Не успели приблизиться к Торговому порту и войти в огражденную часть Морского канала, как впереди по курсу появились всплески от разрывов артиллерийских снарядов. Интенсивный огонь велся из района Стрельна, Петергоф. Видимо, была у фашистов в то время агентура, которая информировала о передвижениях советских кораблей.
В огражденной части канала вражеские артиллеристы лодку не видели, а потому огонь они вели не прицельный, а по площадям. Зная примерную скорость лодки и время входа в канал, противник, видимо, вычислял ее местонахождение на каждый данный момент и сосредоточивал огонь по нужному квадрату. Однако на сей счет у нас предусматривались свои контрмеры.
- Катер из Торгового порта. Идет к нам, - доложил сигнальщик, стараясь перекричать грохот разрывов. На катере находился представитель штаба бригады.
- Начальник штаба приказал немедленно прекратить движение, подойти к причалу Торгового порта, - сказал он командиру.
Сначала я подумал, что это приказание можно было передать семафором и не стоило посылать катер. Но после понял, что вражеские агенты могли перехватить и семафор. Вот почему приказание передали устно и неожиданно для нас. Секретность есть секретность.
Как только подводная лодка подошла к стенке Торгового порта и остановилась, мы увидели, что разрывы вражеских снарядов ушли вперед по нашему возможному курсу. Снаряды рвались в районе Канонерского острова. Хитрость удалась.
Минут через тридцать мы средним ходом продолжили движение вперед, туда, где нас поджидали главные испытания.
Как только лодка вышла из огражденной части Морского канала, на берегу, занятом врагом, тотчас вспыхнули прожекторы. Острые жала их лучей сошлись на лодке. На мостике стало светло как днем.
И что тут началось! Фашисты открыли бешеный артиллерийский огонь. Но теперь уже не по площади, а прицельный. Но вступила в действие и наша артиллерия: загрохотали орудия фортов и Кронштадтской крепости. Вступил в бой главный калибр крейсера "Киров", который стоял на Неве. В воздух поднялись наши самолеты.
Чтобы ослепить фашистских артиллеристов, с угла Кронштадтской гавани тоже включили прожекторы. Была поставлена световая завеса. Вступили в действие катера-дымзавесчики. Они шли несколько впереди и слева от нас, а за ними тянулась стена дыма, отгораживавшая будто гигантским занавесом лодку от врага.
- Штурман, следите за поворотом, - крикнул мне Ярошевич. - За поворотом следите!
Поворот - кульминационная точка на дороге в Кронштадт. Разведка флота предупреждала, что еще зимой в темное время суток фашисты на санях подвозили сюда донные мины и сбрасывали их в проруби. Летом они транспортировали мины на шлюпках. У поворотного буя вместе с затопляемой шлюпкой мины уходили на грунт.
Чтобы дезориентировать врага, буй был перенесен вперед по курсу. Фашисты клюнули на эту хитрость и стали устанавливать мины дальше поворотной точки. Однако осложнилась и работа штурманов. Стоило только просчитаться с поворотом, подрыв на мине становился неминуем. Так, например, произошло с подводной лодкой "Щ-323". Штурман ошибся буквально на считанные метры. Но эти метры оказались роковыми: сильнейшим взрывом лодку буквально развалило на две половины. Война не прощала промахов.
Затаив дыхание, я следил за каждым скачком стрелки секундомера, за каждым отсчетом лага. Наконец доложил командиру:
- Через пять минут - поворот на курс 345 градусов.
Между тем грохот боя не утихал. Нарастал огонь с нашей стороны. Фашисты ответили тем же. Время тянулось страшно медленно. В дыму и в огне мы двигались к невидимой глазом поворотной точке.
- Через одну минуту - поворот, - последовал мой очередной доклад.
А противник то ли нащупал наше место, то ли ухитрился разглядеть подводную лодку сквозь дымовую завесу. С левого борта метрах в двадцати от корпуса вдруг разом поднялось несколько всплесков. По палубе покатились мелкие осколки.
- Время поворота! - крикнул я.
Еще несколько томительных минут - и мы на новом курсе.
Действительно, это место было кульминационным на переходе в Кронштадт. Дальнейший курс вдоль северною побережья Невской губы, мимо Лисьего Носа был более спокойным.
Вскоре огонь артиллерии стих, прожекторы погасли, дымовые завесы рассеял слабый ветерок. А затем впереди показался едва заветный синий огонек. Это уже Восточный Кронштадтский рейд. Огонь горел на выступающей носовой оконечности эскадренного миноносца "Стерегущий", который был затоплен во время налетов фашистской авиации на Кронштадт еще в сентябре 1941 года.
Короткая швартовка - и лодка у причала в Кронштадте, где нас встретили командир дивизиона капитан 2 ранга В. А. Червинский, штабные работники и товарищи с других лодок.
- Поздравляю, - сказал Червинский, пожимая руку командиру. - Первый этап вы преодолели благополучно. Надеюсь, что два остальных окажутся столь же успешными для вас. Но не будем терять времени. Берите штурмана, карты и - в штаб!
Мы с Ярошевичом направились в штаб. Уже светало. Можно было заметить, что многое изменилось в Кронштадте. Причалы побиты, некоторые здания разрушены. Но штаб не пострадал. Он располагался в том же здании, что и раньше, только в подвале.
В небольшом помещении, куда мы вошли, кроме комбрига капитана 1 ранга А. М. Стеценко и начальника штаба капитана 1 ранга Л. А. Курникова находились командир подводной лодки "С-12" капитан-лейтенант В. А. Тураев со своим штурманом, командиры быстроходных тральщиков, а также командиры морских охотников.
Как выяснилось, были собраны все участники формируемого конвоя, которому предстояло пройти от Кронштадта до острова Лавенсари.
- В конвой входят три быстроходных тральщика, три малых охотника, подводные лодки "С-12" и "Щ-310", - сказал начальник штаба. - Порядок следования таков. Тральщики - впереди. Вам, - начальник штаба взглянул на командиров морских охотников, - идтв уступом вправо от подводных лодок на дистанции сорок - пятьдесят кабельтовых. Конвой замыкают лодки: впереди "С-12", за ней - "Щ-310".
Курников определил порядок сигнализации на случай затраливания мин, проверил у штурманов предварительные прокладки.
Все остальные дни перед выходом из Кронштадта прошли в предпоходной суете: дозаправлялись, доукомплектовывались, довооружались. Еще и еще рае проверяли готовность механизмов и приборов к длительному плаванию.
В самом невыгодном положении в тот момент оказался я. Как известно, поправки компаса и лага, диаметр циркуляции, скорость хода корабля на различных режимах работы двигателей проверяются на мерной миле. Но Кронштадт находился практически непрерывно под огнем врага, а потому о выходе на мерную милю нечего было в думать. Пришлось руководствоваться данными, полученными перед войной.
Наступил день выхода в боевой поход. Мы покидали Кронштадт в ночь на 20 сентября. Доложив старпому о готовности штурманской боевой части к бою и походу, я на минуту вышел на причал, чтобы в последний раз пройтись по берегу.
Клубились сумерки. Уже чувствовалось дыхание осени. Могучие деревья Петровского парка стояли в стороне, словно в глубокой задумчивости. Сколько раз бывал я в этом парке, и всегда он поражал меня своей величавостью, как и знаменитый Морской собор.
Тьма густела. На пирс пришли друзья по училищу - лейтенанты Василий Виноградов и Александр Асабен. Вспомнили курсантские годы, товарищей (некоторые из них к тому времени уже погибли), пожелали друг другу ни пуха ни пера.
Виноградов был очень грустный. Умерли от голода его родные, жившие в Ленинграде. Я знал их. Вместе с Василием бывал у них в доме на Кондратьевском проспекте. Это были исключительно радушные, добрые люди. Вспомнил я и своих родных - отца, мать, сестру, ее ребенка. В начале апреля их, как тяжелых дистрофиков, удалось эвакуировать из Ленинграда.
Тепло попрощался с друзьями. Это была последняя наша встреча. Вася Виноградов и Саша Асабен вскоре погибли...
На причал прибыли руководители бригады и дивизиона. Вскоре прибежал рассыльный. Доложил комбригу, что тральщики и катера МО готовы к выходу.
- Ну, вперед! - напутствовал комбриг.
- По местам стоять, со швартовов сниматься! - подал команду помощник.
Все мы побежали по сходне на лодку. Поднялся на ходовой мостик командир корабля. Он в новенькой меховой пушистой шапке.
- Командир дивизиона подарил, - с гордостью сказал Ярошевич. - Хороша шапка!
Дмитрий Климентьевич хвалил шапку, подаренную капитаном 2 ранга В. А. Червинским, словно предвидел, что через несколько дней она спасет ему жизнь.
Отданы швартовы. Медленно развернувшийся корабль вышел из Купеческой гавани и направился к точке встречи с катерами МО и тральщиками. Короткий обмен опознавательными, и вот уже наша лодка в охранении морских охотников двинулась по невидимой морской дороге вслед за тральщиками. На оконечностях тралов слабо мерцали синие огоньки.
То и дело с тральщиков сигналят: "Конус". Это означает: "Застопорить ход и, дав полный назад, удерживаться на месте". В тралах - очередная мина. Ждем на стопе, когда наши верные друзья с "тральцов" расчистят дальнейший путь к Лавенсари.
Подул плотный ветерок. И вдруг справа загремели выстрелы, черное небо исполосовали пулеметные трассы.
- Наши морские охотники вступили в бой с торпедными катерами врага,доложил радист командиру.
Выстрелы грохотали то справа, то слева. Потом - сзади. Охранение действовало четко, по прошествии часа бой утих. Катера противника так и не смогли прорваться к подводным лодкам.
-К исходу ночи корабли благополучно достигли острова Лавенсари. Здесь нас встретил старший морской начальник базы капитан 2 ранга Владимир Антонович Полищук.
- В базе вам находиться нельзя, - сказал он Ярошевичу. - С рассветом немецкая авиация начнет бомбить корабли у причалов, будет обстреливать их из пулеметов. Отходите на запад от острова, ложитесь на грунт. Дайте отдых личному составу.