Соня. Ты умен, братец.
Дурак. Я знаю...
Пауза.
Александро. Все погибнут. А мы рыбу ловить будем.
Хатдам. Кто?
Александро. Да люди же... Чего они теперь делать могут. Умрут при первых холодах. Запасы свои пожрут, и голод скрутит. А мы, нормальные, будем всю жизнь могилы рыть и хоронить. Ты, Хатдам, эксгуматором был, а теперь в могильщика переквалифицируешься. Не очень, по-моему, сложно.
Хатдам. Мы им так просто помереть не дадим... Заботу наладим...
Соня. Как?
Хатдам. Чего - как?
Дурак. Как заботу налаживать?
Хатдам. Ничего, придумаем. Таких, как мы, тоже немного. Я в России порядок наведу. Научим ущербных рыбу ловить.
Александро. И коробки для мармелада клеить...
Хатдам. И коробки.
Александро. А кто яблоки собирать будет?
Хатдам. Тут главное - философию наладить, философию уродства... Чтоб знали о своей ущербности, но не думали о ней...
Пауза.
Александро. Хатдам, а Хатдам?
Хатдам. Чего?
Александро. А зачем ты нас с Соней взял?
Хатдам. Что?
Александро. Ну, зачем из интерната к себе забрал?
Хатдам. К чему об этом?
Александро. Ну, скажи... Из жалости?
Хатдам. И из жалости...
Александро. Чтобы помогать?
Хатдам. Я вас рыбу научил ловить.
Александро. И чтобы вокруг тебя были создания еще уродливее, чем ты сам!
Хатдам. Александро!
Александро. Да-да! Я знаю точно! У него это... потребность властвовать нереализована была... Над кем ему еще властвовать, как не над еще более убогим, чем он сам. А теперь он хочет стать командиром над всеми уродами! Благо их миллионы... Разве я не права? Скажи же, Соня! Мне ничего не страшно! Я сына потеряла!
Хатдам (наливаясь кровью). Я не зол на тебя.
Александро. А ты позлись! Ты ударь меня! Трахни кулаком в грудь!
Соня. У нее молоко киснет в грудях. Грех обижаться.
Александро. А над нами власти уже нет! Теперь мы как-нибудь сами! Без советов... Думаешь, я не знала, что у меня два сознания? Знала, что я гермофродит. Мне об этом еще все няньки в интернате говорили. Теперь я женщина!
Пауза.
Соня. А может, нет Бога?
Дурак. Может, и нет! Может, наше гнилое семя залетело во вселенную и нарушило его гармонию. Может, мы мушиные какашки на великом полотне художника. Мы, человеки,- мушиные какашки! Бога нет и дьявола тоже!
Александро. А ребенок кто же?
Дурак. Обыкновенный ребенок, кто же еще.
Александро. А мы его в печке...
Дурак. А может, дьявол. Может, и Бог.
Александро. Так кто же все-таки?
Дурак. А шут его знает.
Стук в дверь.
Соня. Пришел кто-то...
Хатдам. Кто здесь?
Стук повторяется.
Соня. Глухой что ли...
Хатдам. Войдите!!!
Дверь открывается. В комнату, хромая, входит горбатый уродец с подслеповатыми глазами. У уродца обвисшие усы. Это Фокс.