Ева
8 ночь Йоля.
Дом Филиппа все сильнее преображался в красочную, зимнюю хижину, украшенную свечами, фруктами и различными композициями из хвойных веток и шишек, что Ярлина с Веттой собирали возле круга.
Кухня тонула в аромате кофейных зерен. Возле плиты, погруженная в свои мысли, стояла Алиса. Огонь бесшумно нагревал турку, пока девушка возилась с букетом из сухоцветов. В композицию из физалиса и бессмертников она добавила гипсофилу, чтобы придать ей больший объем.
— Не хватает синеголовника, — Злата вошла в комнату с пустой кружкой в руках, и сразу же потянулась к шкафчику, доставая оттуда листовой чай.
— Он не растет в этих землях, — ответила Алиса, снимая готовый кофе с печи и гася пламя.
Вестница вошла в гостиную с чашкой свежесваренного кофе и попутно поставила возле дивана букет, что нисколько не сочетался с большой зеленой елью в углу. Она опустилась в мягкое кресло, делая глотки обжигающего напитка, и не сразу заметила стоящую неподалеку Еву, задумчиво рассматривающую вид из окна, где тускло светилась луна.
— Не против отвлечься?
Девушка не сразу поняла, что обращаются к ней, а потому еще какое-то время наблюдала за угасающим в ночи лесом, заросшими травой и кустарниками тропинками, деревьями с их мягко покачивающимися ветвями. Ее белесое лицо освещали лучи ночного солнца, делая еще более омертвелым.
Наконец, Ева присела на диван, придерживая в руках кружку с горячим шоколадом. Глаз лег рядом, прижимаясь к меховому покрывалу. Ладони должны были гореть от обжигающего фарфора, но она ничего не чувствовала и обратила все свое внимание на собеседницу.
— Что-то случилось?
— Вовсе нет, — Алиса окинула взглядом гостиную, — просто хотела спросить, как ты себя чувствуешь.
Долгое время Ева молчала. Пар, исходящий от напитка, стремился к потолку, и служительница внимательно следила за ним, подбирая слова, искала именно то, что было нужно.
— Я согласна потерять прошлые года во имя нового, — она могла поклясться, что почувствовала, как ее сердце пропустило удар. Голос дрогнул и стал тише обычного, — я готова принять себя и свою судьбу.
Девушка взяла ее за руку и слегка сжала, взглянув в глаза, — в них не оставалось прежнего огня, пламя догорало, оставляя за собой тлеющие огоньки, что стремительно гасли, обращаясь в тоску.
— Где твой свет, Ева? — Алиса коснулась бледной щеки свободной ладонью, обеспокоенно смотря на Вестницу.
— Ты говорила, что мы теряем себя и свою жизнь, но я в это не верю.
— И не верь, забудь все то, что я говорила тебе, ты должна как раньше сиять, и еще ярче, — она покачала головой, — ты должна оставаться нашим солнцем.
— Он навечно во мне.
Ева хотела обнять подругу, но заметила Марка, стоящего поодаль. Он держал руки над огнем камина, пальцы едва заметно дрожали, ощущая легкое покалывание. Ей казалось, что мужская грудь вздымалась по мере того, как размеренно хрустели дрова. Она вновь обратилась к Алисе перед тем, как встать.
— Мы сами решаем, быть нам счастливыми или нет. Мы должны бороться за право оставаться самими собой, даже если наши тела принадлежат Гекате, — Ева поднялась со своего места и поставила кружку на столик, — продолжать жить, даже если наши сердца больше не бьются.
Марк ощутил прикосновение нежной щеки к своему плечу и мягко приобнял девушку, вдыхая запах шоколада вперемешку с дымом от пламени. Ее душа горела рядом с ним, и он знал это, она также воспламеняла его. Годами он экономил чувства будто для этой встречи, не позволял себе развязывать узлы на шее, пока Ева не сняла их и не сожгла в этом самом камине.
— Я, наконец, дома, — ее шепот вернул его к реальности.
Вестник направил взгляд голубых глаз на Вестницу и оставил поцелуй на ладони, после чего коснулся губами ее губ, руки скользнули к шее и затылку, в порыве притягивая еще ближе к себе. Она прижалась к его телу, прячась в объятиях, и прикрыла глаза, чувствуя, как мужчина перебирал рыжие пряди, спутывая их. Он не ощущал своих пальцев, которые сомкнулись на девичьей шее, перехватил ее соскальзывающую ладонь и прислонил к своей груди, что была укрыта вязаной кофтой. Ему не хотелось отпускать Еву, но приглушенные голоса, все более отчетливо звучащие со второго этажа, заставили Марка отстраниться.
— Это ведь совсем не сложно, — Ярлина спускалась по лестнице, беседуя с Феликсом и настойчиво убеждая его в чем-то.
Ева отошла от камина на пару шагов, расправила волосы и вновь потянулась за горячим шоколадом, игнорируя заинтригованный взгляд Алисы, направленный прямо на нее.
— У нас ничего для этого нет, — вступил в разговор Филипп, следуя за парой.
— О чем идет речь? — Ветта выглянула из кухни с двумя стаканами, наполненными неизвестной жидкостью, и подошла к мужчинам, чтобы протянуть их им.
— Спасибо, — отозвался Филипп, отпивая немного, — пусть лучше Ярлина расскажет, чего она хочет.
Все присутствующие повернулись к ней.
— Я хочу украсить елку. Йоль должен быть особенным во всем, мы никогда не делали этого, почему не начать?
— Это не в наших правилах, — Марго направлялась к собравшимся, попутно завязывая пояс на платье, — мы не должны делать то, что не делаем обычно.
— Наряженные ели — невероятная красота, — продолжала Ярлина, — все украшают их, и особенно те, кто празднует Йоль.
— Но не Вестники, — Марго тяжело вздохнула, — все же вам стоит спросить разрешения у Марии.
— Ты не знаешь, где она? — поинтересовался Феликс, — я пару дней не видел ее.
— Она готовит круг к обряду восшествия, но вы можете подойти к ней, — служительница неопределенно пожала плечами, — скорее всего.
Ярлина покачала головой и направилась к двери, ведущей на задний двор, за ней же последовал и Феликс. Ева опустилась на диван, рассматривая зеленое дерево внушительного размера, к ней присел Марк.
— Декабрьские вьюги сильные в этом году, приходится расчищать круг постоянно, — пояснила Марго, следом добавляя, — Злата, Ханна и Владимир с Георгом помогают Принцессе по ее же просьбе вот уже четвертую ночь. Кроме всего прочего, они также что-то делают с почвой, раскладывают талисманы и… — она запнулась, — тому подобное.
Вернулась пара не сразу, но как только они вошли в дом, сразу же вновь обратили на себя всеобщее внимание. В их руках были две деревянные коробки, доверху наполненные украшениями и шишками.
— Нам разрешили, — Ярлина озарила всех лучезарной улыбкой и стала сразу же доставать все содержимое, как только освободила руки.
Первой ей помогать решилась Ева, она изучала каждую елочную игрушку, подмечая непривычные материалы, из которых те были сделаны.
— Откуда вы их принесли? — поинтересовалась следом Алиса, попутно вешая на ель абсолютно прозрачный стеклянный шар.
— Купили у дедушки по соседству. Он столяр и стекольщик, — ответил Феликс после того, как взял в руки другое украшение — маленькую елочку, вырезанную из дерева.
— Нам показалось, что самодельные безделушки — как раз то, что нужно, — добавила Ярлина, — жаль, что мы, вероятнее всего, последние его покупатели.
— Почему? — спросила Ева, рассматривая шишку, на верхушке которой было проделано специальное отверстие для лески.
— Этот человек уже очень пожилой, — пояснила служительница и сразу же отвела взгляд.
Марго держалась поодаль ото всех, внимательно наблюдая за происходящим. Пока время тянулось, ее взгляд блуждал от одного Вестника к другому, что увешивали игрушками ель, периодически шутили и смеялись друг над другом.
— Если бы тогда ты не был так пьян, возможно, помнил бы все, — Ярлина легонько толкнула Феликса в плечо, в ответ на это он заключил в объятия свою жену и усмехнулся.
— Если бы я тогда не был пьян, не приставал бы к тебе с такой пылкостью, — он поцеловал ее в шею, чем вызвал бурную реакцию Алисы и Евы.
— Ну хватит вам, голубки, мы поняли, как вы хорошо развлекались в молодости, — Марк подошел к паре и похлопал мужчину по плечу.
Руки Марго были прижаты к груди до тех пор, пока до локтя не дотронулась крепкая ладонь Филиппа и не скользнула дальше к запястьям, остро отзываясь в сознании Вестницы. Кисти непроизвольно опустились вниз, глаза все так же бегали по комнате, но девушка перестала что-либо видеть перед собой.
Его плеч коснулись ее вьющиеся непослушные локоны, пахнущие морозным ветром. Он погладил ее пальцы, а она едва сдержала улыбку, но все же сохранила отстраненное выражение лица.
— О чем ты думаешь? — голос, отдающий хрипотцой, прозвучал неестественно грубо после пары стаканов выпитого алкоголя. Третий коктейль Филипп сейчас держал в свободной руке, периодически покручивая.
— С тобой я чувствую себя свободной, — приглушенно проговорила служительница, так, чтобы ее слышал только мужчина.
Сложно было не заметить ухмылку, появившуюся на его лице. Пальцы вновь коснулись угловатого локтя, повели дорожку к лопаткам, очерчивая их, и, наконец, застыли на талии. Марго расслаблялась от его касаний, незаметно сжимая подол платья.
Эта ночь протекала медленнее, чем обычно, никто не спешил поскорее закончить, наоборот, все старались растянуть моменты, наполненные столь уютной и домашней атмосферой. Ни один из них не обращал внимания на необъяснимое ощущение, блуждающее по округе и проникающее в дом Вестников с заходом солнца.