и решило эту задачу. К этому времени мореплаватели, конечно, уже знали прямой путь. Ведь не вдоль побережья же приплыли сюда выходцы из Гераклеи! Мысль о таком длительном каботажном маршруте никак не вяжется с самой задачей основать город, к которому затем можно будет плавать напрямик.
Но основание Херсонеса было для Гераклеи лишь первой частью далеко идущего плана развития мореплавания на левой стороне Понта. Вторая часть плана связана с основанием Каллатиса. Здесь также следует подчеркнуть, что возникновение этого города объясняется целым рядом причин исторического и социально-экономического характера. Но одну из причин, на мой взгляд, необходимо рассматривать в тесной связи с освоением других кратких морских путей. На эту мысль наталкивает изучение конфигурации берегов в этом районе и схемы черноморского течения. Рассмотрим путь от Гераклеи к Каллатису. Здесь возможны два маршрута: 1) каботажный, вдоль берега и 2) напрямик, через открытое море. Каботажный путь, во-первых, значителен по расстоянию. Во-вторых, кораблю здесь все время приходится идти против течения, которое существенно замедляло скорость. Такое плавание занимало довольно много времени. А прямой маршрут почти вдвое короче. И здесь нет встречного течения, затрудняющего ход корабля. Поэтому прямой путь занимал примерно втрое меньше времени. Изложенные соображения дают основание выдвинуть предположение о том, что от Гераклеи к Каллатису существовал краткий путь через открытое море. Расстояние здесь равно примерно 360 км. Для его прохождения требовалось около полутора суток.
Местоположение Каллатиса следует связывать, как мне представляется, с еще одним кратким морским путем — от устья Дуная (Истра) к Крыму. Он известен нам из перипла Псевдо-Скилака, который был составлен примерно в середине IV в. до н. э.: "От Истра до Бараньего лба три дня и три ночи прямого пути, а вдоль берега вдвое, так как там есть залив. В этом заливе есть пустынный остров по имени Белый, посвященный Ахиллу. От Бараньего лба до Пантикапея день и ночь пути" (§ 68). Это чрезвычайно интересное сообщение вызывает к себе особое внимание, так как в приведенных сведениях имеется значительное несоответствие во времени плавания. Расстояние от Истра до Бараньего лба, равное 390 км, судно проходит за трое суток, а от Бараньего лба до Пантикапея, где насчитывается 250 км, лишь за сутки. Суточный переход в 250 км, как свидетельствуют данные Геродота (IV, 86), Псевдо-Скимна (§ 953–957), вполне возможен. Следовательно, путь от Истра до Бараньего лба должен занимать около полутора суток. Но по периплу для этого требуется вдвое больше времени. Встает вопрос, почему?
В. Ф. Гайдукевич пришел к выводу, что здесь совмещены сведения из разных источников: в одном случае плавание проходило со скоростью 3 узла, а в другом — 6 узлов, и заключил, что "те или иные индивидуальные случаи, касающиеся скорости прохождения судов на отдельных отрезках маршрута, могли получить отражение в перипле в виде некоего правила" [17]. Но такой вывод оказался поспешным. Подобные взгляды на принцип составления периплов не могут быть приняты. Ведь периплы служили основным руководством для мореплавателей и содержали точные, обобщающие сведения, основанные на результатах многолетних плаваний. И какой-то частный, нехарактерный случай, конечно, не мог послужить основанием для сообщения в таком официальном документе, как перипл.
А причиной столь длительного плавания оказалось течение [18]. Основное черноморское течение, особенно сильное вблизи устьев Истра (Дуная), замедляло ход судна и относило его к югу. Выйдя из него, корабль попадал в идущую от Крыма ветвь течения западного круга. Поэтому прямое плавание от Истра к Бараньему лбу длилось так долго. Каботажный путь также занимал много времени — 6 суток — из-за встречного влияния основного течения. Плавание напрямик при всем этом все же было, конечно, выгоднее.
Какое же может иметь отношение к этому краткому пути Каллатис? Дело в том, что если проложить прямой курс к берегам Крыма именно отсюда, то плавание здесь будет легче и займет меньше времени, чем маршрут Псевдо-Скилака. На этом участке влияние основного течения не столь ощутимо, как непосредственно у устьев Истра. И с крымской ветвью течения тут можно разминуться. Все это дает основание выдвинуть предположение о существовании краткого морского пути от Каллатиса к Херсонесу. Этот путь, равный примерно 400 км, занимал не более 2,5 суток. Выигрыш во времени по сравнению с маршрутом Пеевдо-Скилака составлял примерно 12 часов. А обратный путь от берегов Крыма к Истру или Каллатису занимал, надо полагать, около 1,5 суток. Как мы видим, город занимал выгоднейшее географическое положение и играл огромную роль в развитии мореплавания и торговли. Ведь не зря из-за пользования его гаванью происходили столкновения соседних античных городов.
Таким образом, Гераклея и основанные ею Херсонес и Каллатис были расположены в исключительно удобных местах понтийского побережья и обеспечивали прямые плавания через открытое море. Эти краткие морские пути можно назвать "черноморским треугольником". Существование "черноморского треугольника" в огромной степени способствовало тому, что Гераклея стала одним из крупнейших торговых центров Понта Эвксинского и играла большую роль в развитии мореплавания и торговли в системе всего античного мира в целом.
В дальнейшем описании южного побережья Понта Арриан перечисляет между Гераклеей и Карамбисом целый ряд ничем особо не примечательных пунктов и местностей: Митроон, Посидион, Тиндарида, Нимфей, р. Оксин, гавани Сандаракис, Кринида, Псил, Тион, р. Биллеос, р. Парфений, гавань Амастрис, Герифина, Кромны, гавань Котиора, Эгиала, Фимина. Остановимся вскользь на некоторых из них. Местность Нимфей не выделяется какими-либо широко известными достопримечательностями, но к ней мы еще вернемся при описании побережья Боспора Киммерийского и рассмотрении одного из интереснейших и крайне дискуссионных вопросов античной географии и истерии Причерноморья.
Тион — как отмечает Страбон, "вовсе не стоил бы упоминания, если бы оттуда не происходил Филетер, родоначальник царского рода Атталидов" (XII, 3, 8).
Реку Парфений Арриан называет границей между вифинцами, фракийским племенем и пафлагонцами. Интересно ее название. Страбон объясняет его тем, что река "течет по местности, покрытой цветами, отчего она получила свое имя" (XII, 3, 8). Само слово "парфений" буквально означает "девичий" — название цветка, из которого плели венки.
Страбон приводит также интересные сведения об Амастрии и ее окрестностях: "После реки Парфения идет Амастрия, город, одноименный своей основательнице. Он построен на перешейке, по обеим сторонам которого находятся гавани. Амастрия была супругой Дионисия, тирана Гераклеи, дочь Оксиафра, брата Дария, современника Александра. Амастрия основала город из 4 объединенных поселений: Сесама, Китора, Кромны (которую Гомер упоминает в своем описании боевого построения пафлагонских кораблей) и Тиея. Последний, однако, скоро отделился от сообщества, но остальные остались объединенными; из трех городов Сесам назывался акрополем Амастрии. Кнтор был некогда портом синопцев, а назван, как говорит Эфор, по имени Китора, сына. Фрикса. На территории Амастрии произрастает в наибольшем количестве лучшего качества буковое дерево, особенно около Китора. Эгиал представляет собой длинный берег, протяжением около 100 стадий; на нем находится одноименное селение, о котором упоминает в "Илиаде" Гомер:
Говорят, что Эрифинами называются современные Эрифины по их цвету (т. е. красные. — М. А.); это — две скалы. После Эгиала следует Карамбис — большой мыс, тянущийся к северу и к скифскому Херсонесу" (XII, 3, 10).
Это описание интересно не только само по себе, но и очень важно также для датировки сведений перилла. Их сопоставление приводит к следующим наблюдениям. Арриан называет Амастрию не городом, а пристанью, и указывает Кромны и Котиору (Китору Страбона) как отдельные, самостоятельные пункты. Иными словами, здесь отражена ситуация до их объединения Амастрией. Это объединение произошло, учитывая, что Амастрия, дочь современника Александра Македонского, была уже за-мужней женщиной, видимо, не позднее начала III в. до н. э. Следовательно, эти данные перипла относятся не ко времени Арриана, как обычно принято считать, а примерно к концу IV — началу III в. до н. э.
Мыс Карамбис уже неоднократно упоминался до этого. Это современный мыс Керемпе. Древнее название, как мы видим, сохранилось до сих пор, хотя несколько искажено. Этот заметный издалека мыс значительно выдается в море. Напротив него лежит крымский мыс Бараний лоб. Они образуют заметное сужение берегов и, по выражению античных географов, делят Понт Эвксинский на два моря. Интересно сообщение Страбона о том, что "многие из тех, которые проплывали этот пролив, говорят, что они одновременно видели оба мыса по обеим сторонам моря" (VII, 4, 3). Но современные мореплаватели ставят под сомнение возможность видеть одновременно оба мыса [19].
Любопытные сведения об этом районе приводит Плиний: "Достоверно известно, что журавли, собираясь перелететь через Понт, прежде всего направляются к самому узкому его месту — между мысами Бараньим лбом и Карамбисом, затем придают себе устойчивость балластом; пролетев середину Понта, они выбрасывают из лап камешки, а достигнув материка, выбрасывают и песок из клюва" (X, 60).
В дальнейшем описании Арриан указывает к востоку от Карамбиса несколько малозначительных пунктов: Зефирион, Авонотихос, Эгинитис, Кинолис, Стефани, Потами, мыс Лептис, Армена. Затем упомянута Синопа (соврем. Синоп), один из крупнейших античных городов, известнейший ремесленно-производственный и торговый центр. Ее амфоры, черепица и другие изделия встречаются практически во всем Причерноморье, а также далеко за его пределами.
Чтобы получить общее представление о местоположении этого города, опять-таки обратимся к Страбону: "Синопа — наиболее замечательный город в этой части света. Основали его милетяне. Снарядив флот, Синопа получила господство на море по эту сторону Кианеев, а по ту сторону синопцы принимали участие во многих битвах на стороне греков. Хотя город в течение долгого времени оставался независимым, он не был в состоянии до конца сохранить свободу; после осады ее взял и поработил Фарнак, а затем его преемники, вплоть до Митридата Евпатора и римлян, которые сокрушили могущество последнего. Евпатор родился и получил воспитание в Синопе. Царь окружил город исключительным почетом и даже сделал столицей своего царства. Синопа благоустроена от природы и стараниями людей; ведь она построена на перешейке полуострова; по обеим сторонам последнего расположены гавани, корабельные стоянки и замечательные заведения для засола пеламид, о которых я уже упоминал, что синопцы получают второй улов, а византийцы — третий.
Полуостров окружен побережьем, изборожденным скалами с какими-то лощинами в них вроде ям, которые называются "хеникидами". Эти ямы наполняются водой при поднятии моря, так что из-за этого местность не легко доступна, а также и потому, что вся поверхность скалы покрыта колючками и по ней нельзя ходить босыми ногами. Тем не менее во внутренней части страны и над городом земля плодородна и украшена множеством полей, разделанных под сады, в особенности же предместья города. Самый город прекрасно укреплен стенами, а также великолепным гимнасием, рыночной площадью и портиками. Несмотря на это, город был все же дважды взят: в первый раз Фарнаком, который неожиданно напал на него, а затем Лукуллом и засевшим в городе тираном. Ибо поставленный царем в начальники гарнизона Вакхид, постоянно опасаясь измены изнутри города, множеством насилий и резней сделал горожан неспособными благородно защищаться или пойти на соглашение с врагом, подорвав их боеспособность. Так город был взят. Лукулл оставил, однако, в целости все украшения города, а увез только небесный глобус Биллара и произведение Сфенида статую Автолика, которого синопцы считали основателем их города и почитали как бога. Здесь находился и оракул его. Автолик, как кажется, был одним из спутников Ясона и завладел этой местностью. Впоследствии милетяне, узнав о выгодном расположении местности и слабости ее жителей, присвоили ее себе и выслали туда колонию.
В настоящее время Синопе пришлось принять римскую колонию, так что и часть города и городской земли принадлежит колонистам. Город находится в 3500 стадиях от халкедонского святилища, а от Гераклеи — в 2000 и от Карамбиса — в 700 стадиях. Синопа была местом рождения выдающихся людей: из философов — Диогена Киника и Тимофея Патриона; из поэтов — Дифила, автора комедий; из историков — Батона, который написал "Историю Персии" (XII, 3, 11).
Сравним некоторые расстояния. От святилища Зевса Урия до Синопы Страбон указывает 3500 стадиев, а Арриан в кратком перилле — 3555 стадиев. Разница, как мы видим, незначительная. И объясняется она тем, что первый автор дает округленную цифру, второй же приводит детальные измерения с точностью до 5 стадиев. От Гераклеи до Синопы по Страбону 2000. стадиев, а по Арриану (краткий перипл) — 2005 стадиев. И здесь почти никакой разницы. Но на отрезке Карамбис — Синопа их цифры значительно расходятся: Страбон указывает 700 стадиев, Арриан (в кратком перипле) — 835 стадиев. Такое расхождение объясняется, на мой взгляд, следующим образом. Арриан приводит детальные измерения между всеми промежуточными пунктами и столь большая ошибка здесь исключена. Страбон же не дает подробного описания этого побережья. Он не имел данных о расстоянии от Карамбиса до Синопы и высчитал его сам. По его данным, от святилища Зевса Урия до Синопы 3500 стадиев, а до Карамбиса — 2800 стадиев, как; уже говорилось ранее (Страбон, II, 5, 22). Отсюда путем простого вычитания получается, что от Карамбиса до Синопы 700 стадиев. Но расстояние от святилища до Карамбиса по детальным измерениям перипла равно не 2800, а 2720 стадиям. Получается, что Страбон из заниженного расстояния от святилища до Синопы (3500 вместо 3555) вычел завышенное расстояние от святилища до Карамбиса (2800 вместо 2720) и в результате получил от Карамбиса до Синопы всего лишь 700 стадиев. Иными словами, географ "сдвинул" мыс на 135 стадиев ближе к Сиаопе. И соответственно на такое же расстояние Карамбис "отодвинут" дальше от Гераклеи. У Арриана же это расстояние составляет 1170 стадиев, а у Страбона получается 1300 стадиев.
После Синопы в перипле указаны: Карус, Загора, р. Галис, Навстафм, оз. Конопион, Евсини, Амис. Река Галис (соврем. Кизыл-Ирмак) прежде была границей владений лидийского царя Креза и персов, а ныне протекает по римским владениям и при устье разделяет земли синопейцев и амисцев. Свое название река Галис (т. е. соль) получила, как сообщает Страбон, "от соляных копей, намываемых ее течением" (XII, 3, 12).
Амис (соврем. Самсун), довольно крупный город, находился, по данным перипла, в 1020 стадиях от Синопы я был, как сообщает Арриан, колонией афинян. Страбон говорит об этом подробнее: "По словам Феопомпа, первыми его основателями были милетяне, затем правитель каппадокийцев, а потом туда выслали колонию афиняне под предводительством Афинокла, и город был переименован в Пирей… Кроме прочей прекрасной территории, город владеет и Фемискирой, местожительством амазонок, и Сиденой" (XII, 3, 14).
Затем Арриан называет в устье р. Ирис гавань Анкону, за ней гавань Гераклий и далее реку Фермондонт (соврем. Терме), "при которой, как говорят, жили амазонки". Это место многие авторы связывают с легендарными амазонками. Фемискира, где они жили, представляла собой, по красочному описанию Страбона, исключительно богатую равнину, орошаемую рекой: "В силу этого равнина всегда росиста и покрыта травой; она может прокормить стада коров, так же как и табуны лошадей. Земля принимает там в весьма большом или, лучше сказать, в неограниченном количестве посевы проса и сахарного тростника. Ведь обильное орошение преодолевает всякую засуху, поэтому голод никогда не постигает население этих мест. С другой стороны, местность по склону горы дает так много дикорастущих плодов, именно: винограда, груш, яблок и орехов, что в любое время года люди, посещая лес, находят там в изобилии плоды, то висящие еще на деревьях, то уже лежащие сверх или под насыпанными большими грудами опавшей листвы. Здесь благодаря обилию кормов постоянно можно охотиться на всевозможных зверей" (XII, 3, 15). Такое яркое описание наглядно показывает, насколько были богаты подобные равнины малоазиатского Причерноморья. Эти природные богатства почти полностью уничтожены человеком, особенно за последние столетия, в результате активной хозяйственной деятельности и неразумного отношения к окружающей среде. Столь печальная картина лишний раз напоминает о гибельных последствиях чрезмерно потребительского, необдуманного, а порой просто хищнического подхода человека к природе.
После р. Фермондонт в перипле названы: р. Бирис, р. Фоарис, Иноя, р. Фигамус, крепость Фадисанис, г. Полемоний, мыс Ясона, о. Киликон, гавань Боопа, г. Котиора, превратившийся в небольшое селение, р. Меланфиос, р. Фарматинос, г. Фарнакия, в древности называвшийся Керасус, колония синопейцев. Из этих незначительных пунктов остановимся вкратце на Фарнакйи, носящей имя царя Фарнака. Для общего представления об этом районе обратимся вновь к сведениям Страбона: "Современные халдеи в древности назывались халибами. Как раз напротив их области находится Фарнакия, которая на море имеет выгоды от ловли пеламид (ведь здесь впервые начали ловить эту рыбу), а на суше — рудники, теперь железные рудники, а прежде — даже серебряные. Вообще побережье в этой области совсем узкое; ведь как раз над ним поднимаются горы со множеством рудников, покрытые густым лесом, и только небольшая часть земли обрабатывается. Таким образом, рудокопам остается только добывать пропитание для жизни работой на рудниках, а занимающимся морским промыслом — рыбной ловлей, особенно пеламид и дельфинов. Ведь эти последние, преследуя стаи рыб — кордил, тунцов и самих пеламид, — становятся жирными, а оттого что они слишком быстро в погоне за приманкой приближаются к берегу, их легко ловить. Только жители Фарнакйи ловят дельфинов на приманку, разрубают их на куски, пользуясь жиром для всевозможных надобностей" (XII, 3, 19).
За Фарнакией Арриан указывает остров Арринтиас. Он назывался также островом Ареса и был связан с мифами об амазонках. Этот остров упоминается в "Аргонавтике" Аполлония Родосского, где прорицатель Финей, как передает упомянутый автор, рассказывает участникам похода: "Минуя их вы пристанете к скалистому острову, не имея возможности прогнать очень дерзких птиц, которые в бесчисленном множестве селятся на этом пустынном острове. На нем же царицы амазонок Отрера и Антиопа построили каменный храм Аресу, когда отправлялись в поход" (§ 381–387). По преданию здесь обитали мифические птицы — гарпии. Плиний, например, отмечает: "Напротив Фарнакеи остров Халкеритида, который греки называют Арией и который посвящен Марсу, и на нем птицы сражались с пришельцами ударами перьев" (VI, 32). В настоящее время этот небольшой островок называют Керасунада, а также о. Аретия (Марса) или о. Пуга, так как он лежит перед заливом Пугачик. На острове выявлены остатки древних строений.
Далее в перилле отмечены: гавань Зефирион, Триполис, Аргирин, Филокалия, Коралла, гора Гиерон, гавань Кордила, Гермонасса и, наконец, Трапезунт, один из крупных античных городов Причерноморья. Именно сюда приехал Арриан. И отсюда он совершил свое плавание до Диоскуриады — Себастополиса.
Итак, мы познакомились с южным побережьем Понта Эвксинского от его устья до Трапезунта. Арриан дает детальное описание берега, указывает практически все расположенные здесь города, гавани, якорные стоянки, приметные мысы, реки, острова и другие объекты, приводит точные расстояния между ними, кратко сообщает о тех или иных важных исторических событиях. Одним словом, перипл содержит все необходимые мореплавателю основные сведения об этом побережье.
Всестороннее изучение описания приводит к убеждению, что в его основе, несомненно, лежит перипл, относящийся к более раннему времени. Как показывает пример с описанием района Амастрии, этот перипл датируется примерно концом IV — началом III в. до н. э. При этом Арриан включил и некоторые более поздние сведения.
Почти полное совпадение расстояний Арриана и Страбона от святилища Зевса Урия, или устья Понта, до Гераклеи (соответственно — 1550 и 1500 стадиев), до Карамбиса (2720 и 2800 стадиев), от Гераклеи до Синопы (2005 и 2000 стадиев) свидетельствует о том, что Страбон также пользовался этим источником. Географ значительно сократил его и округлил приведенные цифры.
В полном перипле Арриана в основном повторяется это описание. Но здесь имеются некоторые изменения и дополнения, которые взяты, как полагают исследователи, у Мениппа. Но всестороннее детальное сопоставление имеющихся сведений показывает, что все эти данные содержались в основном источнике Арриана, но не вошли в краткий перипл.
Описание понтийского побережья от Трапезунта до Диоскуриады — Себастополиса резко отличается от других частей перипла живостью изложения. Оно и понятно. Ведь Арриан сам лично проплыл по этому маршруту, видел все собственными глазами, прочувствовал всю красоту и величие Понта и передал нам свои впечатления. Кстати, он — один из немногих античных географов, описывавших Понт Эвксинский по личным наблюдениям.
В первых строках краткого перипла Арриан сообщает о приезде в Трапезунт: "Мы прибыли в Трапезунт, по словам известного Ксенофонта — город эллинский, лежащий при море, колонию синопейцев" (§ 1). Здесь он ознакомился с состоянием дел, осмотрел строящуюся по приказанию Адриана гавань на месте небольшой летней пристани, отдал необходимые распоряжения и приказал готовить корабли к плаванию.
Далее читаем: "Отплыв из Трапезунта, мы в первый день пристали в гавань Гисса и произвели смотр находящейся там пехоте; ведь тамошний отряд, как ты знаешь, состоит из пехотинцев и имеет только двадцать всадников для услуг; но и им понадобилось упражняться в метании копий" (Арриан, § 4). В этих словах чувствуется строгий военачальник, заботящийся о боеспособности римских гарнизонов. Закончив инспекционную проверку, правитель Каппадокии поплыл дальше.
Здесь гостеприимный Понт преподнес сюрприз. Флотилия попала в сильный, можно сказать, жестокий шторм. Арриан описывает разыгравшуюся стихию очень красочно: "Отсюда мы плыли сначала при помощи ветров, дующих по утрам с рек, но вместе с тем и при помощи весел: ветры, как упоминает и Гомер, были холодные, но недостаточно сильные для желающих плыть быстро; затем наступил штиль, так что нам пришлось плыть только на веслах. Потом вдруг нависшая туча разразилась бурей с восточной стороны, принеся с собой сильный и прямо противный нам ветер, который чуть не погубил нас: в короткое время он так взволновал море, что вода в изобилии влилась к нам с обеих сторон, не только со стороны весел, но даже через нос и корму. Это напоминало следующий трагический стих: "одну волну мы вычерпывали, а другая вливается".
Но волнение было не боковое, и поэтому мы, хотя с большим трудом, продвигались вперед на веслах и, вытерпев немало, прибыли все-таки в Афины" (§ 5).
Здесь Арриан предстает перед нами как опытный мореплаватель, который не растерялся, не дрогнул перед разбушевавшейся грозной стихией, а сумел найти в такой смертельно опасной обстановке правильное решение и спасти свои корабли. Ведь в этом районе при сильном шторме далеко не везде можно удачно пристать к берегу. При таких неудачах погибали многие, даже опытные мореходы. Но флотилия Арриана нашла спасительное убежище.
Этим спасением для кораблей была гавань Афин: "Есть и в Эвксинском Понте местечко, носящее такое название, есть там и эллинское святилище Афины, от которого, мне кажется, получило это название и местечко; есть там и какое-то заброшенное укрепление. Тамошняя гавань может в летнее время вмещать небольшое число кораблей и давать им защиту от южного и восточного ветра; стоящие на якоре суда могут найти в ней спасение и от борея (северный ветер. — М. А.), но не от апарктия (также северный ветер, но с некоторым отклонением. — М. А.) и не от того ветра, который в Понте называется фраскием (ветер от фракийских берегов. — М. А.), а в Элладе скироном (по имени мифического разбойника. — М. А.). Под ночь стали слышны глухие раскаты грома, засверкали молнии, ветер пе остался прежним, а изменился в южный и спустя немного из южного в юго-западный; тогда гавань уже не была безопасна для кораблей. Поэтому, прежде чем море совершенно рассвирепело, мы то количество кораблей, какое могло вместить самое местечко Афины, вытащили на берег, кроме триеры, которая, стоя на якоре под прикрытием скалы, в безопасности покачивалась на волнах. Большую же часть кораблей решено было отправить к ближайшему берегу и там вытащить на сушу; и, действительно, они были вытащены, так что все выдержали бурю невредимыми, за исключением одного, который при причаливании, слишком рано повернувшись боком, был подхвачен волной, выброшен на берег и разбит. Впрочем, все было спасено, не только паруса, снасти и люди, но и гвозди; даже воск был выскоблен, так что для постройки нового судна нужен был только корабельный лес, а его, как ты знаешь, большое обилие в Понте. Эта буря продолжалась два дня, так что необходимо было оставаться на месте. Значит, нам нельзя было миновать даже понтийские Афины, как какую-нибудь заброшенную и безвестную стоянку" (§ 6). Так благодаря умелым и своевременным действиям флот Арриана был спасен.
После шторма дальнейший путь лежал к Апсару: "Отплыв ночью, мы под утро испытывали боковую качку, но с наступлением дня легкий северный ветер усмирил море и привел его в спокойное состояние. Мы еще до полудня прошли более 500 стадиев и прибыли в Апсар, где были поставлены пять когорт… Говорят, что местечко Апсар когда-то в древности называлось Апсиртом, потому что здесь якобы погиб от руки Медеи Апсирт (показывают и могилу Апсирта), а потому-де это имя было искажено окрестными варварами, подобно тому как искажены и многие другие имена; так и Тианы в Каппадокии, говорят, назывались Тоанами по имени царя тавров Тоанта, который в своем преследовании спутников Ореста и Пилада дошел, как гласит молва, до этой страны и умер здесь от болезни" (§ 7).
Далее Арриан сообщает, какие реки и населенные пункты они миновали на пути от Трапезупта до Апсара и приводит расстояния между ними. Затем он также кратко описывает путь от Апсара до Фасиса. Перечисленные здесь реки не представляют особого интереса. К тому же отождествление многих из них остается спорным. Поэтому не будем останавливаться на них и перейдем сразу к описанию Фасиса.