Маомао выдали традиционный наряд: ярко-белую накидку и красную юбку. Она закрыла своё лицо лисьей маской и взяла фонарь, украшенный пампасной травой и стеблями риса. Ей сказали, что, одевшись таким образом, все отправятся к святилищу на окраине города.
Мужчины носили синюю одежду, а у детей за спиной, будто хвосты, свисали пучки риса и пампасной травы. Судя по всему, эти люди поклонялись Косену, божеству-лису. Он был духом изобилия, почитаемым во многих местах. И было не удивительно, что фестиваль в честь него проводили осенью, когда земля дарила людям урожай.
Маомао услышала звон колокола. Стоящий рядом с ней человек был в маске, глаза которой были обведены несколько нелепо — обычно узоры на маске делались красной краской, но этот человек использовал зелёную, а линии, составляющие уголки глаз, направил вниз, отчего лисья мордочка казалась поникшей.
— Больше похоже на тануки, — сообщила Маомао владелице маски, Шисуй.
Пожалуй, насекомых она рисовала лучше, чем зверей. Эта мысль заставила Маомао улыбнуться.
«Думаю, сейчас не самое подходящее время для веселья».
Хотя в любом случае отвержение приятных мыслей никак не поможет ей в данной ситуации.
— А твоя напоминает кошку — заметила Шисуй. На её шпильке для волос был колокольчик, который звенел, вторя её смеху. Этот звук странным образом вызывал воспоминания о насекомых, которых она когда-то собирала. На конце её шпильки для волос Маомао заметила маленькое насекомое, вырезанное из драгоценного камня. Шисуй действительно любила насекомых.
— Вот, Маомао, посмотри, красиво ли выглядит маска и плотно ли прилегает к голове, — сказала она, затянув шнурок на затылке Маомао. Однако верёвочка проходила как раз над пучком, в который были собраны волосы Маомао, и Шисуй никак не могла закрепить шнурок.
— Хм. Подожди, я попробую ещё раз. Сядь.
Она помогла Маомао сесть на перила гостиницы. Затем она откинула волосы девушки в сторону и завязала их.
— Хм, нужно что-то ещё. С одной резинкой для волос причёска выглядит незавершённой.
— Мне всё равно.
— О, я знаю! Я дам тебе шпильку для волос. У меня есть одна в форме паутины. Она очень милая!
Маомао хотела вежливо отказаться. Она заглянула в складки своих одежд и нашла шпильку для волос, которую ей подарил Джинши. Она выглядела просто, но была хорошего качества. Маомао, которой было вполне достаточно простой резинки для волос, обычно оставляла её в своей одежде.
— Используй эту, если хочешь.
— Ох...
Маомао было не обязательно оборачиваться, чтобы представить выражение лица Шисуй. Она вложила шпильку для волос в ладонь девушки.
— Ого, Маомао, она такая красивая! — воскликнула Шисуй.
— Кое-кто подарил мне её, — ответила она.
И стоит отметить, подарил без особых церемоний.
— А что, если я попрошу тебя отдать её мне? Ты сделаешь это?
После небольшой паузы Маомао осторожно сказала:
— Боюсь, что нет.
Она, конечно, думала о том, чтобы просто продать её кому-нибудь, но всё же решила не делать этого. Ей не хотелось проверять, что сделает поддельный евнух, если прознаёт о таком. Но она была уверена, что Джинши будет в ярости.
Однако Джинши иногда удивительным образом считывал выражение лица Маомао. Должно быть, потому, что они уже достаточно давно знали друг друга, но, даже учитывая это, его способность замечать малейшие изменения в настроении девушки поражала. Хотя сама Маомао полагала, что просто не очень умело контролирует свою мимику и от того частенько выглядит недовольной.
Впрочем, она могла бы и отдать Шисуй шпильку для волос; если Маомао не сможет вернуться в столицу живой, ей будет уже всё равно .
— Вот, всё готово, — Шисуй похлопала Маомао по плечу, и та встала. Теперь её волосы были зачёсаны за правое ухо, и надевать маску стало намного проще. Когда Маомао посмотрела на деревню через маленькие прорези для глаз, всё внезапно показалось ей другим. Может быть, потому, что наступила ночь, наполненная огоньками факелов и колеблющимися тенями, а люди, разгуливающие в масках, стали походить на лис.
За исключением той, что стояла рядом с ней. Шисуй по прежнему выглядела как зеленоглазый тануки.
Однако Шисуй не была единственной, кто так раскрасил свою маску; время от времени они пересекались с зеленоглазыми лисами. Большинство из них были мужчинами, это Маомао поняла по их синим штанам. Девушка начала задумываться, не имеют ли зелёные глаза какое-то значение.
— Мы будто в потустороннем мире — сказала Шисуй.
— Угу.
У Маомао были схожие впечатления от фестиваля.
— Ты не волнуешься?
— Какой в этом смысл?
Однако ей тоже казалось, что всё происходящее было чем-то неземным. Деревянные туфли Маомао, заменившие привычную обувь, тихо стучали при каждом её шаге.
Потом зазвонили колокола, а из леса донеслось уханье совы. Все эти звуки сливались в таинственный гул, и, казалось, будто в ночи слышится тявканье лис.
Слушая далёкие голоса лис, девушки проходили мимо пучков физалиса и рисовых стеблей, освещённых кострам. Потом они вышли из леса и двинулись по узкой тропе, петляющей среди рисовых полей. Их путь иногда сопровождался неприятным шипением от насекомых, сгорающих в пламени — они налетали на факелы, расположенные на равном расстоянии друг от друга вдоль тропы.
— В этом году много саранчи, а на следующий год её станет ещё больше — сказала Шисуй. Поэтому фестиваль должен быть таким грандиозным. Ведь его смысл в том, чтобы люди могли загадывать желания. — Мы почитаем здесь божество-лису, приносящую изобилие. Знаешь почему?
— Нет?
Рииинг, рииинг. Колокольчик Шисуй звенел, когда она шла и разговаривала.
— Когда-то здесь жили коренные народы.
Затем с запада пришли люди из другой страны. Местные жители, конечно, не сразу их приняли. Никто не будет столь наивен, чтобы сразу считать чужаков друзьями. Большинство деревень гнали прибывших, желая, чтобы этот народ ушёл. Но несколько поселений всё же приняли чужеземцев.
— Эти люди с запада многое знали, и некоторые из живущих здесь сочли чужаков полезными.
Новоприбывшие рассказали, как сделать поля плодороднее, как истребить вредных насекомых. Действительно ценные знания. Однако многие по-прежнему не любили чужаков. Когда новоприбывшие начали строить дома и входить в семьи местных жителей, люди из соседних деревень напали на них, желая разграбить поля.После нескольких таких нападений новоприбывшие построили скрытую деревню, чтобы их дети и внуки были в безопасности. Они нашли место, где из земли били горячие источники, и построили там дома. Видимо, место, где сейчас находилась Маомао, и было этой деревней. А лисы? Кажется, они символизируют людей из чужой страны. Хотя то, что жителей других племён представляли как животных, было необычно.
Кажется, божество, или, скорее, божества этой деревни считались предками людей с запада, а жители — богами лисами.
— Говорят, что раньше Лисицы были белыми. Поэтому маска была чисто-белой, когда ты её взяла. Но, с тех пор как эти люди поселились здесь, маски приобрели и другие цвета.
Белые лисы. Могут ли эти животные символизировать бледную кожу иностранцев? А окрашивание тогда означает смешанные браки?
«Мне кажется, я уже слышала что-то об этом», — подумала Маомао, и Шисуй, будто угадав мысли девушки, ответила:
— Многие мужчины из этой деревни не могут различать цвета, — сказала она.
— Не различают цвета?
— Да. Хотя среди женщин эта особенность встречается гораздо реже.\
«Ну вот, всё стало ясно».
И то, почему было так много масок с зелёными узорами, и то, почему большинство из них принадлежали мужчинам. И даже то, почему одна из них была на Шисуй.
Шисуй оторвала цветок физалиса, напоминающий коробочку, от стебля, прикреплённого к её фонарю. А затем разорвала оранжевые лепестки, обнажив ягоды. Она быстро протёрла их об рукав и запихнула в рот.
— Они не очень вкусные, — сообщила Маомао.
— Я знаю.
— Они ядовиты.
— Я знаю.
Куртизанки использовали ягоды физалиса в качестве ингредиента для своих абортивных средств. Умереть от ягод было нельзя, но есть их было не слишком приятно.
Видимо, часть тех, кто бежал сюда с запада, отправилась в район нынешней столицы, и чужестранцы стали предками императора, а те люди, которые укоренились на севере, основали эту деревню.
Деревянные тапочки стучали по земле. Свет фонарей был чарующим, и в то же время жутковатым. Маомао чудилось, что дорожка, по которой они продолжали идти, ведёт прямиком в другой мир.
Однако, чем ближе они подходили к храму, тем более обычными, казалось, всё вокруг. По сторонам дороги появились уличные лавки, и аромат мяса, жарящегося на шампурах, наполнил воздух. К нему примешивался тонкий запах каких-то сладостей. Продавцы тоже носили лисьи маски, но, должно быть, не принимали листья в качестве оплаты, как, по слухам, делали лисы.
Шисуй внезапно остановилась, подняла маску и выплюнула кожурки от ягод физалиса в траву.
— Отвратительно — скривилась Маомао.
— Хах, извини! — Шисуй побежала к одной из уличных лавок.
— Как насчёт того, чтобы поесть?
— Ты платишь.
Маомао последовала за ней к прилавку, где продавались мясные шашлычки. У неё потекли слюнки, когда она посмотрела на куски курицы, с которых капал жир. В ассортименте также были лягушки и саранча. Маомао молча рассматривала их.
— Саранча в это время года толстая и вкусная, — объяснила Шисуй и преспокойно съела насекомое прямо с шампура.
— Пожалуй, я остановлюсь на курице.
Конечно, Маомао могла бы съесть саранчу. Но почему бы не выбрать курицу, если есть такая возможность?
— А лягушки? — спросила Шисуй.
— Я не хочу притрагиваться к лягушкам. По крайней мере, ещё некоторое время...
— Что с тобой, Маомао? Даже маска не может скрыть твою скорбную мину. В любом случае я тебя поняла, — улыбнулась Шисуй, взяв шампур с курицей у продавца, и передала его Маомао.
Маомао подняла маску и принялась есть. Можно было бы добавить немного соли, но, видимо, она здесь была редкостью, поэтому мясо было натёрто ароматными травами.
— Хм?
— Что случилось? — поинтересовалась Маомао. Шисуй нахмурилась. Затем она повернулась к траве и снова что-то выплюнула.
— Я же говорила, что это отвратительно, — сказала Маомао, снова отметив, что Шисуй неожиданно демонстрирует столь грубые манеры. Похоже, она выплюнула только что купленную саранчу.
— Это... Здесь смешивают кузнечиков с саранчой. Сплошной обман.
— Э... Для меня они выглядят одинаково.
— Ну, это они сейчас так выглядят. Трудно сказать, где какое насекомое, когда у них оторваны крылья и ноги. Но вкус, поверь, у них совсем разный.
Шисуй жевала очередное насекомое, чтобы перебить привкус кузнечика во рту. Кажется, теперь ей попалась саранча, потому что она задумчиво жевала и не плевалась.
Маомао время от времени ела змей и лягушек, а насекомых очень редко. В сельской местности поедание саранчи часто служило способом защиты урожая от вредителей, но поскольку район развлечений был городским, блюда из насекомых там не были популярны. Ведь на прилавках было множество более ароматной и вкусной еды. Только изредка, в годы особенно сильных нашествий насекомых, селяне, чтобы хоть как-то прокормить себя, приходили в город продавать саранчу.
К Святилищу, находившемуся на возвышенности, вела каменная лестница. С её вершины можно было любоваться окрестностями: рисовыми полями, примыкающими к лесу, и далёкими равнинами, за которыми возвышался горный хребет.
«Ещё один город?» — подумала Маомао, взглянув на скалы, сверкающие тёплыми огоньками.
— Маомао, посмотри туда, — сказала Шисуй, потянув её за руку. Люди выстроились в очередь, и, доходя до её начала, оставляли маски в святилище. Его стенки были красными. Внутри комнаты виднелась фигурка ребёнка в белой маске и такого же цвета одеждах. Мальчик сидел неподвижно. Хоть его лица и не было видно, Маомао поняла, что это Кё-у, увидев знакомую маску. Она была покрыта изящными узорами и казалась действительно красивой, в отличие от обычного поведения мальчишки.
— Каждый год выбирают детей, которые будут сидеть там, изображая лисьего бога, — объяснила Шисуй.
— Я удивлена тем, что он справляется.
— Хи-хи. Каждый хотел бы быть на его месте. Хотя это утомительно — поэтому дети меняются, когда ноги затекают. Интересно, будет ли эта церемония приятным воспоминанием для них.
По какой-то причине взгляд Шисуй стал отстранённым. Затем она сказала:
— Похоже, он почти закончил. Давай подождём его.
Она повела Маомао к задней части святилища.
Там они нашли ещё троих детей, которые болтали, по-видимому, ожидая своей очереди.
— Что здесь происходит? — спросила Шисуй, вставая в круг детей.
— Посмотрите на это, — сказал один из малышей, показывая свой хвост из рисовых стеблей. Присмотревшись, девушки заметили, что зёрна на них незрелые.
— У меня плохой хвост.
— Это потому что ты невнимательно выбирал, — раздражённо фыркнула Шисуй.
— Некоторые люди скупые, знаешь ли.
Кажется, кто-то, пожалев хороший стебелёк риса для фестиваля, дал мальчику недозрелый колосок. Маомао посмотрелась к растению. Листья у него, конечно, были, но они прикрывали лишь слегка проклюнувшиеся зелёные зёрнышки.
— Я получил его от главы деревни, — сказал ребёнок.
— Вот в чём твоя проблема, — ответил один из детей, покачав головой.
— Часть урожая главы всегда приходит поздно. И поскольку он такой скупой, это единственное, что он жертвует на фестиваль.
— Что? Лиса ведь проклянёт его за это.
— Все дети знают об этом, — сказал один из них.
— Ты не знал об этом, потому что приехал в деревню только в прошлом году. Живи и учись!
Плечи мальчика поникли. Тогда Маомао отцепила рисовый стебелёк от своего фонарика и отдала ребёнку. Колосок был полным и спелым.
— Ты уверена? — спросил он.
— Уверена, — улыбнулась она. Маомао не была религиозным человеком; ей было всё равно, насколько хорошим был колосок риса.
Мальчик радостно поклонился ей, его глаза весело сверкали.
— Ну как, я хорошо справился, сестра? — выйдя из храма и увидев Шисуй, спросил Кё-у. Другой ребёнок, держа свежий колосок риса и сияя от счастья, занял его место.
— Очень хорошо, очень хорошо.
— Хи-хи!
Маомао не понимала, что в этом было такого хорошего — он просто сидел на одном месте в храме — но промолчала.
— Жаль, что моя мама не смогла меня увидеть, — сказал Кё-у с грустью. Шисуй погладила его по голове.
— Я понимаю. Сделай своё подношение, а потом пойдём посмотрим на огонь, хорошо?
Она указала на сторожевую башню за храмом, в противоположном направлении от лестницы, по которой они поднялись. Сооружение находилась в довольно странном месте.
— Это... источник? — спросила Маомао.
— Скорее пруд, — ответила Шисуй.
Сторожевая башня стояла на водной глади; кажется, она была установлена на плоту. Кё-у быстро вернулся, сделав подношение, и девушки направились вниз по лестнице. Другие люди, которые тоже сделали подношения, уже были там. Вокруг основания башни была уложена солома. Маомао пригляделась и заметила на плоте гору чего-то белого.
— После того как маски прослужат подношениями в течение целого года, мы сжигаем их вместе с этой башней. Говорят, что вместе с дымом они поднимаются на небо, доставляя туда желания, что люди записывают на масках. И все их мечты сбываются, — рассказала Шисуй.
— Я ничего не написала, — сказала Маомао.
— Ты вообще не веришь в подобное, Маомао?
«Это хороший вопрос», — подумала Маомао, глядя на сторожевую башню. Зачем тратить время на загадывание желаний, если можно просто сосредоточиться на своей цели и двигаться к ней?
— А я верю, что это не просто обычай! — заявил Кё-у.
— Желания сбываются. Я убедился в том, что моя маска выглядит красиво, и моё желание написано аккуратно, как и в прошлом году. Значит, то, что я загадал, обязательно исполнится.
Он начинал волноваться. Маомао спросила:
— И чего же ты пожелал?
— Нельзя рассказывать об этом, дура!
— Ладно. Хорошо.
На самом деле ей было всё равно, она задала этот вопрос из вежливости. Кё-у, однако, был обеспокоен тем, что она так легко отказалась от своего вопроса. Он продолжал косо поглядывать на неё.
— Смотри, вот и пламя, — сказал Шисуй, указывая на маленького ребёнка, держащего факел. За ним покачивался «хвост» из риса; кажется, это был тот самый мальчик, с которым Маомао обменялась колосками риса.
— Разве ты не хотел эту роль, Кё-у? — спросила Шисуй.
— Хм. Я решил позволить кому-то другому сделать это — произнёс он с некоторой завистью, — я ведь уже не ребёнок.
Взрослый с маской принял факел от ребёнка, поднёс пламя к стреле и передал её другому мужчине, держащему лук. Второй человек звонко натянул тетиву, а затем выпустил горящую стрелу, которая описала неспешную дугу и отвесно упала прямо у основания сторожевой башни. Безупречный выстрел.
Сторожевая башня, должно быть, была пропитана маслом, потому что она вспыхнула с шумом, и пламя моментально окутало её, заставляя доски потрескивать.
— Это так странно, — сказала Шисуй. — Сторожевая башня горит, а плот прямо под ней — нет.
Вероятно, дело было в том, что плот соприкасался с водой и оставался слишком холодным и мокрым, чтобы пламя перекинулось на него. В любом случае сторожевая башня превратилась в столб пламени, забрав с собой лисьи маски, лежавшие вокруг. Дым нёс желания к небу.
— Ох... — пробормотал Кё-у. Башня рушилась, и некоторые маски упали в воду; он отчаянно щурил глаза, пытаясь увидеть, не упала ли его маска. Но с такого расстояния понять этого было невозможно. Половина масок не смогла сгореть и отправится к небесам.
— Желания, которым не суждено сбыться, опускаются на дно и питают будущие благословения, — сказала Шисуй, будто говоря сама с собой.
— Насекомые не выживают зимой, оставляя после себя лишь своё потомство.
Внимание Маомао было сосредоточено на горящей башне вдали. Девушка не понимала смысла слов Шисуй. Пока что.