2010 года
Темная комната, освещенная лишь ярким пламенем из камина. Рядом с последним — полукругом расположены четыре кресла, в которых сидели мужчины. Четверо совершенно разных мужчин. Четыре различных характера и нрава. Четыре мотива находиться ныне здесь, в этом доме. Но одна история, одно общее дело, связывающее вместе. Одно общее беспокойство и тревога. Единая цель для четверых.
В комнате царила тишина, нарушаемая треском горящих поленьев. Все молчали, каждый задумчиво глядя на пламя, не решаясь разорвать узел несвоевременной неразговорчивости. Молчание было последним, что стоило предпринимать. Необходимо действовать. Верно ли, ошибочно? Кто знает. Главное, не сидеть сложа руки. Отчетливее всех это разумел Олег. Может, не отчетливее, но нетерпимость больше других не давала покоя ему.
— Я поеду за ней! — Подхватившись, взволнованно бросил мужчина.
— Сядь! — Рыкнул старший.
— Я не могу здесь сидеть, когда, возможно, именно в эту секунду Рощин убивает Ритку! — Выплюнул и сам скривился, осознавая, что предположил.
— Ты считаешь, мне легко? — Стукнув кулаком по подлокотнику, прикрикнул Вотан. — Мне самому этот Рощин — вот где стоит! — Поднеся ладонь к шее, показал характерный знак.
— Тогда какого хрена Вы до сих пор ничего не предприняли? — Слетая с катушек, Чернышевский бросился к Михалычу, хватая за грудки. — Вы! Столько лет потратили на становление справедливости в нашей стране! Где она эта Ваша долбанная справедливость?
— Олег, успокойся! — Вмешался Штормин, до этого тихо наблюдавший за происходящим. — Не зарывайся!
— Бандиты по-прежнему ходят на воле, Ритка снова у Рощина, а мы сидим здесь, курим трубку мира и размышляем! — Уже орал Олег, не в силах остановиться. — О чем можно размышлять? О чем? На кой черт Вам генеральские погоны, если никого из близких не способны защитить?
Оценивающе смерив лицо Чернышевского, Вотан перевел взор на руки, сжимавшие его рубашку:
— Рот закрой.
— Что? — Тряхнув головой, избавляясь от наваждения, переспросил мужчина.
— Рот закрой. — Повторил генерал. Когда Олег, разжав руку, отшатнулся назад: — А теперь послушай: можешь собраться и поехать к Рощину, устроить разнос, тем самым дав понять, что зависим от Маргариты. Соответственно поставить под угрозу себя. И не факт, что тебя оттуда выпустят. Живым.
— Ничего, не с такими справлялся. — Растирая лицо ладонями, Чернышевский измерил шагами небольшое расстояние меж креслами.
— Может быть. — Проследив за реакцией других мужчин на свои слова, Вотан продолжил: — Но дело, к которому мы шли долгое время тоже окажется под угрозой срыва. Если Плантатор надумает докопаться, докопается до всего.
— Он подозревает, что я работаю в связке с Олегом. — Рискнул вставить слово Буртенко. — Про облаву Шторма, вообще, молчу. И там ищет связь с Михалычем.
— Вот. — Удобнее устраиваясь в кресле, генерал потянулся к столику за пачкой сигарет. — Буря дело говорит. Если Рощин свяжет в единый узел тебя с Русланом, а меня с Игорем, считай, что окончательно провалили операцию. Он заляжет на такое дно, что нам не снилось. — Обращаясь к Руслану: — Ты хоть никакой хвост за нами не привел?
— Обижаете! — Возмутился мужчина. — У меня всё под контролем!
— Хорошо. Нужно поскорее продумать дальнейшие действия для нашей операции.
— Да при чем здесь операция? — Вскрикнул Олег, взмахнув руками. — Вы слышите себя? Создается впечатление, что Вам, как и много лет назад системе, криминальному миру и всем вокруг, плевать на Ритку!
— Да пойми ты, дурья башка! — Поднявшись, Михалыч подошел к Чернышевскому и постучал тому по лбу. — Он и Ритку за собой потянет! Тогда узнаешь, что из Инанны вытащить её и того было проще!
— Почему не вытащили? — Вопросительно вздернув бровь, фыркнул мужчина.
— Ты сам прекрасно помнишь, как всё случилось. — Тяжело вздохнул Вотан.
— А до появления Рощина почему нет? Тогда Вам карьера была важнее, так?!
На несколько мгновений опять воцарилась тишина. Воинственная тишина. Никакого рукоприкладства, глаза в глаза. Дерзкий против уставшего. Смелый против потерявшегося в мире собственных комбинаций. Воздух раскалился до предела.
— Я не знал, что с ней. — На грани выдержки.
— Конечно, получать очередные погоны важнее.
На скулах генерала заходили желваки. Верный признак того, что еще чуть-чуть и сорвется. Как пить дать сорвется!
— Прекратили! — Подлетев к мужчинам, пытаясь отодвинуть тех друг от друга, вмешался Буря. — Не хватало между собой вражду устроить! Общее дело делаем.
— Иногда мне кажется, что общая у нас только структура, под которой работаем. — Поморщившись, Чернышевский отступил. — В остальном… Вам погоны новые нужны, мне Ритка.
— Шторм, скажи хоть что-то! — Буркнул Руслан.
— Что сказать? — Игорь вальяжно поднялся с кресла и прошел к барному столику, стоявшему поодаль у стены. — Олега знаю не первый год — у него по жизни свои понятия, ключевой составляющей которых всегда была Маргарита. — Наливая в пузатый стакан коньяк. — Ну а Михалыч… — Поймав предостерегающий взгляд. — Михалыч всегда прав.
— Погоди-погоди! — Поняв указательный палец вверх, затараторил Буртенко. — Хочешь сказать, что наш Волкодав и Ритка давно знакомы?
— Ты с луны свалился, что ли? — Удивился Штормин, опустошая бокал.
— Трындец, приехали! — Вновь вспыхнул Чернышевский. — Мы, как красны девицы, будем сплетничать о моей жизни?
У мужчины в голове не укладывалось, почему до сих пор здесь, выслушивает очередной бред, когда должен быть с Риткой, вытаскивать её из лап Рощина. Какого черта послушался Шторма и приехал из аэропорта сюда?!
Всё произошло чрезмерно быстро. Слишком неправильно. Глупо. Чертова задержка с затерявшимся багажом. Поначалу никак не насторожившая, потому как давно повелось, что сервис в нашей стране всегда отличался своим «великолепием». Когда пришел на место, где дожидалась Ритка, понял, что, если промедление и было случайным, то весьма злополучным, сыгравшим роковую роль в игре под названием «жизнь».
Олега до сих пор трясло, когда в мыслях возвращаясь на несколько часов назад, прокручивал в голове события из Жулян. Вернулся, а Риты нет. Почему-то сразу ничего дурного в не подумалось. Подумалось — наверняка отошла в дамскую комнату. Несколько минут прождал, как идиот осматриваясь. После осенило, что, вероятнее всего, место перепутал — оббежал зал ожидания вдоль и поперек, а её нигде нет.
Всё пытался узнать у прохожих, не видел ли кто похожую женщину. Пожилой мужчина признал, что столкнулся на входе со странной парой — огромным лысым мордоворотом, тащившим за собой не по погоде одетую девушку, которая ко всему прочему не шибко стремилась идти с ним. Сомнений не осталось — проворонил свою Ритку. Обещал, что не отпустит, не даст в обиду, а сам по собственной глупости чуть ли не в белы рученьки Рощинских шестерок вручил.
Чернышевский тогда поехал бы к Плантатору, не появись Шторм. Оказалось, тот в последний момент решил их встретить. Опоздал на каких-то минут пятнадцать. Появись Игорь чуть раньше, ничего этого могло не случиться.
Порой, глядя на старого доброго друга Штормина, Олег не соображал, на чьей стороне тот играет. Точнее, на чьей понятно — за справедливость, за закон. Но во имя чего?
Игорь всегда старался помочь Олегу. Во времена учебы, с судом, когда в тюрьме был. В общем-то, не без помощи Шторма Чернышевскому удалось выйти из зоны условно-досрочно. Вроде должен благодарить, да глядя на этих троих мужчин, которых считал друзьями, с которыми столько лет шел бок о бок, язык не поворачивался благодарить…
2004 год
— …Короче, прикинь, он его прямо голыми руками задушил! — Затягиваясь сигаретой, тарахтел Тузик.
— Да ладно? Вот так взял и задушил самого Волка? — Переминаясь с ноги на ногу, недоверчиво переспросил новый заключенный. Совсем зеленый, неопытный. Недавно и Олег таким же был.
— Всё, тсс! — Бросив окурок в урну, Тузик выпрямился. — Волкодав идет.
— Где? — Завертел новенький головой.
— Привет, Волкодав! — Пнув под ребра молодого парнишку, Тузик услужливо поздоровался с Олегом, когда тот поравнялся с ними.
Машинально кивнув на приветствие, Чернышевский передернулся. То ли от пронзительного осеннего ветра, от которого не спасала старенькая, пошарпанная фуфайка. То ли от разговоров, которые, спустя почти три года, велись на территории зоны. Пора привыкнуть и вроде привык, а всяческое напоминание о случившемся вновь и вновь возвращало в прошлое и это, надо сказать, не приносило ни малейшего удовольствия.
Отойдя на несколько метров, оглянулся, лишний раз убеждаясь, что Тузик продолжил излюбленное занятие последних лет — введение новеньких в курс дела и политику зоны. Бывалых сужденных давно оповестили, еще на утро после злосчастной ночи. Ночи, навсегда перевернувшей не просто тюремную жизнь Олега с ног на голову, а изменив его внутренне и морально.
Если раньше оставалась доля наивности, веры в справедливость, стремление изменить мир к лучшему, то ощутив на руках липкую кровь врага, вдохнув запах смерти во имя жажды жить, не строил на будущее иллюзий. Что-то внутри надломилось. Стал ничем не лучше многих, таких же осужденных, как он сам. Был уверен — если продеться убить во имя Маргариты снова, сделает это не задумываясь. Лишь мысль о ней не давала окончательно свихнуться и сдохнуть самому.
Первое время сдохнуть чертовски хотелось. Каким бы недостойным ни был тот, кого собственными руками лишил жизни, Чернышевский стал убийцей. Этого не переиграть, людскую кровь никогда не смыть с рук. Но парадоксально иное — никого из окружающих это не смущало. Убил и убил. Этим здесь не удивить. Единственное, убил бы Олег обычного зека, никто внимания не обратил, а сразив Волка, заслужил такой авторитет, который многие годами долгого и упорного труда пытаются добиться.
Чего далеко ходить? Взять Тузика. Что при Тузе бегал в шестерках, пресмыкаясь и выполняя любые его указания, что, оказавшись без хозяина, всячески пытался прогнуться перед Олегом.
Увел тогда с места преступления, легенду придумал, откуда в тюрьме появилось целых два трупа. Да не просто трупа, а людей, занимавших высокое положение среди осужденных. Чернышевскому смешно стало, когда узнал официальную версию — Волк, желая заполучить место Туза, пришел убить, но положенец оказался сильнее и задушил Волка и вместо того, чтобы дальше жить припеваючи, сам себя заколол отверткой. Если первая половина версии была, в общем-то, весьма правдоподобной, но что Туз сам себя не мог убить, знали всё. При этой несусветно глупой формальной версии, Тузик негласно не упустил возможности раструбить о реальном положении вещей.
Олег до сих пор не понимал, почему всех, вплоть до работников тюрьмы, устраивала выдуманная версия. То ли не захотели копаться в грязи, разбираясь с настоящим виновником, то ли сверху дали указку замять, но мужчину никто не трогал. Даже в качестве свидетеля не вызывали. Закрыли дело, и всё.
На зону с криминальной верхушки со стороны Туза прислали нового положенца, который по сравнению с предшественником сидел тихо и за три года его мало кто видел. Поговаривают, Тузик пытался пробиться, чтобы пригреться у кормушки, да не подпустил новый смотрящий. То ли Астроном, то ли Астронавт. Черт его знает. Чернышевского детали не волновали — его не трогал, не звал на ковер и поклон, уже хорошо. Если бы еще добрую славу на себя забрал, было идеально. Не то получалось, что простой заключенный до сих пор больше ажиотажа вызывает, нежели главный в тюрьме.
После переворота Олег не смог остаться в стороне, как не желал. Не дали остаться. Как-то вышло, что негласно и неосознанно в собственной камере занял место Волка. Не хотел, всеми силами пытался обойти эту участь, но не получилось. Вместо еще одного криминального дела и десятка годков внакидку, получил уважение абсолютно всех — и зеков, и работников зоны.
Отношение к нему изменилось. Куда и девались язвительные подколы прихвостней Волка и прозвища типа «мусорок». Отныне мужчину величали никак иначе, кроме как Волкодав. А эти самые прихвостни так и норовили приблизиться к новому, как считали, авторитету. К Олегу приходили за советами, просили помочь решить всевозможные конфликты. Его уважали нормальные мужики и побаивались личности, показавшие гнилую душонку. С ним стремились подружиться или наладить контакт, а Чернышевский как пришел одиночкой, так одиночкой и оставался, предпочитая больше никогда и не перед кем не обнажать душу и не делиться волнующими мыслями.
Ему было плевать на всех и вся, вплоть на свое новое положение. Олег предпочел остаться никому не приметным бывшим милиционером. Оттого его всякий раз передергивало, когда Тузик, безумно гордый, что в своё время поучаствовал в его становлении как Волкодава, и спустя годы продолжал страшить молодняк новым авторитетом.
— Волкодав! — Призыв очередного прихлебателя передернул Чернышевского.
Да что ж такое, побыть наедине с собой толком не дают.
— Чего тебе, Шнырь? — Обернувшись, Олег презрительно глянул на нагнавшего сокамерника.
Бывают люди, умеющие так подстраиваться под ситуацию. Совсем недавно этот человек в первых рядах выступал против него, за что получил и не раз, а сейчас бегает следом, выслуживается. Лучше бы перед новым положенцем пресмыкался.
— Там тебя это… — Переводя дыхание. — В дежурку вызывают.
— Твою мать. Час от часу не легче. — Выдохнул обреченно Чернышевский. Рано радовался, что его не дергают. — Зачем, в курсе?
— На свиданку к тебе приехали.
— На свиданку говоришь?
Олег на несколько мгновений в ступор впал, пытаясь уловить, кто и зачем мог к нему явиться. За последние годы ведь как? Давно привык, что подобная роскошь не для него. Некому было ездить. Ни родных, ни близких, ни друзей. Как получил последнюю передачку от Шторма с сообщением, что дед умер, да после фото Ритки с борделя от Туза, и конец на том. Оторванный от внешнего мира, не имел никакого шанса узнать, что происходит в родных краях.
Короткие размышления и мужчина, как заведенный, помчался в дежурку. На месте его без лишних вопросов и осмотров провели в комнату для свиданий, открыв которую Олег был и удивлен, и не удивлен одновременно.
За столом, обложившись бумажками, дожидался не кто иной, как Игорь Штормин собственной персоной. Возмужавший, изменившийся, но как всегда серьезный и увлеченный своими делами. В форме, с капитанскими погонами. И что более парадоксально, в костюме капитана службы безопасности. Карьерный рост превзошел мыслимые и немыслимые ожидания. Ну, Шторм, сам себя переплюнул, засранец!
Закрывшаяся сзади дверь привлекла внимание друга и тот, подняв голову на Чернышевского, спокойно проговорил:
— Ну, привет, брат.
— Здоров, Игорёк. — Усмехнувшись, Олег замешкался, не зная, как себя вести.
Вроде друг приехал, но так давно не виделись, много воды утекло. Они теперь по разные стороны баррикад. Куда Чернышевскому, убийце, до служащего элитной службы безопасности.
— Чего застыл? — Первым нарушил молчание Игорь. Подхватившись, бросился к Чернышевскому с крепкими мужскими объятиями. — Неужто не рад?
— Рад, конечно, рад! — Засмеялся Олег. Впервые за последние годы искренне и по-настоящему. Впервые за все это время чувствуя, что не совсем один.
Как ему все-таки не хватало близкого плеча рядом. Сейчас будто груз свалился, надежда появилась…
— Не ожидал тебя здесь увидеть.
— Да я это… — Похлопав Олега по плечу, начал оправдываться Игорь. — Такое сумасшествие последние годы было. Работой завалили, разгребался с одним громким делом об угонах, потом переквалификация, на повышение пошел.
— Я вижу. — Усаживаясь за стол, хмыкнул Чернышевский. — Хотя думал, ты женился, семейная жизнь замотала.
— Я? — Садясь следом, ополчился Игорь. — Ни за что в жизни!
— Гляжу, годы идут, а ты не меняешься.
— Жизнь такая. — Грустно улыбнулся Шторм. — Олег, не обижайся.
— Чего мне обижаться? Не дурак, понимаю, что у всех нас своя жизнь и свои способы выживания. Ты вон повышения по службе и погоны зарабатываешь, а я…
— А ты авторитет на зоне. — Сортируя документы, продолжил Штормин.
— Этого мне не хватало. — Зажмурившись, мрачно протянул мужчина. — Тоже в курсе?
— О, еще как! Слава о Волкодаве быстро распространилась как в криминальных кругах, так и в структуре. Лихо ты, Чернышевский! — Взглянув на друга, с уважением бросил Игорь. — Не ожидал.
— Шторм, давай без этого. — Отмахнулся Олег. Указав на внушительную папку на столе: — Если ты, конечно, не приехал запоздало разгребать дело об убийстве Туза.
— Шутки шутишь? Это дело давно ушло в небытие. Но ты прав, я приехал к тебе не совсем как к другу, но по не менее важному делу.
— Погоди-погоди! — Поднимая ладони вверх, прервал Чернышевский. — Я понимаю, что у тебя карьера и всё такое, но для начала скажи, что-то о Ритке за эти годы было известно?
— Вот, Чернышевский, что ты за человек такой? — Наигранно вознегодовал Шторм. — Не беги впереди паровоза. Я все по порядку расскажу.
Напрягшись, мужчина вопросительно уставился на друга. Ожидал всякого. Боялся одного — услышать, что больше не ради кого дожидаться окончания срока.
— Известно, что твоя Ритка все шесть лет провела в борделе Сизого. — Заметив, как руки Олега сжались в кулаки, а на скулах заиграли желваки, Игорь осадил: — Спокойно. Если у тебя по-прежнему есть желание помочь ей, должен выслушать не перебивая.
— Слушаю. — Кивнул Чернышевский, сосредоточив внимание на друге.
— Дело, по которому ты срок мотаешь, шито белыми нитками.
— Охренеть, Америку открыл! — Не удержался мужчина.
— Поверь, всё гораздо сложнее, чем ты думаешь.
— Например?
— Например, сидишь за убийство человека, который на самом деле жив-здоров.
— Что?
— Во всяком случае, был жив на момент суда. К этому времени, возможно, и отошел в мир иной. За ним не убудет.
— Ничего не понимаю. — Отказываясь верить, встряхнул головой.
— Олег. — Поддаваясь вперед, Штормин заговорщицки проговорил: — Тебя тупо посадили, потому что нужно было посадить. Ты всем мешал. Городков оказался вовремя подвернувшимся поводом, не более того.
— То есть, выходит, что все шесть лет я сидел ни за что?
— Увы. — Шторм развел руками. — Скажи спасибо, что они решили поднапрячься и, провернув столь сложную схему, но оставить тебя в живых вместо того, чтобы пришить на злополучном заводе.
— Как же так? — Поднявшись, Чернышевский схватился за голову. — Жизни стольких людей пошли под откос потому, что кому-то так захотелось?
— Олег, возьми себя в руки! — Осадил Игорь. — У нас есть реальная возможность освободить тебя условно-досрочно. Здесь — Ткнув в папку, — Собрана куча информации по нашему делу. И если хочешь получить заслуженную свободу, ты должен сесть и выслушать нас.
— Нас? — Удивленно уставившись на друга.
— Да, Олег. Нас.
Игорь встал, повернулся к двери, откуда вошел сам Чернышевский. Дверь словно по команде отворилась и в комнату ступил мужчина средних лет с засеребрившимися от седины волосами. В сером деловом костюме. Хмурый, серьезный. Взглядом приковывая к месту. Мужчина, в котором чувствовалась порода, и который явно был не последним человеком среди больших людей мира сего.
— Познакомься, Олег. — Представляя вошедшего, Штормин разом подтянулся. — Мой непосредственный начальник, руководитель главного управления отдела по борьбе с коррупцией и организованной преступностью — генерал-майор Андрей Михайлович Одинцов.
Подходя поближе и протягивая Олегу руку, чиновник с ухмылкой подметил:
— Можно просто — Вотан.
2010 год
Вотан. Человек, которого в первую очередь должна волновать судьба Риты, но который уже шесть лет чего-то выжидал. Довыжидался. Еще немного и его идеально продуманные планы полетят к чертям собачьим!
— Так, всем нужно успокоиться и трезво посмотреть на ситуацию. — Стараясь сохранить самообладание, заговорил Михалыч.
— Бл**ь, а что мы делаем последний час? Сидим и спокойно думаем! — Взорвался Олег.
— Все-таки я ошибся, утверждая, что Михалыч всегда прав. — Наливая алкоголь в бокал, равнодушно вмешался Игорь. — Больше всего нужно успокоиться Олегу. Олег, — Обращаясь к взвинченному мужчине — Ты всегда бросаешься в омут с головой, когда дело касается Маргариты. Но сейчас не лучшее время. Один неверный шаг, и мы пропали. Причем все, включая её.
— Я. Поеду. За. Ней! — Уверенно отчеканив, Чернышевский подхватил куртку и направился к выходу. Потянувшись к ручке, почувствовал, как кто-то положил на плечо руку. — Не нужно меня останавливать.
— Олег, поверь, тебе лучше не светиться. — За спиной раздался обеспокоенный голос Буртенко.
Обернувшись к другу, Олег заметил, что у того разбита губа. От кого досталось, сомневаться не стоило. Руслан сюда приехал позже всех, мотавшись к Рощину на поклон, когда выяснилось, что Ритку умыкнули.
Чернышевский знал, что Буртенко удалось не только увидеть Маргариту, но и ощутить неблагоприятный настрой Рощина на себе. И воображение, вырисовавшее яркую картинку того, что Плантатор может сотворить с любимой в гневе, толкало Олега к необдуманным поступкам.
— Ритка сильная, она справится. — Продолжал Буря. — И Рощин вопреки своей больной натуре не посмеет ей что-то сделать. Поорет — да. Но она нужна ему. Сам прекрасно знаешь. Я сегодня видел, как ему крышу рвет. Нас с Калачом чуть не размазал за нелестные отзывы о ней.
Брови Чернышевского удивленно поползли вверх, а Буртенко разведя руками, пояснил:
— Извини, чтобы сыграть роль правдоподобно, пришлось выставить себя далеко не джентльменом.
Глядя на друга, Олег засомневался в правильности своего решения. Все они подставляются. Руслан едва ли не больше остальных. Страшно представить последствия для Бури, если Рощин с этим своим Калачевым узнает о его причастности к структуре.
— Что нам делать? — Смотря за спину Руслана на Вотана и Игоря, которые беззвучно ожидали его решения.
Важно не ошибиться. Если Буря прав, нужно действовать по плану. А если нет? Риск потерять Маргариту велик. А терять ту, к которой стремился почти всю жизнь, когда едва ли обрел, самое ужасное, что можно представить.
— До рассвета осталось пару часов. — Проследив за стрелкой на циферблате, проговорил Руслан. — Нам нужно наметить приблизительный план действий. Мне — очередные отмазки для Рощина, и сразу поеду к ней. Тем более при всей подозрительности, Кирилл еще не снял с меня полномочия начальника службы безопасности и её личного телохранителя.
Кивнув, Чернышевский вернулся в комнату. Бросив куртку обратно на кресло, подошел к Штормину, забрав у того бокал, одним глотком опустошил и вернув обратно хозяину, уточнил:
— В таком случае у кого какие предложения?
— Узнаю нашего Волкодава! — Подмигнул Буртенко.
— Что мы имеем?
— Облаву на рощинский офис, которая ничего не дала. — Отчитался Игорь. — Есть маленькие грешки, но вопреки надеждам, доступа к основной информации, которая поможет зарыть Плантатора и раскрыть его грязные делишки — нет. Можно сколько угодно продолжать официально копать через Golden Drove, но это пустая трата времени и повод вывести Рощина из себя. Последние шесть лет лишнее тому подтверждение.
— Как насчет базы? — Обращаясь к Руслану.
— Накрыть можно, но что это даст? У Рощина всё продумано на десять шагов вперед. Пансионат на него даже не оформлен. — Наливая и себе, доложил обстановку со своей территории Буря. — Что денежки идут именно ему в карман не так легко доказать.
— То есть нам нужно найти доступ к бумагам?
— Или поймать Плантатора с поличным, когда ему откроется свободный путь за границу для переправы наркоты. — Напомнил Штормин.
— Но свободный путь возможен в случае, если Рощин выиграет тендер.
— От которого ты благополучно отказался. — Постучав пальцами по подлокотнику, заговорил Вотан.
— Кстати, если не ошибаюсь, — Отсалютовал бокалом Игорь. — этот момент документально нигде не прописан. А учитывая, что Олег, по мнению Рощина, давно стал вести нечестную игру, уведя из-под носа Маргариту, нашу кандидатуру запросто можно не отзывать с тендера.
— Слишком много времени на все это уйдет… — Взъерошив волосы, взвыл Чернышевский.
— Несколько недель до тендера и максимум столько до момента, когда Плантатор проколется. — Рассуждал вслух Вотан. — В случае нашей победы Рощин сделает всё, чтобы либо убрать Олега и получить долгожданный доступ, или попытается втянуть в свой наркобизнес, раскрыв перед нами все карты.
— Если не попытается? Если верить словам Руслана о его отношении к Ритке, Рощин скорее меня прибьет.
— Не исключено. — Прикурив сигару, генерал продолжал хладнокровно обыгрывать допустимые варианты. — Но в случае победы Рощина, мы с помощью Руслана выйдем на прямой канал поставки и накроем его с поличным.
— Если к тому времени Кирилл не пронюхает о моей связи с вами. — Вмешался Буртенко. — В свете последних событий и тому как настроен Калачев, ощущение, что это вопрос времени. Успеем ли?
— Здесь ты прав. Можем не успеть. — Согласился Михалыч вставая. — Стоило изначально действовать по задуманному плану. Но всё кувырком пошло. До тендера вагон времени, а нам до разоблачения считаные дни.
— Михалыч, давайте не будем нагнетать! — До этого спокойный, Штормин сорвался. — Нас еще никто не разоблачил! Подозрения, не подтвержденные доказательствами, — липа.
Повисла пауза. Каждый задумался, насколько правдивы слова Игоря. Или это очередной способ себя успокоить? Нервы на исходе, здраво мыслить не получалось.
— Значит так, — Отойдя к окну, где давно рассеивались сумерки, Вотан выдал: — наша игра зашла чересчур далеко. Здесь либо пан, либо пропал. Ты, — Указал рукой на Руслана. — сейчас же возвращаешься к Рощину и докладываешь обстановку. Что ты ему пообещал?
— Маргариту найти. Но, сами понимаете, её и без моей помощи нашли.
— Значит, сделай вид, что землю носом роешь в попытках выяснить, каким образом Маргарита оказалась с Олегом! — Прикрикнул Михалыч.
— Понял!
— И прогибайся, прогибайся побольше! Может получиться выйти на нужные нам данные.
— Постараюсь. — Скрипнул зубами Буря.
Похоже, лишь Олегу удалось заметить, каких усилий потребовалось Руслану, чтобы согласиться на указания генерала. Здесь, вопреки сложности ситуации, мужчина отлично понимал друга. Сам никогда ни перед кем не прогибался. А прогибаться перед таким козлом, как Рощин, последнее дело. Паршивая у них работенка.
— Свободен! — Указал на выход Вотан. — К вечеру чтобы отчитался. И да, — Когда Буря очутился на пороге. — Будь осторожен. Не дай Калачеву раскусить тебя.
Буртенко кивнул, открывая дверь. Но вновь был остановлен. На сей раз Чернышевским:
— Рус, ты это…
— Я прослежу за Маргаритой. — Закончил за него мужчина. — Можешь на меня рассчитывать.
— Спасибо. — Пробормотал Олег.
— Попал наш Русик. — Фыркнул где-то сзади Шторм. — Может, не стоит так самозабвенно рваться в бой?
— Что? — Не сразу вник Чернышевский.
— Ребят, давайте начистоту — на данный момент Руслан из нас четверых рискует больше всего. Если Рощин пронюхает, церемониться с ним не станет. Это не Маргарита, которая в любом случае нужна ему живой.
— И что ты предлагаешь? — Удивился Михалыч.
— Ничего не предлагаю, мысли вслух. На случай если кто не понял до конца всей серьезности и чем грозится провал.
— Слушай, Штормин! — Вознегодовал Руслан, в несколько широких шагов преодолевая разделяющее их расстояние. — Поверь, за последние годы я отлично усвоил, чем рискую и как рискую! Это ты у нас, — Ткнул пальцем в грудь товарища. — больше в тылу отсиживаешься. А я не понаслышке знаю, что такое реальная облава. Это тебе не документики перешерстить в офисе! Я за шесть лет сам не рад, что ввязался во всю эту историю! Я каждый день как на пороховой бочке, потому что каждый день может стать началом моего конца! Но ничего, как-то живу! Потому что раз взялся за дело, предпочитаю доводить его до конца!
— Ты хочешь сказать, что я струсил, раз не рвусь чуть что в бой, как ты? — Переводя взор с руки Руслана на его лицо. — Извини, друг, но кому-то и бумажную работу нужно выполнять.
— Заметь, я ничего подобного пока не говорил! — Упрямо поджал губы Буртенко. — И ты извини, друг, но ради справедливости порой приходиться чем-то жертвовать. Рискую? А что поделать? В случае чего отправите моим родителям официальную бумажку с присвоением капитанского звания посмертно.
С этим Руслан отвернулся и уверенно прошагал к выходу.
— Да чтобы ты знал, я свое отбегал! — Крикнул вслед закрывшейся двери Шторм. Бросив пустой бокал со всей дури в стену, шикнул: — Да пошел ты!..
— Лучше бы молчал, Игорь. — Устало отозвался генерал. — Нам всем сложно и все прекрасно понимают, чем рискуют. Ему сейчас в логово врага идти, а ты взвинтил его до предела.
— О нем, дураке, беспокоюсь.
— Стоило мне ехать вместо Руслана. — Опустившись на край кресла, заплетающимся языком пробормотал Олег.
— Да что вы ноете и ноете, как бабы! — Взревел Вотан, стукнув кулаком по столу. — Мы только всё решили, а вы по новой! Вот Буртенко молодец — дали указание, пошел исполнять, не задумываясь, а вы… тьфу! Вместе заварили кашу, вместе и расхлебывать!
— Хорошо, какие нам указания? — Шторм включил хладнокровность.
— Подождем, что разведает Руслан и будем по ходу действовать. А пока идите с глаз моих! — Прикрикнув, мужчина устроился в кресле, закрыв веки. — Оба!
Игорю дважды повторять не пришлось и через несколько минут о его присутствии в этой комнате напоминали одни осколки разбитого бокала. Олег уходить не просто не собирался, но и планировал продолжать разговор с Вотаном, чтобы прояснить определенные моменты, которые не давали покоя. И куда идти? Некуда. Наедине с собой больше накрутиться и не сможет усидеть на месте. Сорвется и побежит к Ритке. Как пить дать сорвется.
Нет, он точно сволочь, раз продолжает сидеть здесь в ожидании неизвестности, в то время, когда Руслан, которому это дело, по сути, на*ер не сдалось, помчался под прицел…
— Ехать к Рощину должны были мы с Вами, а не Буря.
— Ты еще здесь? — Не открывая век, недовольно пробурчал Вотан.
Должно быть, мужчина ожидал, что после вопроса Олег испарится. Но он продолжил:
— Скажите, почему вместо того, чтобы что-то делать, мы с Вами сидим и ждем чего-то?
— Не чего-то, а удобного момента. — Уставившись на Чернышевского, выдохнул генерал. — Касаемо Руслана, ты отлично знаешь, что он наш единственный шанс не провалиться. Нам всем стоит молиться, чтобы его не раскрыли как можно дольше.
— Вы понимаете, что удобного момента мы ждем шесть лет? — Пройдясь по комнате взад-вперед, хмыкнул Олег. Застыл на миг, а после, передернувшись, взревел: — Шесть чертовых лет! Вы вдумайтесь! Шесть лет! Какого хрена? Именно шесть лет назад был самый удобный момент, который благополучно профукали. Сколько еще предстоит ждать?
— Олег, если считаешь, что одному тебе тяжело ждать, ошибаешься. — Поднявшись, Михалыч подошел к Чернышевскому и, похлопав того по плечу, заметил: — Ты устал. Пойди отдохни. Светает.
— Андрей Михайлович, скажите, — Пристально глядя на старшего товарища. — Вы хоть чуточку жалеете о случившемся?
— Ты себе не представляешь насколько. — Крепче сжал плечо Олега. — Каждый божий день меня не покидает одна мысль — всё, что происходит — происходит по моей вине. И эту вину мне вряд ли когда-то искупить.
— Никогда не поздно всё исправить.
— Да… Да, ты прав. — Замявшись, Вотан убрал руку с плеча Чернышевского, отошел. — Как думаешь, меня можно простить?
— Не знаю. — Честно признался.
Криво усмехнувшись, Вотан отвернулся, намереваясь уйти. Но на пороге застыл, и вполоборота сказал:
— Спасибо тебе, сынок.
— За что?
— За честность. И что всегда был с ней.
— Михалыч, не нужно…
Попытался возразить, но закончить не успел. Утреннюю тишину разорвала звонкая мелодия мобильного, лежавшего на столе. Мужчина дернулся от неожиданности. Но не мешкая, бросился к трубке. Отмечая незнакомый номер, быстро принял вызов.
— Олег? — Послышался рваный вздох после легкого шуршания. — Это ты?
— Рита? — Нахмурившись, Чернышевский удивленно уставился на Вотана, который, как и он сам, замер в недоумении.
— Я хотела тебе сказать…
Дрожащий голос оборвался на половине фразы. Тут до Олега дошло — Ритка, его Ритка. Сама позвонила. И его прорвало:
— Рит, ты где? Что с тобой? Я за тобой приеду!
— Олег… — Всхлип и дальнейшие слова, острием ножа, больно врезались в сердце: — Не нужно никуда приезжать. И ты мне не нужен. Я с Кириллом.
— Рит, плевал я на Кирилла. Я тебя не оставлю.
— Нет. Ты не понял. Ты мне не нужен.
— Рит, погоди-погоди! Он рядом, да?
Стиснув зубы, Чернышевский держался изо всех сил, чтобы окончательно не взбеситься. Очевидно, что Ритка напугана, поэтому несет эту белиберду.
— Олег, ты мне не нужен. — Будто заведенная повторила Маргарита. — Забудь обо всем, что было между нами. Это ошибка. Не ищи со мной встреч и исчезни из моей жизни. Навсегда.
— Рита! Ритуля, он тебя запугал, да?..
Вопрос, прозвучавший коротким гудкам, так и остался без ответа. Несколько секунд Олег стоял, не шевелясь, пытаясь уложить в голове полученную информацию. Несколько секунд и мужчина, разбив телефон о стену, под вопросительным взглядом генерала, бросился к бару. Не раздумывая, схватил первую попавшуюся бутылку и, сделав несколько глотков, одним взмахом руки смел содержимое стола на пол.
— Я убью эту сволочь! Клянусь — я убью Рощина!