Лоскутов, видимо, был без сознания и не знал, сколько времени пролежал на земле; предположил, что – долго: упал ночью, был ветер и дождь, а сейчас – раннее утро и всходило солнце.
Лоскутов вспомнил все, что с ним стряслось. "Если на самом деле я вытворял такое, то почему же меня не поймали? – подумал Лоскутов. – Почему я лежу на клумбе в садике дома под окнами моей спальни? Получается, я видел сон, в бреду выпрыгнул с балкона? Слава Богу, всего-то второй этаж! Никакой взбесившейся тени не было?"
Но Лоскутову не хотелось докапываться – сон или явь были; ему важно было понять – чем он стал в эту ночь? Он хорошо осознавал, что изменился: в его сердце стало легко, печально и пустынно, как в осеннем голом лесу, -такого он раньше не ощущал.
– Во мне умер бес? – прошептал он.
Кто-то шел к Лоскутову. Ему было трудно приподнять голову, которая сильно болела. Но он все же увидел свою жену, которая приближалась к нему с сыновьями и соседями.
– Коля, мы тебя всю ночь искали! – трясла жена мужа за плечи. -Балконная дверь была закрыта, и я думала, ты как-то проскользнул через входную… Господи, как ты на такое решился – хотел лишить себя жизни?!
Она заплакала. Лоскутов слабо улыбался и хотел поднять руку, чтобы погрозить Петру, который тайком покрутил для Миши возле своего виска пальцем и махнул рукой в сторону отца. Но Лоскутов был так слаб, что не мог даже пошевелить пальцами. Он мог только улыбаться.