Другая картинка: из озорства я проигрываю довольно простенькую мелодию, в результате чего в моем обиталище оказывается несколько плотных пачек зеленоватых листков с изображенными на них грустными лицами. Для этого далеко на улице приходится оборвать несколько проводков, что немного печально. Зато эти бумажные клочья сгорают с исключительно приятным звуком. Должно быть, именно поэтому их так ценят люди (если и не явно, то подсознательно).
Шаг за шагом я продвигаюсь к настоящему мастерству. Уверен, что сейчас даже мой почерк ничем не отличается от обычного, хотя вместо кропотливого заполнения тетради достаточно изобразить несложную мелодию с элементарными аранжировками, не отвлекаясь на восприятие чернильного следа и формулировку мыслей. Скоро и эти звуки умолкнут — тогда придет время настоящей музыки.
Она уже давно терпеливо ждет меня. Там, за окном — разве можно не слышать пения невообразимо огромных и в то же время хрупких акустических систем? Разве не сияют множеством огней усилители? И, конечно же, люди эти бесчисленные провода, по которым стремится к своей цели упорядоченная энергия. Она еще не зазвучала и почти невозможно воспринять ее. Разнородная, но равно прекрасная, она летит через своих слепых посредников, чтобы родиться на свет и самой стать светом. Чем лучше проводник, тем быстрее она пролетает сквозь него. И если в этот краткий миг кто-то сумеет уловить хотя бы отголоски гармонии, освободить ее от собственных помех, окружающие проводки иногда объявляют его гением, хотя — кто знает? — может быть, его сплав гораздо менее чист, чем у соседа, по ошибке подключенного к неверным контактам?
Да, система несовершенна и меня ждет громадное поле работы. Многое предстоит изменить, и я, лишенный прошлого и будущего, не способен предсказать момент завершающего аккорда. Но мне твердо известно: когда-нибудь он придет и я с торжественной радостью вырву один за другим старые провода из разъемов, чтобы постепенно насытить музыку чистым серебром. Когда-нибудь… Я не тороплюсь.