- Ну мы же не знали! - сказал Славка расстроено. - Пока всех не обошли, мы откуда же могли догадаться-то?
И тут Люба - совсем не по ситуации - неожиданно рассмеялась. Ей вспомнился деревенский участковый, который вполне уверенно говорил ей: «Ну, а если тебе не скажут, кто убил, как же ты узнаешь?»
Вот и эти двое мальчишек были обычные сундуки. Мирные жители. И никакими особыми методами дедукции не владели.
Перед свинцовским домом Славка спросил Демина:
- Пойдем?
- Да ну его в хвост! Не хочу я светиться!
- А я пойду!
- Виталик? - спокойно переспросила свинцовская мать. - Он сказал, что будет ночевать у товарища…
- А не знаете у кого?
- Да он… Нет, не говорил.
В другой комнате у телевизора сидел мужчина. Люба узнала директора железнодорожных мастерских товарища И. В. Свинцова.
- А скажите пожалуйста, - вдруг вступил Славка. - Тут к нему девочка такая должна была зайти сегодня. Дачница, симпатичная такая, вы ее знаете, Алена Леонова…
- Я не видела.
- А вот парнишка такой невысокий, с удочками. Вчера?..
- Я вот не приметила… - И на Любу посмотрела с удивлением и строгостью: чего это пришедший с вами «ребенок» задает мне столько вопросов?
- Извините, - сказала Люба и приобняла Славку за плечи.
- Это мой младший братишка. Он у вашего Виталия куртку оставил, такую джинсовую. Где оставил то? - строго спросила она у Славки. - Где тир, что ли был?
Мать даже изменилась в лице.
- Да нет! Мы… Нашему Виталику чужого-то не надо! И отец у нас, слава богу… Пойдемте-ка! - Она повела их на задний двор. В свете падавшем из окон, нашла ключ на гвозде вбитом в березу, открыла мастерскую включила свет.
- Удочки! - сказал Славка.
- Ты куртку смотри! - будто строго сказала Люба. И увидела на верстаке в ящике железную трубку с… мушкой на конце. А вот и рукоятка вместе со спусковым крючком. - Что это? - спросила Люба у матери.
- Железки его! - ответила та удивленно.
Н-да! Вот и пожалеешь, что начала осмотр таким полузаконным способом.
- Нету куртки-то, Слава?
Славка поднял, что то чего Люба не заметила, протянул ей… малокалиберные патроны! Люба повернулась к матери
- Да у вас тут целый военный склад!
- Я не понимаю! Может я позову мужа?
Лучше сейчас, чем потом, подумала Люба тяжело будет, но лучше сейчас.
- Да, зовите! - сказала она.
Иван Витальевич явился в домашних тапочках, в свободных домашних штанах, но «поверху» в парадном пиджаке. Хороший пиджак придает мужчинам определенного сорта уверенность. Строго сказал:
- Прошу прощения!
- Капитан милиции Марьина! - ответила Люба. Протянула отцу полусобранный пистолет и патроны.
- что? - спросил Свинцов-старший, сердито глядя на жену, потому, что надо было на кого то смотреть сердито. - Опять старая история? Ты мне говоришь- куртка!
- «Старая история» была отобрана у него три года назад. А это новая история! Вы все же не знаете где сейчас ваш сын?
Иван Витальевич смотрел на Любу соображая, чем ему это все может грозить, насколько ему стоит бояться лично Любы и насколько законно все, что здесь Происходит.
- Так. Понимаю вас, - сказал он наконец. - А, что если мы поговорим обо всем этом завтра?
- Есть подозрение, что у вашего сына боевой револьвер.
Иван Витальевич покраснел, словно минуту или две до этого ему не давали дышать. А мама (теперь Люба уже не могла думать про нее «мать») вдруг сразу потерялась. Мучение было на лице ее. И по мучению этому быстро текли слезы словно старались догнать одна другую:
- Виталий ничего дурного сделать не мог! Я мать понимаете. И куртку мы вернем любую!
Самому бы Градусу умереть, до этого не додуматься… А Усач привел его в микрорайон. Так называлось в Скалбе место где далеко отодвинув лес заняв, бывшие колхозные пашни, встала добрая сотня каменных домов - пяти- семи- двенадцатиэтажных… Какой там микрорайон! Новый город!
А вся остальная Скалба была деревянная, личная.
И вот Усач привел Градуса, посадил под сосну, сказал:
- Смотри, сынок!
Они увидели, как к дому напротив… сберкасса это была, вернее, отделение Госбанка, подъехала «Волга».
- Видишь, - сказал Усач, - это кассирша, баба рыхлая. Замахнись - глаза закроет!
Кассирша перешла по тоненькому мостику через канаву, завернула за угол, вошла в дверь.
- В машине Гришка с пистолетом, - продолжал объяснять Усач. - Он по идее должен ходить с ней. А чего тут ходить, он считает. Тут же ей пройти от кассы до машины двадцать шагов. А не видит того, что ей за угол заворачивать! - усмехнулся. - Ладно, не наше это дело! Но Гришка иногда с ней ходит. А уж точно он не ходит, если день получки выпадает на среду.
- Почему?
- Вот именно - почему? - опять усмехнулся Усач. Он умел так с презрением усмехаться. Градус тоже потом научился. И в колонии ему за это доставалось.