В тот день в столице царил настоящий переполох. Ведь император наконец-то взял в жены императрицу, и в этот же день был представлен новый наследный принц. Праздничная атмосфера ожидания нового года достигла даже квартала удовольствий, и юные подмастерья были вне себя от восторга.
Императрицу звали Гёкуё, а наследным принцем стал её сын. Ребёнок родился полностью здоровым.Как бы радостно это ни было, это также означало, что Маомао опять осталась без работы, и мы снова видим как она измельчает травы в полуразрушенной аптекарской лавке.
— Эй, Веснушка, что насчёт перекуса?
Мальчик, всё ещё маленький — его голос даже не начал ломаться, открыл дверь и вошёл. Его звали Чоу-у: сопляк с дурацкой щелью между передними зубами. От старого имени они отказались. То, что его новое имя звучало несколько похоже, было сделано специально, так как мальчик, похоже, сла́бо помнил, как его когда-то звали.
Было видно, что он всё ещё непоседливый ребёнок, но только несколько дней назад он наконец-то смог встать на ноги. До этого он находился в каком-то оцепенении, и невозможно было сказать, благодаря молодости или простой удаче он снова стал таким активным.
В конце концов, все пятеро детей ожили. Маомао приложила все усилия, чтобы они дышали, в том числе вызвала Суйрей, которую увезли в другое место, чтобы та помогла им с «воскрешением». Она сказала, что эксперименты ещё не были закончены. Несомненно, она предпочла бы подождать, пока действие препарата будет лучше изучено, прежде чем делать что-то подобное. Но обстоятельства не оставляли другого выбора, кроме как дать детям лекарство. В результате у некоторых из них возникли побочные эффекты.
Чоу-у проснулся последним из пятерых.
Этим детям, которые в противном случае отправились бы на виселицу вместе со своими родителями, дали новые имена и приютили в новом доме. А вот Чоу-у так и остался в районе удовольствий. К счастью или нет, но он потерял память. Кроме того, у него был лёгкий паралич половины тела, но в данном случае можно было сказать, что ему повезло. Некоторое время назад казалось, что он вообще не очнётся.
Никто не знал, каким образом дети выжили, но в любом случае они должны были отправиться к бывшей супруге А-Дуо. Некоторые утверждали, что их следует отправить в разные места, но А-Дуо считала, что это будет излишне жестоко.
Маомао была поражена, когда увидела бывшую супругу: на ней почему-то была мужская одежда, но она казалась гораздо более живой, чем во время её нахождения в заднем дворце. Но что действительно поразило Маомао, так это сходство бывшей супруги с Джинши.
«Я думала об этом. Может ли быть...»
Нет, нет. Давайте оставим эту мысль. Маомао выкинула из головы свои фантазии.
А-Дуо приютила не только детей, но и Суйрей. Да, она была чем-то вроде занозы для заднего дворца, но нужно принять во внимание некоторые обстоятельства: прежде всего, тот факт, что в её жилах текла кровь бывшего императора, говорил в её пользу. За ней, конечно, будут пристально наблюдать, но она будет помилована.
Чоу-у отправили в район удовольствий, так как посчитали, что из-за отсутствия воспоминаний его лучше держать отдельно от других детей. Маомао подумала, что это может привести к беспорядку, но её это не касалось. Или, по крайней мере, не должно было касаться — так что же этот мерзкий мальчишка забыл в её магазине? Они настаивали на том, что это действительно самое безопасное место для него, но будь Маомао проклята, если она знала, что так случится.
Мальчишка начал рыться в аптеке, и Маомао нанесла ему звонкий удар костяшками по макушке.
— Йоууу, зачем ты это сделала?!
— Это не для тебя, — сказала Маомао, выхватив у него пачку дорогих рисовых крекеров, которую ей дала одна из сестёр. Вместо этого она бросила ему кусочек коричневого сахара из того же ящика. Этого оказалось достаточно, чтобы удовлетворить Чоу-у, и он вышел из магазина, похрустывая. Там был добродушный охранник, который иногда играл с ним; вероятно, к нему он и направился.
Говорят, что дети очень легко приспосабливаются к новым условиям, и Чоу-у — живое тому подтверждение. Вместо того чтобы расстраиваться из-за амнезии, он радовался тому, что здесь есть прекрасные дамы, которые любят его, и дружелюбный парень, с которым он может играть. На самом деле, в данный момент он почти ни на что не жаловался. Старая госпожа, в свою очередь, получила хорошую компенсацию за то, что взяла его к себе, а ничто так не согревало её душу, как денежки. Иными словами, она ещё долго не будет на него жаловаться.
Маомао лениво лежала на полу и хрустела солёными рисовыми крекерами. Она сгребла старую потрёпанную подушку и подложила её под голову, затем легла и устремила взгляд ввысь.
Её старик, Лоумен, не собирался возвращаться в район удовольствий; на данный момент было решено, что он останется во дворце. Его изгнали на сомнительных основаниях, да, но он был человеком непревзойдённого таланта. Император, несомненно, не хотел его отпускать.
И почему Маомао была здесь, а не на службе у Джинши? На это тоже была причина.
Сэки-у однажды навестила Маомао. (Хотя она знала, что Маомао — аптекарь, она была удивлена, узнав, что её базой является квартал удовольствий).
— Я не смогу спать спокойно, если не передам тебе это, — сказала она и протянула Маомао два письма, написанные на грубой бумаге. Имя отправителя они повторяли снова и снова, записывая на земле: это было письмо от Сяолан.
Сяолан было очень одиноко, сообщила ей Сэки-у, ведь Маомао и Шисуй исчезли в одно и то же время.
По всей видимости, общественности было сказано, что их обеих уволили из Заднего дворца.
— Она была очень расстроена из-за этого, — сказала Сэки-у. — Ты могла хотя бы попрощаться с ней.
Далее она довольно подробно рассказала о том, как поживает Сяолан, и Маомао начала понимать, что, не в силах оставить Сяолан одну, Сэки-у взяла на себя роль её друга.
— Она может выполнять не так уж много работы, но её жизнерадостность поможет ей в дальнейшем.
Сяолан не удалось устроиться в задний дворец, но она приглянулась одной из младших наложниц, которая написала ей рекомендательное письмо, и теперь Сяолан прислуживала младшей сестре наложницы в их семейном доме. Маомао не сомневалась, что очаровательная Сяолан вскоре полностью вольётся в семью.
Одно из писем было адресовано Маомао, а другое — Шисуй. Маомао открыла то, что было адресовано ей. Почерк оставлял желать лучшего, явно работа человека, ещё только осваивающего символы, но старание, с которыми она написала это письмо, описывающее её текущую ситуацию, было очевидным. В некоторых местах были допущены ошибки и исправления, но бумага была слишком дорогим ресурсом, чтобы Сяолан могла переписать письмо заново, поэтому она просто зачеркнула их.
В самом конце она написала: «Надеюсь, мы ещё когда-нибудь увидимся. Я хочу ещё мороженого!».
Что касается письма для Шисуй, Маомао взяла его, но не открыла. Однако она подозревала, что, что бы там ни было написано, последняя строчка, скорее всего, была той же самой.
Она почувствовала, как что-то тёплое мягко скатилось по её щеке. Оно упало на бумагу и исказило символы.
Тело Шисуй так и не нашли. В неё стреляли из фейфы, и она упала с крыши крепости, но, сколько бы ни рылись в снежных завалах внизу, найти ничего не смогли. Они сказали, что будут искать тело снова, когда весной сойдёт снег. Маомао же надеялась, что они так и не найдут его.
«Надо будет поискать ещё лекарственных ингредиентов».
В районе удовольствий Маомао пришлось трудиться, пожалуй, даже больше, чем во дворце. Перед отъездом старик собрал запас лекарств, но они давно закончились, а посевы, как она и думала, погибли.
Она не видела Джинши с тех пор, как они покинули крепость клана Ши. Даже если бы она захотела, он был не из тех людей, к которым можно подойти и попросить о встрече.
Человек, принявший командование армией и имеющий шрам на лице, никак не мог продолжать притворяться евнухом в заднем дворце. Джинши, должно быть, наконец-то стал тем, кем он был на самом деле. Маомао не знала его настоящего имени, да и не смогла бы его использовать, даже если бы знала.
Просто миры, в которых они жили, были слишком разными.
Что касается его травмы, то вокруг было полно вполне компетентных врачей; Маомао ему была не нужна. Чёрт возьми, её старик был там, во дворце. Маомао не смогла бы ничем помочь, даже если бы присутствовала там.
В любом случае, теперь, когда Джинши перестал быть евнухом, он не мог позволить себе держать рядом с собой какую-то девчонку низкого происхождения. В любом случае, ему не придётся больше красться и шпионить. Так что будет лучше, если Маомао вернётся в лавку аптекаря в квартале удовольствий. По крайней мере, раз отца больше нет, старуха оставит попытки её продать.
«Уф... Так устала...»
Накануне она всю ночь занималась созданием лекарств. Приготовление лекарств было непростым делом. Можно смешать несколько ингредиентов, пытаясь усилить эффект, но иногда вместо лекарства случайно получался яд. Она сделала несколько новых ран на левой руке, чтобы испытать лекарство них, но так и не смогла добиться желаемого результата. Она даже попробовала втереть немного своего снадобья в рану на ухе (зачем, в конце концов, пускать всё на самотёк?), но это мало что дало. За столько лет она, похоже, выработала довольно высокую устойчивость к боли.
«Нужно резать глубже, если я хочу быть уверенной».
Маомао посмотрела на свою левую руку, затем крепко обвязала мизинец бечёвкой. Она встала и взяла из шкафа маленький нож.
«Вот так!»
В тот момент, когда она уже собиралась опустить нож, её прервал красивый голос:
— Что ты делаешь?
Не говоря ни слова, она повернулась и увидела стоя́щего у входа в магазин юношу в необычной маске. За ним стоял знакомый мужчина средних лет, выглядевший явно измождённым, и госпожа малахитового дома, потиравшая руки и заискивающе улыбавшаяся им.
— Закончил работу? — спросила Маомао, развязывая шнурок на пальце и убирая нож обратно в шкаф.
— Разве человек не имеет права на отдых время от времени?
Госпожа налила чай и, всё так же улыбаясь, сказала:
— Пожалуйста, расслабьтесь.
Напиток был приготовлен из лучших листьев белого чая, и к нему прилагались маленькие кусочки сахара. Такие дорогие угощения, как правило, предназначались для гостей Трёх принцесс.
— Вы уверены, что это подходящее место для встречи, господин? — поинтересовалась она, хотя почему-то спрашивала именно Гаошуна. Он кивнул, и старушка с несколько разочарованным видом отступила и закрыла дверь, сказав напоследок:
— Расслабьтесь. Не торопитесь.
«Что здесь происходит?» — поинтересовалась Маомао.
Джинши наконец снял маску, открыв лицо, похожее на совершенную драгоценность, за исключением шрама, проходившего по щеке. Маомао ударила по скомканной подушке, чтобы та распрямилась, и поставила её перед Джинши, который быстро и без лишней грации сел.
— Я уверена, что вы много работали, господин, — сказала Маомао, ставя перед Джинши чай и закуски.
Он сделал глоток напитка.
— Не буду притворяться, что всё было легко. Работа с персоналом была кошмаром, а тут ещё и территория клана Ши, — он протяжно выдохнул и нахмурив брови. Показалось ли это Маомао, или Гаошун его подтолкнул?
Она слышала, что члены клана Ши уже казнены — во всяком случае, те из них, кто находился в крепости. Их территория переходила под контроль правительства, и, учитывая богатство лесных ресурсов на севере, можно было ожидать, что она принесёт неплохую прибыль в казну страны. Поскольку теперь нет клана Ши, выступающего в роли посредника, можно снизить налоговую ставку в этом районе и получить немалую прибыль. А ведь с древесиной можно было делать очень многое.
«Надеюсь, из неё сделают бумагу».
Маомао улыбнулась, надеясь, что на севере растут деревья, из которых можно делать приличные листы. Она просто размышляла о том, что неспособность страны запустить бумажную промышленность до сих пор, вероятно, была вызвана вмешательством клана Ши, когда поняла, что растирает лекарство в ступке.
— Не делай вид, что меня здесь нет, — сказал Джинши.
— Простите, господин. Старая привычка.
— Ладно, не бери в голову. Не беспокойся об этом.
Джинши откусил кусочек закуски и запил остатками чая. Когда Маомао встала, чтобы сделать ещё, она обнаружила, что Джинши схватил её за запястье.
— Да, господин? Что такое?
Он потянул её, заставляя сесть обратно. Он пристально изучал боковую часть её лица, заглядывая в ухо. Она была почти уверена, что синяк от удара уже исчез.
«Он пахнет... сладко».
Это был запах не закусок, а его духов.
«У Суйрен всегда был хороший вкус», — подумала Маомао, и в её голове промелькнул образ немного озорной служанки.
— Думаю, пришло время попросить тебя выполнить своё обещание, — сказал Джинши.
«Обещание?»
Маомао посмотрела на потолок, пытаясь вспомнить, а Джинши нахмурился.
— Ты не можешь притворяться, что забыла. Я ведь принёс тебе ингредиенты для мороженого, не так ли?
«О! Боже! Это!»
Она чуть не захлопала в ладоши, вспоминая. Но затем её взгляд вернулся к потолку, так как в памяти всплыло точное содержание этого обещания.
— Что такое?
— О, э, ничего. Это насчёт... гм... твоей шпильки для волос. Голос Маомао стал настолько тихим, что его почти не было слышно. — Я... отдала её кое-кому.
Джинши ничего не сказал, но его лицо напряглось, но, похоже, не от гнева, а от разочарования. Маомао, понимая, что дело плохо, пыталась придумать, как его успокоить.
— Но они могут найти её весной!
— С чего бы это?
— Ну, а потом... может, и нет.
Лучше, если не найдут. Ведь если они её не найдут...
— В конце концов, она может вернуться в один из столичных магазинов.
— Ты её продала?!
— Нет, господин, я не делала этого!
Хм. Это оказалось сложным. Что она должна сказать?
— Я отдала её Шисуй... то есть Лоулан. Я сказала ей, чтобы она когда-нибудь вернула её.
— Так вот о чём ты говоришь, — сказал Джинши, а затем прямо посмотрел на неё.
— В таком случае, возможно, я попрошу тебя выполнить другое обещание.
«Другое обещание. Другое обещание. Ах!»
— Вы имеете в виду слушать, когда кто-то говорит со мной?
— Именно так, — обрадовался Джинши.
Маомао повернулась лицом к Джинши и приняла официальное сидячее положение.
— Хорошо, господин. Продолжайте.
Но Джинши ничего не сказал.
— Продолжайте, — повторила Маомао. Он по-прежнему молчал, и только смотрел на неё. — Вам нечего сказать?
— Да, это так. Поразмыслив, я понял, что ты уже знаешь то, что я собирался тебе сказать.
Вероятно, он намекал на вопрос о своём настоящем положении, но Маомао уже знала об этом. И не было смысла говорить ей это сейчас.
— Тогда что-нибудь другое? — предложила она.
— Что-то ещё... — начал было Джинши, но потом замолчал. Никто из них не говорил, молчание затягивалось.
«Что, ему, в конце концов, нечего сказать?» — подумала Маомао. Она уже собиралась встать, желая вернуться к работе над лекарствами, как вдруг Джинши подошёл ближе и обхватил её шею.
— Могу я спросить, господин, что именно вы делаете?
Она почувствовала, как что-то влажное и тёплое гладит её шею — нет, обхватывает её. Она почувствовала зубы; она поняла, что её ласково, нежно покусывают.
— Теперь ты понимаешь, что это значит? — спросил Джинши.
— Ну, человеческая слюна может быть ядовитой.
Подобно тому, как укус дикого животного необходимо тщательно дезинфицировать, чтобы он не загноился, такие же меры предосторожности необходимо принимать и при укусе человека.
Джинши ничего не сказал.
— Я хотела бы вернуться к своей работе, господин.
— Я знал, что для того, чтобы побеспокоить тебя, требуется нечто большее, чем слабенький токсин.
Он укусил сильнее. Стало немного больно, и она шлёпнула его по спине. Он укусил ещё сильнее, и Маомао, не успев остановиться, со всейсилы ударила его по плечам. Наконец она почувствовала, что его губы отодвинулись от её шеи. Ниточка слюны протянулась между ними на добрые 30 сантиметров, прежде чем оборваться.
— Вы что, собираетесь загрызть меня до смерти?
— Временами мне этого хотелось.
Маомао как раз размышляла, что это за человек, когда обнаружила, что он обнимает её.
Джинши ухмыльнулся.
— Итак, на чём мы остановились?
Вблизи она увидела, что швы на его щеке ещё не сняли, но они были аккуратнее, чем раньше, что говорило о том, что их переделали.
«Интересно, это дело рук моего старика?», — подумала Маомао. Она потянулась к лицу Джинши. Его глаза смягчились в улыбке, выглядевшей как-то невинно.
— А ты тоже ядовита?
Джинши как раз потянулся к подбородку Маомао:
— Веснушка!
С треском распахнулось окно напротив входа, где покупатели могли взять лекарства.
— Зацени! Я знаю, ты хотела такую!
Там стоял Чоу-у, выглядевший ужасно довольным собой. Он держал над головой ящерицу.
— О! Ты поймал одну! — Маомао проскользнула мимо Джинши, опустившего голову, и схватила ящерицу, положив её прямо в банку.
— А? Что этот парень делает на полу?
— Он очень устал от работы. Вот, твоя награда.
Маомао протянула ему кусок коричневого сахара. Чоу-у снова убежал.
С пола послышалось рычание Джинши:
— Я знал, что нужно было отправить его на виселицу...
Он был похож на одичавшую собаку.
Может быть, из-за шрама на щеке Джинши казался меньше андрогинным, чем раньше; теперь он как будто был нарисован более смелыми линиями.
Маомао поняла, что в двери есть маленькая щель, и сквозь неё кто-то подглядывает. Она с шумом распахнула дверь и увидела очень испуганную старую госпожу и Гаошуна.
— Бабушка, приготовь спальню. Выбери благовония, которые способствуют сну.
— Да, конечно, — разочарованно щёлкнула языком старая госпожа.
Когда старуха ушла, Маомао оглянулась на Джинши, который всё ещё лежал на полу.
— Вы выглядите очень усталым, господин Джинши, — сказала она. Он лишь безучастно посмотрел на неё.
— Думаю, вам лучше отдохнуть.
— Да, хорошо. Я так и сделаю.
«Это будет к лучшему», — подумала Маомао, но Джинши не шелохнулся.
— Господин Джинши?
Она присела и потрясла его за плечи.
«Хм, может быть, я теперь могу называть его просто Джинши».
Пока она раздумывала над этим, Джинши сказал:
— Это будет моей подушкой, — и положил голову на колени Маомао. Макушка его головы упёрлась в её живот, а руки обхватили её спину.
— Господин Джинши...
Он ничего не сказал. Он спал или просто притворялся?
Госпожа тихонько положила в углу комнаты изящную подушечку и благовония, а затем вышла. Маомао вздохнула и потянулась за пестиком. Запах лекарства, которое она измельчала, смешивался с благовониями, а звук работы пестика сопровождался ровным дыханием Джинши.
«У меня сейчас ноги затекут», — подумала Маомао, приступая к работе над новым лекарством.
Прошло несколько дней с начала нового года, а этот человек всё ещё не успел отдохнуть. В столице была какая-то суматоха, но здесь, в далёком портовом городке, это не имело никакого значения. Главным для него было продать свой товар в праздничные дни. В это время мужчинам хотелось показать себя женщинам с лучшей стороны. Это знал каждый торговец, и каждый торговец этим пользовался.
В его киоске под открытым небом было представлено всё: от колец, похожих на детские игрушки, до причудливых импортных ожерелий. Пёстрая коллекция товаров, но она как нельзя лучше подходила для момента, когда взрываются петарды.
— Спасибо вам!
Ещё одна продажа. Ещё один человек, не разбирающийся в ценностях. Этот покупатель ушёл с парой серёжек, которые смутили бы и ребёнка, играющего в переодевание. По его словам, он собирался вернуться в деревню и подарить их своей возлюбленной, но когда она увидит то, что соответствует его вкусу, ему повезёт, если он получит лишь презрительный смех.
Тем не менее, торговец был торговцем, и в его обязанности входило рекламировать товар, даже самый дрянной. Убедить покупателя, что он стоит того, чтобы расстаться с деньгами.
Последний покупатель торговца уже практически ушёл, когда в лавке появилась девушка, которую он никогда не видел. Её одежда была грязной и немного поношенной. Но сшита она была из хорошего материала, в стиле, который предпочитают на севере.
Он уже собирался прогнать её, чтобы она не мешала ему совершить следующую сделку, как вдруг она подняла на него глаза.
— Эй, господин, это цикада?
— Ах, да. Её сделали из драгоценных камней в древности.
Он сначала не собирался отвечать на её вопрос, но внешность девушки была куда более изящная, чем её одежда,и это выбило его из колеи. В её выражении лица был остаток невинности, но тело принадлежало явно взрослой женщине.
— Ха, как аккуратно! Драгоценности, да?
Она ткнула пальцем в жука с драгоценными камнями.
— Эй, я пытаюсь это продать! Если не хочешь покупать, то не трогай!
Цикада не была хрупкой, но торговец не собирался позволять этой девушке трогать товар своими грязными пальцами. Через некоторое время он спросил:
— Ты собираешься её покупать?
— Хм... У меня не так много денег...
— Тогда забудь об этом, девочка.
Неважно, насколько она была красива. Где-то надо было провести черту.
Цикада, видимо, действительно привлекла внимание молодой женщины, так как она не могла оторвать от неё глаз. Он подумал, о том, как она отреагирует, если он скажет, что эта цикада якобы была сделана для того, чтобы положить её в рот умершему человеку.
Да, это, пожалуй, напугало бы её настолько, что она решила бы пойти в другое место. Он уже собирался сообщить ей об этом, как вдруг женщина заговорила.
— Вот.
Молодая женщина достала из складок халата шпильку для волос.
— Что это?
— Что насчёт обмена?
— Хммм...
Какой бы ни была эта шпилька для волос, вряд ли она много стоила. С другой стороны, её красота и поразительное мастерство, с которым она была изготовлена, свидетельствовали о том, что такую вещь не найти в обычном ювелирном магазине. Одна её часть была повреждена — это было обидно. Это значительно снижало её цену. Впрочем, это был единственный недостаток. Была только одна странность — на плоской части шпильки виднелся след, как будто она была просверлена. Как будто внутри застряло что-то круглое.
— Ну как?
— Конечно, это подойдёт.
Купец подумал, не спросить ли на всякий случай, откуда она взялась, но решил не делать этого. Да, он должен просто поблагодарить судьбу за то, что ему досталась такая вещь. Гребень на этой шпильке для волос был великолепен сам по себе. Он мог бы использовать узорчатую основу и заменить украшение на что-нибудь другое, и её всё равно можно будет продать за неплохую сумму.
— Тогда я возьму это!
Девушка подняла украшенную драгоценными камнями цикаду к солнцу, отчего та заблестела, и рассмеялась. Её бесхитростная улыбка заставляла сиять даже грязный наряд. Купец подумал об Императорском цветочном саде в заднем дворце — эта молодая женщина была словно цветок, выросший там.
Привлечённый её улыбкой, мужчина заговорил с женщиной, не успев остановиться.
— Такая красавица, как вы, если бы вы стали частью императорского цветника, у вас было бы всё, что вы бы только пожелали. Знаете, любимая супруга Императора — как её зовут? Э-э-э...
— Вы имеете в виду супругу Гёкуё?
— Да, она самая. Говорят, что она теперь императрица.
Иногда книготорговец продавал её фотографии. Они были слишком дороги для простолюдинов, но служили для привлечения покупателей.
— О, Гёкуё...
Девушка, на секунду оторвала взгляд от своей добычи, и огляделась по сторонам, пока не заметила кое-что: рыбака, который вытаскивал рыбу и водоросли из своей сети.
— Господин, меня зовут Тамамо.
— Тамамо? Это причудливое имя означает морские водоросли, верно? Звучит как имя, благословлённое океаном.
— Правда? Знаете, мне очень интересно, что там, за морем.
Девушка по имени Тамамо усмехнулась и посмотрела на причаливший к порту корабль, приплывший из далёкой островной страны.
Некоторые из привезённых им товаров даже попали в этот ларёк.
Девушка высоко подпрыгнула и лучезарно улыбнулась.
— Ах, да! Спасибо. Пока!
Она весело помахала торговцу и убежала в сторону причала.