при ангелах не смея говорить,
успела при последней этой встрече
свои два платья сестрам подарить,
то к тем глаза подъемля, то к другим
(источник слез, бегущих с новой силой)
и в слабости своей перед могилой
вдруг низвела на Иерусалим
все небо, и напрячься лишь чуть-чуть
душе пришлось, пока Ее не встретил
Тот, Кто знал всю Ее, могуч и светел,
чтоб вознести в Божественную суть.
II
Кто мог бы знать, как долго уповало
на завершенье в небе бытие
и рядом с Воскрешенным пустовало
без года четверть века для Нее
оставленное место, и они
привыкли к неопознанной святыне,
Ее величье созерцая в Сыне,
чей свет и в Ней сияет искони.
Когда Она вошла в небесный свет,
то потянулась вся к Нему невольно,
но нестерпимый луч Ей сделал больно:
казалось, рядом с Ним Ей места нет.
Тогда Она приблизилась к другим
и в сонм блаженных, робкая, вступила,
как будто не Она их искупила,
но взорвалась Она сама таким
сияньем, что соседей ослепила,
и ангелы спросили: Кто она?
И Тот, Чья ипостась им не видна,
изволил Бога-Сына Бог-Отец
остановить, и трепетный венец
над пустотой забрезжил нежно вдруг,
заоблачный след одиноких мук,
пусть временных, но и для Бога столь
болезненных, что не проходит боль.
Смятения от взоров не тая,
склонясь, Она сказать хотела: я
есмь боль Его, но, истомясь вдали,
к нему рванулась. Ангелы стремглав
слетелись к Ней, запели, поддержав
Ее восторг - и к Сыну вознесли.
III
А Фома-апостол опоздал,
хоть спешил он к ней что было силы,
но Фому проворный ангел ждал
и промолвил: "Камень сдвинь с могилы,
чтобы опровергнуть суесловье;