Поезд вполз на Курский вокзал в десятом часу утра. Артём вышел на перрон, закинул на плечо сумку и двинулся к турникетам. Пахло креозотом из-под днища вагона и подгоревшими пирожками из ларька, который приткнулся в торце платформы.
С соседнего пути готов был вот-вот отправиться ещё один пассажирский состав — и навстречу Артёму неслись, выпучив глаза, опаздывающие граждане с чемоданами. Вокзальная дикторша подгоняла их грозным карканьем.
В здании вокзала было промозгло, шумно и тесно. Одновременно с поездом прибыла какая-то электричка, и две толпы, пихаясь локтями, теперь ломились к спуску в метро. У входа на эскалатор теснились лотки с газетами, сникерсами и пивом. Некоторые приезжие умудрялись покупать всё это на бегу. Не имея такого скилла, Артём отдался человеческому потоку, который вынес его на движущуюся лестницу.
Спускаясь, он разглядывал вереницу щитов с рекламой. В глазах рябило от креатива. Казино «Рой ал», на рисунке — красные осы, облепившие рулеточный стол… Стриптиз-бар «Голь-штанга» — девица в стрингах, прильнувшая к футбольным воротам… Книга-бестселлер «Не будь сЦыклом», подзаголовок: «Не зацикливайся на неудачах. Не бойся брать жизнь за вымя»…
Примерно на середине в этот пёстренький ряд вдруг вклинилась фотография Ярослава Громова, вождя оппозиции, которого Артём накануне видел по телевизору. Подпись гласила: «Пусть Россия проснётся». И чуть ниже, шрифтом помельче: «Приходите на выборы 19 марта».
Портрет действующего президента Кирьянова тоже мелькнул в ряду, между рекламой суши и водки «Слёзка», но смотрелся уныло. Слоган сразу выветрился из памяти — что-то про демократию.
Рекламный щит Джей-Кью-Эйт расположился в конце, у выхода на платформу, а по размерам был раза в полтора больше всех предыдущих. Метровые буквы складывались в слова: «Мы здесь. Мы рядом. Мы знаем».
Артём втиснулся в вагон, протолкался к схеме маршрутов, похожей на разноцветного осьминога. Нашёл жёлтую ветку — куцый отросток с нужной станцией-точкой. Порадовался, что ехать недалеко. Один перегон по кольцевой, пересадка, а там — всего-то три остановки. По столичным меркам это не поездка даже, а детский сад, прогулочная программа.
Взгляд зацепился за «Правила пользования метрополитеном Москвы» — огромный бумажный лист, прилепленный рядом со схемой-спрутом. Артём машинально начал читать: «Разрешено бесплатно провозить: а) детей в возрасте до шести лет; б) лыжи…»
Он хрюкнул. Никто из стоявших рядом не обратил внимания, все таращились в телефоны. Подземный поезд, покачиваясь, мчал спрессованные людские брикеты сквозь тьму тоннеля.
Через двадцать минут Артём выбрался на поверхность. Рядом с метро шла трамвайная колея, а параллельно ей тянулось шоссе, широкое и чадящее. Потоком ползли машины — на запад, в центр, где сизым облаком висел смог, который чем-то напоминал марево над Тень-городом.
Поймав себя на этом сравнении, Артём сплюнул и влез в трамвай.
Кеша с женой Алисой жил в болезненно-длинной многоэтаэжке. Артём запыхался, пока дотащился с сумкой до одиннадцатого подъезда. Вонючий лифт, кряхтя и постанывая, вскарабкался на нужный этаж.
— Ха! Тёмыч, наш человек в Зажопинске! Заходи.
— Привет, Кеша.
С их предыдущей встречи прошло лет пять, и за это время приятель заметно сдал — обрюзгло лицо, обозначилась плешь на темени. Пивное брюшко круглилось под несвежей рубахой. В сочетании с малым ростом всё это создавало комично-грустный эффект. Если раньше, в студенчестве, Кеша напоминал задиристого щенка, то сейчас возникали ассоциации со стареющим мопсом.
Его жена изменилась тоже, но несколько иначе. Её будто подсушили, и она теперь казалась не худенькой, а костлявой. Болезненно прорезались скулы, глаза запали; из-под маечки выпирали ключицы.
— Здравствуй, Артёмка. — Алиса обняла гостя. — Молодец, что приехал. И хорошо, что утром, а то бы мы с тобой разминулись. Мне на работу к трём.
— Ага, блин, — скривился Кеша. — Работа — это сильно сказано, ёлы. Прикинь, Тёмыч, она в сотовом салоне ишачит. Продавец, типа, консультант — с дипломом Литинститута… Впаривает смартфончики и планшетики богатеньким мальчикам. И, главное, с улыбочкой: «Могу чем-нибудь помочь?» Я один раз увидел — чуть не сблевал…
— А когда ты в зеркало смотришь, блевать не тянет? — поинтересовалась она. — Сидишь дома с утра до вечера, втыкаешь в свой говнофорум. Работу поискать — не, принцип не позволяет. А деньги у нас, по-твоему, из воздуха появляются? Конденсируются из радуги?
— Прекращайте, — сказал Артём. — Уеду — тогда и гавкайтесь, сколько влезет. А пока давайте за встречу, что ли.
— Тём, ты прости, я вчера пришла уже ночью — мы допоздна работаем, до одиннадцати. Сготовить ничего не успела…
— Да понял я, не переживай. Хотел по дороге к вам зайти в супермаркет, но с сумкой неудобно переться. Поэтому предлагаю — давайте пиццу закажем. Я угощаю, само собой.
— А бухло? — взволновался Кеша.
— Бухло привёз. Дары провинции, так сказать.
Артём достал из сумки рябиновую настойку и предъявил хозяевам.
— Сладенькая? — спросила Алиса.
— Сколько градусов? — спросил Кеша.
— Сладенькая. Градусов хватит.
***
Они позвонили в доставку пиццы и расселись на кухне. Артём разлил настойку по рюмкам, констатировал:
— Чё-то я уже второй день синячу с утра. Прямо традиция зарождается, новая козырная схема.
— Тоже мне, удивил, — сказала Алиса, покосившись на мужа. — Этот вон — каждый день бы такую схему обкатывал, если б мог. Но он же у нас — нищеброд сферический, эталонный. Даже на пиво заработать не может… Писатель-виртуоз, да. Мастер художественного слова на букву «ху»… Думает — все издательства спят и видят, когда он доковыряет свою нетленку, в месяц по чайной ложке…
— Между прочим, — заметил Кеша, — Маркес тоже бросил работу, чтобы написать «Сто лет одиночества». Даже еду брал в долг, но жена его всё равно поддерживала.
— Где Маркес, а где — ты. Слон и моська.
— Брейк, — сказал Артём. — Будем.
Они выпили, закусили остатками докторской колбасы, которые нашлись в холодильнике. Кеша потребовал немедленно повторить и, насупившись, буркнул:
— Ты, Тёмыч, со своими игрушками отстал от жизни, реально. На «ЛитСистеме» давно был? Туда щас, типа, новое поколение пришло, голимая школота. Почитал я их сочинения…
— «Холоп-мангу»?
— Да, её тоже. Сюжеты — убиться веником, стиль — тошнотный…
— Тебя, смотрю, в последнее время слишком часто тошнит, — сказала Алиса. — То от моей работы, то от молодых дарований. Интересный симптом. А на солёненькое не тянет?
— Ой, да иди ты на фиг. А ты, Тёмыч, её не слушай. Слушай меня… Ну вот, они своё писево выкладывают за деньги. И народ покупает! Ещё и повизгивает от удовольствия! У меня это в башке не укладывается… Сижу и думаю — сам я такую шнягу мог бы гнать километрами, не приходя в сознание. Стриг бы бабло вообще без проблем…
— И чё не стрижёшь? Я бы не возражала.
Кеша смерил жену уничтожающим взглядом. Сцапал бутылку, налил и выпил без тоста. Физиономия у него воинственно раскраснелась:
— Я тебе, Тёмыч, давно уже хотел высказать, но ты заныкался в своём коконе, а на друзей забил… Короче, мудила ты. Из песни слова не выкинешь…
— Не понял. Чё за наезд?
— А то. Вспомни, как в институте мы собирались, сидели почти вот так же. Трепались — под водочку, под винцо… Причём, заметь, трепались не про бабло, а про литературу! Про книги, которые мы читали! И про те, которые сами ещё напишем! Но институт закончился, дипломы раздали — и чё в итоге? Ты на литературу положил болт. Тебя поманили длинным рублём — и ты побежал, хвостиком виляя! В Москве даже не остался…
— Тём, — сказала Алиса, — а в самом деле — почему ты тогда уехал?
— Ну, — пожал он плечами, — сложилось так. Сразу несколько факторов. Зарплата нормальная — в том числе, отрицать не буду. Работодатель тоже понравился. Даже тогда, четырнадцать лет назад, это был уже не стартап, а вполне серьёзная фирмочка, хоть и маленькая. Они как раз потихоньку начали расширяться, сценариста искали. И так совпало, что всё это — в моём родном городе. У меня там было жильё — квартира, от отца досталась в наследство. И по городу я, кстати, скучал. Вот и решил в итоге — почему нет? А книжки, если что, можно где угодно писать…
— Ага, — саркастически хмыкнул Кеша. — Ну, и где твои книжки? Сценарист, бляха-муха… Убогие диалоги для быдляцкого фэнтези. Хрен и магия…
Артём почувствовал, что и сам начинает злиться:
— Во-первых, когда я туда пришёл, никакого фэнтези ещё не было. Были нишевые инди-игрушки с нестандартным сеттингом и сюжетом. Интерактивная хроноопера, например, по Азимову — надо менять историю с минимально необходимым воздействием… МНВ — игра так и называлась… А во-вторых, с какой радости я перед тобой оправдываюсь? Ты сам за последний год написал полторы главы…
— Там смысловая плотность такая, что…
— Слышь, вот только не надо. Это на форуме можешь нести пургу про восемь уровней смысла — и тебя залайкают до оргазма. А я тебе скажу по-простому, как бывшему однокурснику. Ты один-то уровень сделай так, чтобы можно было читать. Чтобы было понятно, о чём там речь…
— Я же объяснил в предисловии! — гаркнул Кеша. — Это не развлекуха! Это интеллектуальный срез современности! А подспудно — манёвр постмодернистского уклонения, чтобы избежать встречи с наползающей глыбой метамодерна! Или чё, ты ждёшь, что я начну там выстраивать линейный сюжет а-ля «Таня хочет Ваню»?
— Да хоть какой-нибудь выстрой! Потому что я прочитал вчера — и не вкурил от слова «вообще»! Вот честно, в следующий раз лучше «холоп-мангу» открою. Поржу слегка — и то хлеб.
— Знаешь, что-то такое я и подозревал. У тебя в твоём коконе — реально умственный дауншифтинг. Ну, туда тебе и дорога…
Дверной звонок запиликал.
— Пиццу привезли, — сказала Алиса. — Пойду открою.
— Держи. — Артём протянул ей пятитысячную купюру.
— Надо было две коробки заказывать, — изрёк Кеша и гордо отвернулся к окну.
Пицца оказалась приличная — ещё не совсем остыла, да и мясной начинки повар не пожалел. Кеша с Артёмом снова хлопнули по рюмашке, Алиса символически пригубила. Спор о высоком прервался минут на десять.
— Слушай, Тём, — сказала Алиса, когда коробка опустела наполовину, — а это правда, что в коконе ты про всё забываешь? Ну, про настоящую жизнь?
— Не совсем, но да. Есть такой эффект.
— Гнилой эскапизм, — диагностировал Кеша. — Бегство.
— Ох, честно говоря, я бы тоже сбежала на недельку-другую. Поглубже в фэнтези. Чтоб вот это вот всё не видеть.
Она кивнула не то на газовую плиту, не то на сидящего рядом мужа. Тот сообщил:
— А меня в ваш кокон фиг бы загнали.
— Уверен? — спросил Артём. — А по-моему, ты эскапизм чморишь потому, что денег на кокон нет. Если бы появились — ты бы в игре вообще поселился. За уши пришлось бы вытаскивать. Колдовал бы там с пафосом, нагибал бы встречных и поперечных…
— Не проецируй на меня свои комплексы. На себя посмотри. Кто ты в игре, напомни? Странствующий рыцарь или типа того? А в реале — офисный планктон из Замкадья. Нехилый такой контраст…
— Ага, зато у тебя — полная конгруэнтность. Идеальное соответствие формы и содержания. Кеша Рыбкин, безработный по зову сердца, он же — Уайт Шарк, акулий плавник над форумом…
***
У Артёма в кармане задёргалась телефонная трубка. Он замолчал, вытащил её и взглянул на имя звонящего. Нахмурился и поднялся из-за стола:
— Отлучусь ненадолго. Надо ответить.
Перейдя в комнату, он мазнул пальцем по экрану:
— Слушаю.
— Хай, Снегирь. Уделишь минуту?
— Да, Грач. Привет. Чего вдруг про меня вспомнил?
— Да вот, хотел позлорадствовать… то есть, тьфу, посочувствовать в связи с увольнением. Сегодня на планёрке узнал от нового шефа. На самом деле — реально жаль, что тебя вот так выпнули. Ты у нас в Ордене — самый крутой старпёр. Ну, в смысле, раньше был.
— Умеешь ты поддержать. Но ведь звонишь не только за этим?
— Ты прав. Корыстный вопрос. А конкретно — насчёт Глузякиной.
Артёму понадобилась пара секунд, чтобы сообразить, о ком речь:
— А, ты про ту мадам, которая залипла на днях? Ведьма из чёрной башни?
— Да, ты её вытаскивал. Разговор с ней хорошо помнишь?
— Ну, в принципе, неплохо. А что?
— Она не упоминала никакие хитрые артефакты? Вот прям реально хитрые? Такие, чтоб отсутствовали в сценарии?
— Вроде нет. Из-за чего кипеш?
Грач поколебался, но всё-таки ответил:
— Тут одна фигня появилась… То есть хэ-зэ — появилась она реально или просто новый фольклор… Серебряное перо — не слышал ни разу?
— Нет.
— Говорят, забойная штука. И при этом криповая.
— В каком смысле?
— Перо, типа, как-то связано с лунным светом и с ночными кошмарами. Чуть ли не управляет ими. Или кодирует — хрен поймёшь, по-разному говорят. Я пытаюсь въехать, где тут брехня, где правда… И главное — ходят слухи, что эта хрень влияет через игру на реал, прикинь?
Артёму ощутил, как шевельнулись волосы на затылке. Хотя, может, просто разыгралось воображение. Он спросил:
— А при чём тут Глузякина?
— Не уверен на сто процентов, опять же — слухи… Вроде как перо появляется в тех местах, где был магический выброс — и не какой попало, а охренительно мощный. Поэтому проверяем локации, где шёл конкретный замес с залипшими… А твоя Глузякина — самая отмороженная за последние дни была, ну и вот…
— Понятно. Но я про перо и правда не слышал.
— Вот ёлки… А нам тут премию обещали, если найдём…
Последняя фраза несколько успокоила, заставила усмехнуться. Артём подумал — ну да, если разговор переходит с магических кошмаров на деньги, то всё не настолько страшно. Даже тёмное колдовство пасует перед баблом…
— Ладно, удачи, Грач. Флаг в руки, как говорится. Мне-то самому премия уже не обломится.
— Это да. Отдыхай, Снегирь. Сорян, что побеспокоил.
Зазвучали гудки отбоя. Ещё с минуту Артём сидел, вертя в руках телефон. Нахлынула вдруг тоска. Остро захотелось нормальных человеческих новостей — без дарк-фэнтези и прочего киберпанка.
Он открыл список номеров, прокрутил до искомой строчки.
— Привет, Марина.
— Привет! Надеялась, что ты позвонишь.
— Я тут неожиданно оказался-таки в Москве. Ну и, само собой, не мог не воспользоваться твоим приглашением.
— Ой, ну классно! Долго пробудешь?
— Пару дней — точно, а там посмотрим. Как насчёт встречи?
— Я сегодня на кафедре целый день, потом к сестре зайти обещала. А завтра — суббота, было бы в самый раз. Подойдёт тебе?
— Да, конечно.
— Ты территориально где? Какое метро?
— Шоссе Энтузиастов, — сказал Артём.
— А у меня — Первомайская, соседняя ветка.
— Где удобнее встретиться? И во сколько?
Она задумалась:
— Артём, слушай, а ты раньше в Москве бывал?
— Пять лет тут проучился.
— Ага… То есть стандартная туристическая программа тебе не так интересна?
— Да, Кремль с мавзолеем вычёркиваем. Туда я точно не рвусь. Предлагай, куда тебе хочется.
— Предложение, может, странное, но…
— Говори, Марина, не бойся.
— В общем, я очень зиму люблю. Но в этом году она у нас была отвратительная. Слякоть и грязь сплошная! А сейчас вдруг, в марте — сам видишь. Морозец, снег, просто сказка. И ужасно охота в парк…
— В Измайловский, имеешь в виду? Который рядом с тобой? Не вопрос.
— Ура! Тогда давай завтра в час, прямо на платформе метро. Интересно, мы друг друга узнаем?
— Вот и проверим, — сказал Артём, — пусть будет интрига. В крайнем случае созвонимся ещё раз, помашем ручками.
— Ладно, тогда до встречи!
Распрощавшись с Мариной, он хотел убрать телефон, но зацепился взглядом за какую-то неправильность на экране. Присмотрелся — и не поверил своим глазам. На рабочем столе появился новый значок, которого не было ещё пару минут назад. Между салатовым кружком мессенджера и чёрно-белой пиктограммой читалки мерцало серебряное перо.