В то же время шесть министров кабинета Кеннеди, включая руководителя американской внешней политики, высшее руководство Пентагона, уверенно предположили нечто противоположное - заговор правых сил.
Но не будем спешить с выводами в столь серьезном деле.
В конце концов слова Линдона Джонсона, сказанные Мал - кольму Килдаффу, вполне могут быть истолкованы всего лишь как свидетельство глубокого влияния восемнадцати лет "холодной войны" и антикоммунистической истерии на вице-президента Соединенных Штатов...
Впрочем, эти мысли родились позднее, когда схлынула горячка первых дней после убийства Джона Кеннеди.
А в ту первую бессонную ночь, проведенную в Белом доме в ожидании новостей, у меня снова и снова в ушах звенела фраза, услышанная у телетайпа в "Блэки". "Все-таки они добрались до него..."
2.
"ПУСТЬ ОНИ ВИДЯТ,
ЧТО ОНИ СДЕЛАЛИ"
Личный самолет президента Соединенных Штатов "ВВС-1" с телом Кеннеди, с Жаклин Кеннеди, Линдоном Джонсоном и сопровождавшей их в поездке по Техасу командой советников, секретарей, агентов охраны и журналистов на борту приземлился на пригородной вашингтонской военной авиабазе Эндрюс в 18 часов 03 минуты по местному времени 22 ноября 1963 года.
Встретить его прибыли те высшие официальные лица, которые оставались тогда в Вашинпоне или успели вернуться в столицу к этому часу. Кроме Макнамары, Роберта и Эдварда Кеннеди, заместителя Раска - Дж. Болла, специального помощника президента Макджорджа Банди, явились лидеры Конгресса и, конечно, целый сонм журналистов. Всех нас пропустили прямо на летное поле. А за оградой собрались тысячи три вашингтонцев, пробившихся сюда через кордоны у въезда на территорию авиабазы.
Прожекторы телевидения и кинохроники, осветив с ревом подползающую громаду "Боинга-707", замерли на его хвостовой части, там где был "президентский выход".
Вместо обычного трапа к самолету подогнали ярко-желтый автопогрузчик с поднимающимся наподобие лифта кузовом. А трап подошел к передней дверце самолета. Еще на ходу по его ступенькам взлетел наверх и нетерпеливо переминался с ноги на ногу Роберт Кеннеди. Едва дверца успела открыться, как он рванулся внутрь.
Через несколько минут гроб опустили на землю, погрузили в машину скорой помощи. Туда же сели Жаклин, Роберт и Эдвард Кеннеди, военный адъютант убитого президента генерал Клифтон. Остальные из тех, кто сошел с прибывшего самолета через заднюю дверцу, расселись по другим лимузинам.
Взвыли моторы, и вся кавалькада, рванув с места, скрылась во тьме.
Журналисты вокруг занервничали: "Где Джонсон? Почему он не вышел вместе с Джекки и Бобби? Что случилось?
Почему Кеннеди уехали одни?.." Отвечать на эти вопросы было некому: находившиеся рядом сотрудники пресс-отдела Белого дома, пожалуй, сами удивлялись не меньше нашего...
Но вот мертвящие лучи прожекторов переползли на трап у носовой части "ВВС-1" и замерли там в тягучей паузе. Наконец, по нему тяжелой размеренной походкой, будто придавленный невидимым для окружающих грузом, спустился Линдон Бейнс Джонсон. Слева от него легкими шажками семенила его супруга леди Бэрд. Новый президент выглядел спокойным, несколько мрачным и какимто торжественным. Зато леди Бэрд была заметно возбуждена. Вот Джонсон остановился перед нацеленными на него объективами телекамер и дюжиной треног с микрофонами, собрался что-то сказать. Вдруг за его спиной на взлетной полосе раздался рев моторов - начали взлетать реактивные вертолеты - и слова нового президента потонули в шуме. В это время леди Бэрд, увидев кого-то среди встречавших, раздвинула в улыбке тонкие губы и потянула было вверх руку, чтобы приветственно помахать ею. Джонсон перехватил эту руку на полпути, с силой дернул ее вниз, и будто бы ничего этого не было, не замечая больше своей сразу присмиревшей супруги, продолжал говорить какие-то слова, которые из-за шума вертолетов никто из нас толком не расслышал.
Позднее, когда журналистам раздали текст, мы узнали, что президент сказал следующее: "Это печальное время для всего народа. Мы понесли безмерну.э утрату. Для меня это глубокая личная трагедия. Я знаю, что мир разделяет скорбь, которую испытывает госпожа Кеннеди и ее семья. Я сделаю все, что в моих силах. Это все, что я могу сделать. Я прошу вашей и божьей помощи".
Кончив говорить, Джонсон, держа за руку леди Бэрд, шагнул из полосы яркого света в пспумрак. Их обступили Макнамара, Болл, сенаторы и другие встречавшие. Несколько минут спустя новый президент направился к вертолету, который доставил его и его спутников в Белый дом. Журналистам тоже нужно было спешить туда - по слухам, ожидалось заседание правительственного кабинета. Мы наперегонки побежали к своим автомобилям и помчались назад, в Вашингтон.
...Холл западного крыла Белого дома по-прежнему был набит корреспондентами. Было заметно, что многие американские коллеги уже начали постепенно отделываться от стыда и шока первых часов. На смену им пришоп тот особый профессиональный азарт, появляющийся обычно у журналртстов, когда они освещают события, которые потом называют "историческими".
В обязанности корреспондентов при Белом доме прежде всего входит информировать о президенте и его действиях. Поэтому над всеми прочими сторонами происшедшего теперь в основном работали другие журналисты:
над "делом Освальда" - в Далласе, над "темой Кеннеди" - в вашингтонском пригороде Бетесде, где в госпитале шло официальное судебно-медицинское вскрытие тела убитого президента и где по-прежнему рядом с ним находилась Жаклин.
Новый же президент пока что еще не подавал никаких заметных признаков своей отныне самостоятельной политической жизни. Так что у всех нас было достаточно времени для охоты за кем-нибудь из иногда появлявшихся в холле президентских помощников, для последующего обмена друг с другом мнениями и информацией о смысле и значении происшедшего и происходящего.
В те часы в полном смысле этого слова работали только телевизионщики.
Они установили свои камеры на лужайке прямо перед дверью, ведущей в пресс-отдел, и вашингтонские телекомментаторы каждые двадцать-тридцать минут выступали отсюда с очередными сообщениями, хотя здесь, в Белом доме, пока еще ровным счетом ничего не происходило. Ждали возможного первого выступления Линдона Джонсона, а главное - последнего "возвращения" убитого президента в свою резиденцию, которая теперь уже официально перешла к его преемнику.
О чем тогда говорили в пресс-холле Белого дома? Версия "марксистского происхождения убийцы", обрушенная на Америку с экранов телевизоров, а на остальной мир через микрофоны "Голоса Америки" и телетайпы американских телеграфных агентств, если обсуждалась, то сдержанно, с плохо скрываемым недоверием. Не хочу быть превратно истолкованным: Освальд, как вероятный убийца, конечно же, фигурировал тогда в наших дискуссиях, но он фигурировал совсем в ином политическом ракурсе.
Пожалуй, наиболее четко смысл наших тогдашних первых поисков ответа на вопрос "Кто?" изложил в своей статье известный обозреватель Дрю Пирсон, который, в отличие от подавляющего большинства своих собратьев (в том числе и тех, кто еще вчера гордо числился среди "близких к Кеннеди"), рискнул написать такое:
"Если вы изучите историю американских президентов, которые были убиты, то обнаружите, что большинство этих трагедий произошло не в результате фанатизма одного человека. Они случились потому, что могущественные обладатели влияния в нашей стране проповедовали неуважение и ненависть к авторитету и власти конкретного правительства и человека в Белом доме, который олицетворял собой это правительство".
Далее Пирсон приводил теперь уже широко известные факты о том, как враждебно ультраправые "отцы Далласа" встретили Кеннеди, и заключал: "Проповедники ненависти добрались до нужного им человека. Но не они стреляли в него: они вдохновили человека или людей, которые совершили ото дело. То было тщательно спланированное политическое убийство".
Для настроений, царивших тогда среди собравшихся в Белом доме журналистов, пожалуй, характерен и такой маленький эпизод. Брайсон Рэш, комментатор вашингтонского телевидения, вел передачи из Белого дома. Перед очередной "пятиминуткой" он подошел ко мне, предложил выступить с ним "в паре" и, не дожидаясь ответа, обнял за плечи и стал легонько, но настойчиво подталкивать меня в поле зрения телекамер, до которых оставалось какихнибудь полтора-два метра.
Советскому журналисту выступить по американскому телевидению в разгар провокационной антисоветской и антикоммунистической истерии значило бы так или иначе помочь антисоветчикам. Категорический словесный отказ не помог:
Рэш продолжал тянуть меня в ярко освещенный круг перед камерами. Пока я лихорадочно соображал, как бы поделикатнее вырваться из "дружеских" объятий Рэша, эту сцену увидел американский фотокорреспондент, с которым мы были едва знакомы. Он быстро подошел к нам, придержал Рэша за рукав пиджака и громко сказал:
- Смотрите-ка, что здесь происходит. Вот уж не знал, Брайсон, что вы в одной команде с этими великими патриотами из Техаса...
Мой непрошеный интервьюер стушевался и пошел к телекамерам один.
Когда же двадцать четвертого ноября 1963 года Джек Руби, содержатель бурлеска, свой человек в мире гангстеров и далласских полицейских, на глазах у всей Америки (это передавалось по телевидению) преспокойно застрелил Освальда, с версией о "международном аспекте" убийства Кеннеди практически было покончено. Зато вопрос: "Кто?" вставал теперь с еще большей остротой.
В вашингтонском пресс-клубе открыто говорили: "Это дело воняет..." Чем оно воняет - не договаривали...
Теперь, наверное, будет понятнее, что вопрос: "Почему Джонсон не вышел из "ВВС-1" вместе с Жаклин Кеннеди?" не был вызван просто привычным для американской прессы желанием покопаться в чужом белье, а заключал в себе сугубо политическую подоплеку. Бывалые бытописатели вашингтонских политических джунглей справедливо усмотрели в этом, казалось бы, малозначительном, факте важный индикатор многих дальнейших событий, связанных и с "преступлением века" и с новым президентом.
Что же произошло на борту президентского самолета во время его перелета из Далласа в Вашингтон? Первые сведения об этом достигли пресс-отдела Белого дома поздно ночью 22 ноября. Это были незначительные детали, сопровождавшиеся, однако, таким заключением: "Жаклин Кеннеди и Джонсон жестоко поссорились из-за того, что люди Кеннеди назвали занятие Джонсоном президентского кресла "молниеносной узурпацией власти", а его поведение по отношению к убитому президенту и его вдове "неприличным". Конкретный смысл этих фактов раскрывался в следующих четырех эпизодах.
Эпизод первый. Линдон Джонсон, сразу после того как выдвинул в разговоре с Малкольмом Килдаффом версию о "коммунистическом заговоре", перебрался из Парклендского госпиталя на борт "ВВС-1" (а не вице-президентского "ВВС-2", на котором он прилетел в Даллас).
Вдова президента Кеннеди, команда его советников и секретарей прибыли на борт "ВВС-1" гораздо позднее, даже не зная, что здесь уже расположился новый президент.
Задержка с их прибытием произошла потому, что местные власти добивались, чтобы официальное судебное вскрытие тела Кеннеди было проведено в Далласе, и без этого не хотели разрешить вынос тела из госпиталя.
Заняв в самолете президентский отсек, Линдон Джонсон первым делом стал выяснять, как бы ему побыстрее принять присягу, чтобы юридически войти в права президента Соединенных Штатов. Он чувствовал себя хозяином положения. Окружавшие его помощники, секретари и агенты охраны потом дружно отметили, что он вел себя уверенно и спокойно. Два конгрессмена от штата Техас, с которыми Джонсон советовался насчет присяги, - Альберт Томас и Джек Брукс - высказывались за то, чтобы он сделал это немедленно.
Двое других считали, что лучше подождать до Вашингтона.
Новый президент решил, что это нужно сделать немедленно, и заказал телефонный разговор с министром юстиции США Робертом Кеннеди [По установленному в США порядку министр юстиции должен одобрить проведение присяги, до того как она состоится.]. По словам самого Джонсона, Роберт Кеннеди в этом разговоре согласился с тем, что присягу нужно принять немедленно. То же самое Джонсон утверждал и в письменных показаниях, данных комиссии Уоррена по расследованию убийства Кеннеди.
Линдон Джонсон разговаривал с Робертом Кеннеди из спальни убитого президента на борту "ВВС-1". При этом присутствовал только агент охраны Янгблад, который позднее не опроверг, но и не подтвердил джонсоновской версии состоявшегося разговора с Робертом Кеннеди, сославшись на "плохую память" и на то, что он "слышал только одну сторону".
Роберт Кеннеди говорил с Джонсоном в присутствии одного из руководящих чиновников министерства юстиции Эдварда Гутмана, который позднее подтвердил версию, сообщенную Робертом Кеннеди. Разговор этот проходил так.
Выразив в нескольких словах приличествующие случаю соболезнования, Джонсон перешел к интересовавшим его вопросам. Убийство, сказал он, "могло бы быть частью всемирного заговора" [Нужно иметь в виду, что весь этот разговор опять-таки проходил до ареста Освальда]. Роберт Кеннеди ничего не ответил на это, поскольку, как пишет беседовавший с ним позже Уильям Манчестер, автор уже названной выше книги "Смерть президента", "он не был в числе тех, кто подозревал наличие такого заговора, и не понимал, о чем говорит Джонсон". Тем не менее Джонсон в своих последующих письменных показаниях комиссии Уоррена утверждал, что Роберт Кеннеди, в уже известном нам телефонном разговоре с ним, согласился с этой версией и что они с ним будто бы "обсуждали возникшие в этой связи практические проблемы проблемы особой важности и срочности, поскольку в то время мы не располагали какой-либо информацией относительно мотивов убийства или его возможных последствий".
Далее Джонсон сказал Роберту Кеннеди: "Многие люди здесь считают, что я должен немедленно принести президентскую присягу. Есть у вас какие-нибудь возражения против этого?" ("Многие" - на самом деле лишь двое из четырех конгрессменов, с кем беседовал на эту тему новый президент.)
Роберт Кеннеди молчал.