забываются привычные ощущения периферии. Наглость, приобретенная в общественном
транспорте под девизом «А мне тоже ехать надА», отмирает через неделю приятных прогулок
пешком до работы.
Я напрочь утратила доведенную до автоматизма привычку «работать локтями». Вообще, инстинкт самосохранения в общественном транспорте надо вывести в отдельный раздел
поведения человека.
Метро. Станция «Университет». Девять вечера. Раньше людей, желающих ехать в разные
стороны, разделял довольно широкий коридор пространства. Теперь его нет. Я подумала, по
телевизору в центре станции дают премьеру, возможно, фильм-номинант на «Оскара»…
Показывали рекламу.
«Как шпроты в банке»! — ахает тетка, с трудом протискиваясь через турникет.
Я представляю себя рыбой. Человеческий облик медленно тает. Спускаюсь.
Электронные часы с одной стороны показывают девять минут отсутствия поезда, с другой
— вообще потухли. Две точки на электронном табло демонстрируют абсолютную
неприспособленность техники к действительности. Ее программировали люди, живущие возле
работы, иначе как можно объяснить, что после двухзначного показателя ожидания часы
теряются и тухнут.
В тоннеле зашумело. Зашумело обнадеживающе. Шпроты-люди замерли. Важно понять, с
какой стороны шум. Шумело слева. Условно правый коридор выдохнул, с его стороны снова
послышался гул. Наш, условно левый, замолчал и напрягся. Низкий старт, левая толчковая…
В вагон меня внесло волной.
— Света! Где сумка?! — загремело над ухом.
— Я не Света, — испуганно призналась я.
— Да я не к вам обращаюсь! Света! (Тетка озиралась по сторонам, на всякий случай
придерживая ногой дверь.)
— Отпустите двери, — спокойно попросил машинист.
— Да, щас прям! Света!
— Женщина, давайте мы поедем, а потом поищем Свету, — предложил парень в очках, висящий надо мной. Земли он не касался вообще. Висел на поручне.
Второй раз «отпустите двери» прозвучало нервно, с нотками истерики.
Мне никак не удавалось выдохнуть.
Я глубоко вдохнула перед входом в вагон, а теперь хотела бы выдохнуть, но места не было.
— Третий вагон! Мы никуда не поедем, пока не отпустите двери! — заорал машинист.
— Ой-ой, как мы испугались! — передразнила его женщина в зеленом пальто. Она сидела.
И могла себе позволить.
— Света! — не выдержал висящий парень. Он рассчитывал, что когда поезд тронется, сможет найти место хотя бы для одной ноги. Наивный.
— Мама, я здесь! — отозвался подростковый голос из глубины вагона.
— Сумка с тобой?! — крикнула тетка в направлении голоса.
— Черная с заклепками?! С ней! — ответил мужчина в шляпе.
— Поехали! — тетка убрала ногу, и двери с грохотом хлопнули у меня перед носом.
«Следующая станция «Пушкинская»! — констатировал металлический голос. Мне
показалось, с особым цинизмом.
Придавленная вплотную к дверям, я влипла щекой в надпись «Не прислоняться». Было в
этом что-то издевательски-противоречивое.
— Молодой человек, может, вы мне на голову сядете? — съехидничала девушка, сидящая
слева.
— Извращенка! — парировал юноша.
Несколько человек хихикнули. Вряд ли со стороны девушки это было предложение, но
парня тоже можно понять. Он и вправду практически лежал на девушке, но в позе его не было
ничего личного. Во-первых, она была крайне неестественна, думаю, даже «Камасутра» не
предусматривает таких изысков, во-вторых — у него на спине практически сидела Светина