А потом князь Данила начал вздыхать о прошлом:
- Да, были времена... ох! Вот прежде... ох! При царе Алексее Михайловиче...
Пламя свечей не колыхалось в тихом воздухе. Только когда слуги по команде коротышки расстелили на ковре скатерть, то все лепестки пламени сразу метнулись в сторону, легли, чуть не погасли.
Голянский, испугавшись рывка пламени, тоже было дёрнулся, сполз в сторону.
- Не бойся, боярин! - лениво проговорил князь. - Я слышал, твой граф Темитов трусов не балует.
- Я, князюшко, никогда ничего не боюсь, - зашлёпал губами Голянский. Вчера, когда к тебе ехал ночью по лесу, на меня набросилось сто волов! Я схватил кнут - раз, два, три! - всех разогнал. Один меня даже успел поцарапать - вот след на руке, видишь?
Голянский показал свою розовую, словно из сала слепленную ладошку.
- У нас-то, гостюшко дорогой, почитай, и во всей округе ста волков не наберётся, - с поклоном молвил коротышка-конокрад.
- Да ты что? Мне, боярину, не веришь? - опешил Голянский.
- Право слово, не наберётся! - подтвердил князь.
- Ну, может, полсотни - я их во тьме не перечитывал! - согласился Голянский. - Схватил кнут да ка-а-ак пошёл их крестить...
- Наверно, волков-то дюжина была, - произнёс коротышка, - большая стая...
- Да, дюжина, это точно, - подхватил Голянкий.
- А может, и полдюжины? - задумчиво, словно рассуждая сам с собой, проговорил князь.
- Разве полдюжины мало? - спросил Голянский. - Ведь волки, чай, не воробьи!
- Да нынче-то, гостюшко дорогой, из-за жары волки отсюда в болота ушли, - сказал коротышка. - Может, один какой набежал бешеный.
- Бешеный, вестимо, бешеный! - обрадовался пухленький Голянский, не ведая, видно, как закончить неприятный разговор. - Он один дюжины обычных стоит!
- А ты его видел? - спросил князь.
- Как же! Вот так, справа, куст и что-то шевелится. Я хватаю кнут раз, два, три!
- Ну, а руку-то, гостюшко, кхе-кхе, где оцарапал? - едва сдерживая смех, спросил князь.
- А ты, Данила Михайлович, чем надсмехаться, попробовал бы ночью по лесу бежать! - обиженно проговорил Голянский. - Так исцарапаешься - себя не признаешь! Колючки кругом, рвут одежду, как собаки!
Князь, а за ним коротышка-конокрад и другие слуги рассмеялись.
Голянский растерянно поглядывал на смеющихся.
- Что тут смешного? - бормотал он, шлёпая губами больше, чем обычно. Ей-богу, за кустом что-то шевелилось: хрясь-хрясь...
Князь хохотал - рот нараспашку, а глаза - круглые, совиные оставались сонными, словно незрячими.
- Потешил ты меня, боярин, - сказал Стоеросов. - Теперь и за трапезу приняться в самый раз. Эй, Спирька! - кивнул он коротышке. - Прикажи, чтоб подавали!
Спирька поспешил к котлам. А Игнат вновь почувствовал, как голод мучительно наполняет всё тело. "Пора и мне в бой вступать!" - решил он, одёрнул кафтан, посох железный положил, как ружьё, на плечо и шагнул из кустов к шатру.
- А-а, солдаты! - взвизгнул Голянский и опрокинулся на ковёр.
- Что-о-о? - уставился на Игната князь. - Кто это?
Заслышав визг пухлого боярина, коротышка Спирька повернул от котлов назад.
Подбежали слуги, встали кругом, но подойти к Игнату боялись.
Спирька растолкал всех, глазами-зёрнышками солдата оглядел с головы до ног, сказал князю с поклоном:
- Это, батюшка Данила Михайлович, отставной солдат. - И строго, с презрением к Игнату: - Ты кто, солдатик?
- Прохожий, обшитый кожей! - беря посох, как ружьё "на караул", гаркнул Игнат.
- Как зовут? - продолжал Спирька.
- Зовут зовуткой!
- Идёшь откуда? - спросил князь.
- Где был, там нет. А где шёл, там след! - отрапортовал Игнат.
Кто-то из слуг засмеялся.
- Я тебе покажу, как нужно с князем разговаривать! - зашипел на Игната Спирька, и змеиные глазки его блеснули злобой. - Эй, Дурында!
Легко, одной рукой отодвинув с дороги слуг, появился великан Дурында.
- Это... это... ещё кто таков? - вновь задрожал от страха губошлёпый боярин.
- Мой телохранитель и оруженосец, рында, - гордо молвил князь. - А вот Спирька его по-своему кличет - Дурындой! Пошто, Спирька, так его пронываешь?
- За глупость, князь-отец, за глупость, - поклонился Спирька. Силёнкой его бог не обидел, а умишком обделил. Одно слово - Дурында.
- Звали? Ну так тут я, - пробасил Дурында.
- Вот солдатик заявился неизвестно с каких краёв, - ткнул пальцем в Игната Спирька, - разговаривать не желает, шутки шутит. Развяжи-ка ему, солдатику, язык! Чтоб знал, как с князем-батюшкой говорить положено!
- Эх, доля солдатская, - с притворным вздохом сказал Игнат, недошагнёшь - бьют, перешагнёшь - бьют...
- Говори всё толком, пока не проучили! - зашипел Спирька. - Кто таков, как сюда попал, что в мыслях таишь?
- Стой, конь лихой! - усмехнулся Игнат. - Ты языком-то мели, да не забывай: на Руси не одни караси, есть и ёршики. А Дурынде, раз он твою команду слушает, так в дураках и жить.