- Не хуже, чем у Нюманов, - сказала Лотта своему Бамсе.
Когда она поела, она снова вытерла пыль со своей мебели. Затем, стоя у окошка, смотрела в сад Нюманов. Юн ас и Миа Мария играли там с папой в крокет. Все яблоневые деревья цвели, и Лотте казалось, что они похожи на большие букеты. Это было так красиво!
- Играть в крокет - весело, - сказала Лотта своему Бамсе. - Хотя и не так весело, как иметь свое собственное домашнее козяйство.
Вскоре начало смеркаться. Тогда папа, Юнас и Миа Мария пошли в свой дом желтого цвета. Лотта вздохнула. Смотреть было больше не на что.
Она долго еще выглядывала из окошка, а тем временем с хлам-чердаком тетушки Берг случилось нечто неожиданное для Лотты. Там стало совершенно темно, и, обернувшись, она это увидела. Мрак сгустился в углах, он лежал там черным покровом. И он подползал все ближе к комнате Лотты, так что скоро осталось всего лишь одно маленькое пятнышко у окошка.
- Лучше нам лечь, потому что скоро мы ничего не увидим, - сказала Лотта своему Бамсе.
Она поспешила уложить Виолу Линнеа в кукольную кроватку, а Бамсе - в детскую кровать. Затем сама залезла туда и легла рядом с Бамсе, натянув одеяло на нос.
- Не то чтоб я боялась, когда темно, - сказала она, - но мне кажется, что это жутко печально.
Она вздохнула несколько раз, потом села и стала вглядываться в темноту.
- Ух, - сказала Лотта и снова залезла под одеяло, крепко прижав к себе Бамсе. - Теперь, верно, Юнас и Миа Мария тоже лежат в кроватях. И к ним приходят мама с папой и желают спокойной ночи. Но только не мне...
Лотта вздохнула. И это было единственное, что нарушило тишину на чердаке; в остальном все было тихо-претихо. "Не должно быть так тихо", - подумала Лотта и поэтому запела:
И вот прихожу я в свой маленький дом,
И ночью стою там одна у окошка...
Но потом смолкла и снова вздохнула. А затем попробовала спеть еще раз:
И вот прихожу я в свой маленький дом,
И ночью стою там одна у окошка...
Однако дальше бедняжка Лотта петь не смогла, она только горько плакала. Но снизу по лестнице уже поднимался папа и пел:
И зажигаю свою свечу, бум-бом,
И нет у меня никого, кроме кошки.
Лотта еще горше заплакала.
- Папа, - крикнула она, - я хочу хотя бы кошку!
Тогда папа вытащил Лотту из кроватки и крепко обнял.
- Знаешь что, Лотта, - сказал папа. - Мама дома так горюет, может, ты переедешь домой хотя бы к Рождеству?
- Я хочу переехать домой чичас же! - закричала Лотта.
И тогда, взяв на руки и Лотту, и Бамсе, папа перенес их в дом желтого цвета - к маме.
- Лотта переехала домой! - закричал папа сразу же, как только они вошли в прихожую.
Мама сидела у камина в общей комнате. Протянув к Лотте руки, она спросила:
- Это правда? Ты в самом деле переехала домой, Лотта?
Лотта бросилась в мамины объятия, а слезы так и брызнули у нее из глаз.
- Я буду жить у тебя всю жизнь! - плача, сказала Лотта.
- Это просто замечательно! - обрадовалась мама.
Затем Лотта долго сидела у мамы на коленях, и только плакала, и ничего не говорила. А в конце концов произнесла:
- Мама, у меня теперь другой белый джемпер, который мне подарила тетушка Берг. Верно, здорово?
Мама ничего не ответила. Она молча смотрела на Лотту. Тогда Лотта, опустив глаза, пробормотала:
- Другой джемпер я разрезала, и я хочу сказать: "Прости меня за это!" - но не могу...
- А если я тоже скажу: "Прости"? - спросила мама. - Если я скажу так: "Прости меня, малышка Лотта, за то, что я столько раз глупо вела себя с тобой!"
- Да, тогда я смогу сказать: "Прости!" - обрадовалась Лотта.
Обвив руками мамину шею, она изо всех сил обняла ее, повторяя:
- Прости меня, прости, прости, прости!
Затем мама отнесла Лотту в детскую и положила в собственную ее кроватку, в которой были и простыня, и розовое одеяло, из которого Лотта обычно выдергивала нитки, когда ложилась спать. Папа тоже пришел, и оба они - и мама, и папа - поцеловали Лотту и сказали:
- Спокойной ночи, любимая малышка Лотта!
А потом они ушли.
- Какие они добрые! - сказала Лотта.
Юнас и Миа Мария уже засыпали, но Юнас сказал:
- Я так и знал, что ты и на ночь там не останешься.
Тогда Лотта ответила:
- Зато я буду там целыми днями играть. А если ты и Миа Мария будете бить моего Бамсе, я выпорю вас обоих, так и знайте!
- Плевать нам на твоего старикашку Бамсе! - сказал Юнас.
И тут же заснул.