Беседа быстро завязалась. Распутин сразу поставил свои требования, и соглашение было легко достигнуто. Распутин пояснил:
- Положение очень тяжелое. Ты человек умный, сделай свое предложение!
Витте пояснил, что он в немилости, потому что он против войны. Но он не может увлечься войной.
- Дай тебя поцеловать! - воскликнул восторженно Распутин. - Я также не хочу войны. В этом я вполне согласен с тобой. Но, что делать? Папа против тебя, он боится тебя. Я, во всяком случае, в ближайшие дни переговорю с ним и посоветую ему поручить тебе окончание войны. Я верю тебе.
Во время дальнейшей беседы Витте объяснил, что газета «Новое время» творит много зла. Она пропагандирует войну. Необходимо каким-нибудь способом ее обезвредить.
- Совершенно правильно, - сказал Распутин, - устрой это.
- Следовало бы «Новое время» купить и продолжать в угодном нам направлении, - предложил Витте.
- Хорошо, но следи за тем, чтобы эта цель была действительно достигнута. Ты знаешь, что у дворцового коменданта ген. Воейкова было несчастье с князем Андронниковым. Он устроил князю деньги для газеты, которая потом ополчилась на меня.
Спустя двенадцать дней Распутин сообщил Витте, что он имел относительно его разговор с царем.
- Я ему рассказал, - заметил Распутин, - что Матильда делает все, чтобы устроить моих просителей, что я с тобой встречаюсь и что он может на тебя полагаться.
Царь, однако, не мог решиться на новый призыв Витте к власти и мотивировал это следующим образом:
- Ты должен знать, что, призывая опять графа Витте, я подвергаю себя большой опасности. Мои родственники поступят со мной таким же образом, как в свое время было поступлено с сербским королем Александром. Меня с женою убьют. Если я назначу Витте председателем Совета министров, то это будет означать, что я хочу заключить с Германией мир.
- Помоги мне, отец Григорий! - просил Витте. - Не оставь меня! Ты действительно русский и откровенный человек. Родственники царя не хотят допустить, чтобы он действовал самостоятельно. Они злятся на меня за то, что я был творцом конституции. Царь не сдержал данное им народу обещание, и только это является причиной затруднений последующих лет.
Через некоторое время граф Витте вызвал меня к себе и сказал:
- Я сегодня переговорил с издателем «Нового времени». Ему срочно требуются деньги, и он просил моего совета, как их достать. Он даже согласен на продажу части акций газеты. Между прочим, он просил меня похлопотать перед министром финансов Барком о выдаче ссуды под залог акций. Я нахожу, - заключил Витте, - что сейчас самый удобный случай, чтобы добиться влияния на «Новое время» и прекратить ее злостную пропаганду. Если Распутин может собрать необходимую сумму денег, то я все сделаю. Мы возьмем в свои руки «Новое время», и оно будет обезврежено. Поговорите по этому делу с вашими евреями. Они не должны были бы упустить этот случай обезоружить своего злейшего врага.
Я рассказал Распутину об этом разговоре с графом Витте. После короткого совещания мы решили обратиться к нашему «умному банкиру» (так называл Распутин известного финансиста Димитрия Рубинштейна). Кроме того, мы решили поставить в известность барона Гринбурга и Мозеса Гинцбурга. Распутин пригласил к себе всех этих финансистов и предложил им купить эту враждебную евреям газету. Он старался убедить еврейских финансистов, что такая сделка была бы в интересах всего еврейства, и его предложение оставило сильное впечатление на собравшихся, так как без уговаривания Распутина было ясно, что покупка «Нового времени» могла принести нам много пользы. Тем выше они оценили выступление Распутина в интересах евреев. При его тогдашнем влиянии занятая им позиция имела громадное значение для евреев. Поэтому они всеми средствами старались заполучить Распутина на свою сторону и поручили мне постараться все больше и больше связывать его с нами.
Акции «Нового времени» были приобретены на имя графа Витте, а затем им переуступлены Рубинштейну.
Рубинштейн радовался очень, что теперь закончится травля против евреев, а Витте был доволен, что «Новое время» перестанет теперь его ругать и не будет ему вредить. Отношения между Распутиным и Витте продолжались до смерти последнего. Они часто встречались, и Витте, по-видимому, не оставлял мысли при помощи Распутина вновь забрать в свои руки власть. Однако, обладая хорошей шпионской организацией, старый двор вскоре разузнал о дружбе Витте с Распутиным. Шпионили не только за царем, царицей и царскими детьми, но следили за всеми лицами, имевшими доступ ко двору. Я, например, не мог шагнуть в Петербурге, чтобы за мной не следили. Бывали случаи, когда за мной одновременно следило несколько агентов. Известие, что Витте при помощи Распутина ищет сближения с молодым двором, привело противников Николая II в сильное волнение, а также произвело возбуждение в кругах старого двора. Там против Витте боролись очень энергично. Предполагали, что этот замечательный государственный муж мог предпринять такие шаги, которые могли бы сильно повредить старому двору. Когда Витте умер, то по Петербургу ходили слухи, что враги его отравили.
Когда я однажды в одиннадцать часов утра пришел к Распутину, мне бросилось в глаза, что он чем-то очень взволнован. Выяснилось, что он только приехал из Царского Села. На мой вопрос о причине его беспокойства Распутин ответил, что вопрос касается весьма секретного дела и я не должен никому о нем даже заикаться. Случилось большое несчастье, царица очень озабочена. Она все время только плачет и в отчаянии хватается руками за голову.
- Страшно, что папа натворил, - пояснил Распутин. - Кажется, он всех нас погубит.
Я его спрашивал, что случилось, но он молчал. Он также очень озабочен.
Распутин, впрочем, не мог долго скрывать и рассказал мне все подробности.
- Случилась большая беда, - сказал он. - Один английский генерал был по дороге к нам; он хотел нам помочь и принять кое-какие шаги, чтобы скорее и с успехом закончить войну. Но его корабль потоплен германцами. При этом говорят, что мы виноваты. Германские шпионы своему штабу сообщили, что английский генерал находится на пути к нам.
Далее Распутин рассказал, что царица боится, что подозрение в измене может пасть на нее, как немку. Она просила Распутина при помощи его сверхъестественных способностей указать виновника гибели Китчнера.
- Я в первый раз услышал, что этого генерала ждали к нам, - сказал Распутин, - моя сила не распространяется на иностранцев. Но я все же раскрою, кто узнал об отъезде Китчнера. Говорят, что это был умный человек.
Три дня спустя я узнал от Распутина, что он имел разговор с Николаем II. Царь уже немного успокоился и рассказал Распутину, что он был извещен шифрованной телеграммой об отъезде Китчнера. В то утро он встречался только с дворцовым комендантом Воейковым и адмиралом Ниловым. С ними он завтракал, и при этом они довольно много выпили.
- Следовательно, - сказал Распутин царю, - ты был выпивши и рассказал своим друзьям о полученной телеграмме. Воейков рассказал об этом германскому шпиону Андронникову, а последний сообщил германцам. Таким образом, все ясно.
Царь справился у Воейкова, и тот подтвердил, что он действительно передал князю Андронникову услышанное от царя сообщение. Он будто бы хотел этим понудить Андронникова поместить в своей газете приветственную статью.
Андронников был странный человек с темным прошлым. Никто с ним не считался, но все-таки он находился со всеми в деловых отношениях. Будучи очень тучным, он все же был весьма подвижным и деятельным. Утверждали, что он - германский шпион, но, несмотря на это, он оставался неприкосновенным и мог передавать военные сведения через Швецию в Германию. Его отец был армянин, мать немка, а воспитывался он в Германии. Он был лютеранином, но это ему не мешало быть на короткой ноге с высшим православным духовенством и раздавать всем своим друзьям и знакомым иконы. Даже царь и царица имели от него иконы. Он считался большим святошей. Его двоюродная сестра, княгиня Орбелиани, ввела его ко двору. Распутин говорил про него, что он пузырь, который лопнет и при этом даст много вони. До войны Андронников был большим бабником, но во время войны стал гомосексуалистом. Поэтому никто не удивлялся тому, что на его квартире всегда вращалось много молодых людей. Странно было только то, что большинство молодых людей были офицеры. Он снабжал их деньгами и вообще принимал их очень радушно. Стол всегда у него был накрыт. Молодые офицеры посещали его очень охотно и выбалтывали доверенные им военные тайны. Андронников был близким другом жандармского полковника Мясоедова и военного министра Сухомлинова. Оба последних привлекались к ответственности за шпионаж. Мясоедов был повешен, и мне кажется, что Андронников был зачинщиком этих преследований.
Я припоминаю еще случай, в котором роль Андронникова была не из красивых. Он имел родственника по имени Думбадзе. По рекомендации Андронникова Сухомлинов поручил ему закупку военных припасов в Америке. После исполнения возложенного на него поручения, Думбадзе вернулся в Россию, но имел неосторожность разойтись с Андронниковым. Это побудило Андронникова донести на своего родственника и его друга инженера Веллера, как на шпионов и сотрудников Мясоедова. Оба были арестованы и преданы военному суду. Дед Веллера, девяностолетний старик, обратился ко мне с просьбой помочь спасти его внука. Несмотря на мои старания, мне не удалось приостановить этот ужасный процесс. Военным судом в Бердичеве Думбадзе и Веллер были приговорены к смертной казни. Приговор был представлен на утверждение царя и должен был быть приведен в исполнение в сорок восемь часов. Родственники Веллера поспешили ко мне. Во время их прихода у меня находилась княгиня Тарханова, родственница Думбадзе. Она присоединилась к родственникам Веллера, и мы все отправились к Распутину.
- Смотри, что твой Андронников натворил, - сказал я, чтобы его поддеть. Я знал, что Распутин ненавидит Андронникова
- Что мне делать? - спросил Распутин.
- Сейчас же ехать к царю и просить о помиловании.
- Хорошо, я это сделаю, - ответил Распутин, - но с Андронниковым я еще рассчитаюсь.
Распутин потребовал из охранного отделения автомобиль и поехал с родственниками Веллера в Царское Село. Он оставил их на вокзале и заявил им:
- Если я поймаю царя, то его помилования я добьюсь в пять минут.
К счастью, царь был во дворце. Смертная казнь была заменена шестилетним заключением в исправительном доме. Распутин, вернувшись с этим сообщением, поцеловал обоих евреев и сказал:
- Славу Богу, жизнь осужденных спасена. Теперь нужно работать дальше.
Я боялся, что военный министр Шуваев сразу не подчинится распоряжению царя о помиловании. Поэтому мы просили Распутина съездить к военному министру и попросить его немедленно передать распоряжение царя в ставку. Однако Распутин отказался обратиться к Шуваеву. Тогда мы сами вместе с княгиней Тархановой отправились к военному министру. Шуваев исполнил нашу просьбу и протелеграфировал в Бердичев. После исправительный дом для осужденных был заменен тюремным заключением на два года восемь месяцев.
Участие Распутина в этом деле было также отчасти вызвано желанием освободить армян от подозрения в шпионстве. Распутин особенно любил армянский народ и носился с мыслью выдать свою дочь Марью замуж за армянина.
Дело Думбадзе имело довольно значительные последствия.
Андронников был очень дружен с генералом Воейковым и адмиралом Ниловым, и эти постоянные участники царских попоек всегда старались защищать Андронникова перед государем. Старый двор также поддерживал Андронникова, так как он был в родстве с князем Шервашидзе, морганатическим супругом вдовствующей императрицы. Этим и объясняется, что Андронников мог безнаказанно заниматься своим опасным ремеслом. Интересно, что этот живущий шпионажем человек распространял среди солдат патриотические воззвания.
Распутин любил торжественно праздновать свои именины. В этот день его квартира была обычно полна народу. Среди поздравителей явился также князь Андронников. Распутин отказался подать ему руку и громко заявил:
- Твои руки запачканы кровью. Я знаю, кто ты. Ты кормишь рыб человечиной, так как ты виноват в смерти английского генерала. Ступай домой.
Ошеломленный Андронников, ни слова не говоря, удалился. Сцена оставила очень сильное впечатление на присутствующих. Мы все не могли отделаться от очень тягостного чувства. В это время очень много лиц подозревались в шпионстве, и много невинных погибло, но князь Андронников имел возможность безнаказанно продолжать свое гнусное ремесло.
Маклаков попал в министры внутренних дел не вследствие своих государственных способностей, а исключительно благодаря своим лакейским способностям. Он умел царя и наследника занимать своими фокусами. Но потерял он свою должность министра потому, что разошелся с Распутиным. Условия, при которых последовало падение Маклакова, наглядно характеризуют власть царского любимца.
Я открыл на Фонтанке, в доме № 14 клуб. Освящение его прошло весьма торжественно. Основателем клуба считался граф Толстой, а президентом клуба был выбран барон Рооп. Правление его состояло из кавалерийского офицера-поручика Бермонта[3], впоследствии командующего Северо-западной белой армией, князя Бермонта-Авалова, графа Мусвиц-Шадурского, полковника кирасирского полка, и прокурора Розена. В клубе играли преимущественно в лото, и он должен был служить главным образом местом встреч для наших единомышленников. Иногда устраивались вечера и концерты. Я заботился о том, чтобы Распутин как можно чаще посещал наш клуб. Этим я хотел заручиться его помощью на тот случай, если бы клубу что-нибудь угрожало.
Распутин не играл, но он приходил на наши обеды, если на них присутствовали люди, которых он ценил. Не приходится говорить о том, что наши обеды устраивались с большим великолепием: ели и пили на славу. Распутину подавались его любимые блюда. Это было необходимо потому, что он не ел мяса, сладких блюд и пирожных. Во время войны вина Распутину доставлялись из царских погребов или магазина Бродовича. Если Распутин хотел пить вино вне дома, то его сопровождал полицейский автомобиль с двадцатью бутылками мадеры.
Министр внутренних дел Маклаков однажды поручил своему чиновнику особых поручений Николаеву произвести ревизию клуба. Николаев нам сообщил по секрету, что целью ревизии является подыскание причин к закрытию клуба. Сначала мы не хотели запутывать Распутина в это дело. Секретарь клуба Розен был юрисконсультом очень влиятельного реакционного «Союза Архангела Михаила». Мы шутили над тем, что Маклаков, несмотря на участие в клубе Розена, осмеливался выступать против него. Розен был этим сильно взбешен и говорил, что он уже найдет способ указать Маклакову его место. Несмотря на это, мы получили через два дня сообщение градоначальника, что клуб за несоблюдение устава закрывается.