Устраивать чаепития было законным делом для наложниц. Гёкуё была на них почти каждый день. Некоторые проводились в нефритовом павильоне, а иногда её приглашали в резиденцию других супруг.
«Отличный шанс прощупать друг друга и заниматься политикой».
Сама она не особо любила чаепития. Большая часть разговоров сводилась к макияжу и модным тенденциям. Скучные разговоры, переплетенные с вопросами: настоящая миниатюра заднего дворца.
«Они выглядят довольно комфортно с этим всем... Видимо, именно это делает их супругами».
Гёкуё разговаривала с наложницей среднего ранга, которая также была из запада. Их общая родина, казалось, стимулировала настоящий разговор между ними. Маомао не знала подробностей, но, казалось, основная тема касалась будущих отношений с семьей Гёкуё.
Гёкуё была веселой и привлекательной собеседницей, и многие наложницы рассказывали ей свои маленькие секреты, не понимая, что делают. Одной из задач Гёкуё было записывать все это. Родина супруги Гёкуё была засушливой землей, но она также находилась на перекрестке торговли, и умение читать людей и изменения времени было важным. Помимо того, что она зарабатывала как супруга, она помогала своей семье, передавая им кусочки информации.
«Она легла очень поздно вчера, но выглядит совсем не уставшей».
Император посещал свою возлюбленную Гёкуё раз в три дня, а то и чаще. По видимости, он приходил, чтобы увидеть свою дочь, которая начала держаться за вещи и подниматься на ноги, но, разумеется, восхищение принцессой было не единственным, что он делал во время своих визитов. Маомао знала, что император не пренебрегает своими делами ни днем, ни ночью, что свидетельствует о его огромной энергии. С точки зрения помощи стране в процветании, это было похвальным делом.
По окончании чаепития Маомао получила от Инфы множество чайных конфет. Она была готова съесть некоторые из них, но это было слишком много для нее одной, поэтому она сделала обычное посещение Сяолан. Рассказы Сяолан не всегда были ясными или даже полностью связными, но она охотно поделилась своими последними слухами с Маомао. Сегодня она говорила о служанке, которая покончила с собой, о попытке отравления и по какой-то причине о Целомудренной Супруге.
— Можно говорить о 'четырех любимых женах Императора', сколько угодно, но нельзя отрицать, что она стареет.
Супруге Гёкуё была девятнадцати лет, Рифе — двадцать три, а Лишу всего четырнадцати. Но Целомудренной Супруге А-Дуо было уже тридцать пять, на год старше Императора. Возможно, она всё ещё могла бы родить ребенка, но в заднем дворце она скоро могла ожидать перемещения, которое иногда называли "перекатыванием с одной подушки на другую". Другими словами, А-Дуо не могла надеяться стать матерью нации.
Уже ходили слухи о её возможном понижении и о том, кто может быть повышен до звания высшей супруги на её место. Такие разговоры не были новостью, но из-за того, что А-Дуо была супругой Императора ещё до его восшествия и, фактически, родила ему сына, разговоры редко получали широкое распространение.
«Мать мертвого маленького принца».
Такая же участь ожидала Рифу, если она не забеременеет снова от Императора. И она не была одна: Супруга Гёкуё не могла рассчитывать на то, что она будет занимать гордое место в Императорской привязанности навсегда.
Каждый красивый цветок увядает со временем. Цветы заднего дворца должны приносить плоды, иначе они бесполезны. Хотя Маомао уже давно знала эту логику, она всегда напоминала ей, что дворец также является тюрьмой.
Она смахнула несколько крошек лунного пирога со своей юбки и взглянула на пасмурное небо.
Партнером Гёкуё на сегодняшнем чаепитии была необычная. Супруга Лишу, ещё одна из четырех любимых жен Императора. Супругам одинакового ранга редко приходилось быть партнерами на чаепитиях, чтобы устраивать вечеринки друг для друга; тем более, когда речь шла о женщинах самого высокого ранга.
Нервозность была явной на детском лице Лишу. Её сопровождали четыре фрейлины, включая печально известного дегустатора пищи. По-видимому, женщина не была наказана так сурово, как Маомао опасалась.
На улице было холодно, поэтому чаепитие проходило в помещении. Некоторые евнухи занялись установкой шезлонгов для фрейлин в гостиной. Стол был украшен вставками из перламутра, и занавеска была заменена на новую с изысканной вышивкой. Честно говоря, они почти не проявляли такой заботы при приеме самого Императора, но женщины всегда стремятся показать себя с лучшей стороны перед своими сверстницами.
Макияж также был нанесен с энтузиазмом, и Маомао была лишена своих веснушек. Девушки подчеркивали уголки глаз красными линиями. Мужчины могли считать такой макияж показным, но это не имело значения; здесь победителем будет та группа, которая будет более яркой.
В их разговоре казалось, что Гёкуё говорит больше всего, а Лишу смиренно кивает. Возможно, это было результатом разницы в их возрасте. За Лишу её фрейлины казались меньше заинтересованными в своей леди, чем в украшениях и обстановке нефритового павильона. Только дегустатор пищи стоял послушно за спиной Супруги Лишу, напротив Маомао, бдительно следя за своим бывшим мучителем.
«Что здесь происходит?»
Сначала женщины из Хрустального павильона, а теперь эта девушка. Маомао хотелось бы, чтобы люди перестали относиться к ней, как к какому-то монстру. Она не бездомная собака, и она не укусит.
«На первый взгляд, они выглядят как обычные фрейлины».
Она однажды сказала Гаошуну, что они издеваются над своей госпожой. Было бы немного неловко, если бы обвинение оказалось ложным, но она была бы рада ошибиться.
По сравнению с гордыми фрейлинами нефритового павильона, женщины Лишу казались немного медлительными в действиях, но они выполняли свои обязанности. По крайней мере, такие, какие они были: поскольку Гёкуё была хозяйкой сегодняшнего чаепития, у них не было так много дел.
Айлан появилась с керамическим горшком и горячей водой.
— Вы любите сладости? Сегодня так холодно, я подумала, что это может быть утешительно, — сказала Гёкуё.
— Мне нравятся сладости, — ответила Лишу.
Казалось, это немного успокоило ее. Внутри горшка была цедра цитрусовых, сваренная в меду. Она согревала тело и успокаивала горло, и даже могла помочь предотвратить простуду. Маомао сама её приготовила. Гёкуё, казалось, она понравилось, и она часто подавала её на своих чаепитиях в последнее время.
«Хм?»
Несмотря на свое заявление о любви к сладостям, Супруга Лишу вдруг почувствовала себя явно некомфортно. Дегустатор пищи тоже казалась такой, будто хотела возразить против того, что наливается в чашку её госпожи.
«Может быть, она так же не переносит мёд?»
Ни одна из других фрейлин, лениво развалившихся вокруг, не была готова что-либо сказать. Они просто смотрели на Лишу с раздражением. Привыкни к этому, казалось они говорили. Они все ещё считали это просто детским разбором.
Маомао вздохнула и шепнула на ухо Супруге Гёкуё. Её глаза немного расширились, и она позвала Айлан.
— Мне очень жаль, но, кажется, это нужно ещё немного настоять. Я подам что-то другое. Вы пьете имбирный чай?
— Да. Спасибо, госпожа, — сказала Лишу, звуча немного бодрее. Смена чая, очевидно, была правильным решением.
Когда Маомао подняла глаза, она увидела фрейлин Лишу. Она почти подумала, что они выглядят разочарованными. Впечатление продлилось всего несколько секунд, а затем исчезло.
К вечеру появился этот самый прекрасный евнух, как всегда. Улыбка нимфы впереди, Гаошун позади. В последнее время Маомао имела ощущение, что на лбу Гаошуна появилось больше морщин, чем раньше. Возможно, у него были новые проблемы.
— Я слышал, что у вас было чаепитие с Супругой Лишу, — сказал Джинши.
— Да, и это было прекрасно, — ответила Маомао.
Джинши регулярно обходил самых выдающихся наложниц императора, почти как будто это было его делом поддерживать порядок в заднем дворце. Он почувствовал что-то необычное в сегодняшней встрече и поэтому почувствовал себя обязанным вмешаться. Маомао попыталась уйти, прежде чем она попала во что-то, но, естественно, он остановил ее.
— Не могли бы вы быть так любезны и отпустить меня?
— Я ещё не закончил разговор.
Когда благородный молодой человек обратил свой взгляд на нее, Маомао могла только опустить свои глаза на землю. Она была уверена, что смотрит на него, как на мертвую рыбу. Не очень красивую рыбу, к тому же. Вероятно, одну из тех, что питаются на дне.
— Ах, какие вы друзья, — сказала Гёкуё, весело смеясь.
Немного слишком весело; и Маомао оказалась отвечающей:
— Госпожа Гёкуё, немного акупрессуры вокруг глаз может помочь предотвратить морщины.
«Ой. Нельзя говорить так. Ей нужно было быть осторожной, чтобы не быть грубой с кем-либо, кроме Джинши. Ээ... Наверное, это не такая уж и хорошая идея».
Она уже разозлила его недавно. Слишком много таких маленьких промахов, и она может оказаться вне благосклонности императора и, возможно, встретить свой скорый конец от удушения сразу после этого.
— Вы слышали, что служанка, которая покончила с собой, якобы является виновницей отравления на днях?
Маомао кивнула, потому что по тону Джинши казалось, что он спрашивает именно её, а не Гёкуё. Что касается наложницы, она почувствовала, что этот разговор лучше провести наедине и покинула комнату. Маомао, Джинши и Гаошун остались одни.
—Вы действительно верите, что виновница покончила с собой?
— Это не мне определять.
Превратить ложь в факт было прерогативой могущественных. Она не знала, кто сделал это определение, но подозревала, что Джинши как-то связан с этим.
— У обычной служанки было бы повод отравить пищу Добродетельной Супруги?
— Боюсь, я не знаю.
Джинши улыбнулся, соблазнительным взглядом, которым он мастерски манипулировал людьми. К сожалению, для него, это не сработало на Маомао. Она была уверена, что он знает, что ему не нужно смотреть на нее, чтобы получить то, что хочет; ему просто нужно дать ей приказ. Она не откажется.
— Возможно, я могу отправить вас помочь в Гранатовом павильоне, начиная с завтрашнего дня?
Какую цель служил вопросительная знак? Маомао дала единственно возможный ответ:
— Как пожелаете.
***
Говорят, что дом начинает отражать своего хозяина. Так и Нефритовый павильон Супруги Гёкуё был уютным, в то время как Хрустальный павильон Рифы был элегантным и изысканным. А Гранатовый павильон, где жила А-Дуо, был чрезвычайно практичным. В декоре не было ничего лишнего; заметно отсутствовал интерес к излишней орнаментации, что само по себе достигало своего рода изысканности.
Это прямо говорило о том, кто была хозяйкой дома. Все излишки были устранены с её тела, которое не имело ни излишеств, ни изобилия, ни очаровательной привлекательности. Но осталась лишь строгая, нейтральная красота.
«Ей действительно тридцать пять лет?»
Если бы А-Дуо надела официальную форму, можно было бы принять её за молодого государственного служащего. Здесь, в заднем дворце, где были только женщины и евнухи, она, должно быть, была центром внимания многих. Она была привлекательна таким образом, очень похожим на Джинши, и в то же время отличным. Маомао не видела точно, что А-Дуо носила на банкете, но сейчас она сняла любую юбку или широкие рукава в пользу чего-то, что выглядело почти как одежда для верховой езды.
Маомао показывали резиденции вместе с двумя другими служанками. Главная фрейлина А-Дуо, Фонмин, была пухлой, болтливой красавицей, которая бегло рассказывала, когда они бежали по дому.
— Простите, что я вызвала вас с таким коротким предупреждением.
Главная фрейлина одной из четырех предпочитаемых императором женщин, вероятно, сама была женщиной немалого положения, и готовность Фонмин к общению с меньшими женщинами была милой.
«Интересно, она дочь купеческой семьи или что-то в этом роде».
Они и другие были вызваны, чтобы помочь с большим количеством уборки, которая сопровождала каждый новый год. В Гранатовом павильоне не хватало рук, чтобы справиться с этим самостоятельно.
«И она ранена?» — Маомао задумалась, заметив повязку на левой руке Фонмин. Также повязка была на левой руке Маомао. Ей надоело, когда люди смотрят на нее с тревогой, каждый раз видя её шрамы.
Женщины позволяли евнухам заниматься физическим трудом, в то время как они проводили день проветривая мебель и свитки, чтобы защитить их от насекомых. Их было так много в Гранатовом павильоне, гораздо больше, чем в резиденции Гёкуё. Таково было количество, которое А-Дуо накопила за время пребывания в заднем дворце, самом долгом среди всех супруг.
В тот вечер Маомао не вернулась в нефритовый павильон, а спала вместе с другими двумя служанками в большой комнате в Гранатовом павильоне. Ей дали шерстяное одеяло, чтобы защититься от холода, которое на самом деле было очень теплым.
«Мне не сказали, что именно делать».
Маомао сосредоточилась на уборке, как сказала Фонмин. Полная придворная дама была щедра на похвалу, что делало её ещё более трудно лениться. Маомао начала подозревать, что Фонмин на самом деле умело использует людей.
Фонмин казалась тем типом женщины, о которой говорят, когда говорят о хорошей жене, которая выполняет свои обязанности с радостным сердцем. Она была с А-Дуо все время её пребывания в заднем дворце, что означало, что она давно перешагнула обычный возраст для брака, и даже Маомао подумала, что это несколько печально. Она знала, что в качестве главной фрейлины Фонмин могла зарабатывать больше, чем многие неумелые мужчины, но она задавалась вопросом, действительно ли ей никогда не приходило в голову найти мужа. Разве это не то, о чем думают большинство людей? Маомао знала, что остальные три дамы в нефритовом павильоне часто об этом говорят. Они не собирались покидать сторону Гёкуё в ближайшее время, но все же мечтали о том, чтобы для них появился прекрасный принц.
— Мечты бесплатны, так что наслаждайтесь ими, — сказала Хоннян с улыбкой. Маомао нашла это замечание странно пугающим.
«Впервые задолгое время я чувствую, что действительно работала».
Затем она свернулась, как её именной собрат, кошка, и вскоре уснула.
Маомао задумалась:
«Действительно ли здесь находится гениальный ум, стоящий за этой попыткой отравления?»
Фрейлины в нефритовом павильоне были чрезвычайно трудолюбивы, но даже по этому стандарту Маомао должна признать, что женщины в гранатовом павильоне тоже не лентяйки. Все они обожали консорта А-Дуо и хотели сделать все возможное для её блага.
Это было правдой и для их лидера, Фонмин, так же, как и для всех остальных. Она никогда не позволяла себе быть ограниченной своим положением; если она видела пылинку, она сразу брала тряпку и убирала её сама. Она почти не походила на главную фрейлину высокоранговой супруги. Даже трудолюбивая Хоннян оставляла такие задачи другим женщинам.
«Как бы я хотела, чтобы эти гордые павлины в хрустальном павильоне увидели это».
Супруге Рифе, похоже, просто не повезло в обслуживании женщин. Возможно, причина в том, что каждая из них делает так мало работы. Они отличные разговорщицы, но больше ничего, и в этом заключается проблема. С другой стороны, решение таких проблем — это одно из испытаний высокого ранга.
Однако сильная преданность может принести свои проблемы. Она может побудить кого-то попытаться отравить, например. Какой-то высокопоставленный чиновник пытается привести свою дочь в задний дворец, что приведет к потенциальному лишению одной из четырех главных супруг. Если кто-то и должен быть понижен, то это А-Дуо, но что, если место одной из других супруг внезапно освободится?
Гёкуё и Рифа были более или менее в безопасности, но, вероятно, император не посещал супругу Лишу. Маомао подозревала, что это одна из причин, почему её фрейлины относились к ней так легко.
«Император не любит таких... худых».
Возможно, это была реакция на предпочтение его отца к чрезвычайно молодым девушкам: нынешний правитель возбуждался только если у женщины было достаточно мяса на костях. Каждая супруга, которую он посещал, в том числе Гёкуё и Рифа, обладала определенной пышностью.
Как такового, Лишу ещё не выполнила свой долг как супруги. Возможно, это было только к лучшему для такой молодой девушки. Технически она достигла возраста бракосочетания, да, но беременность в четырнадцать лет могла бы серьезно навредить её организму при родах. Даже в Малахитовом дворце девушки не выпускались из ученичества до пятнадцати лет. И до этого момента они не принимали клиентов. В конечном итоге, это делало их лучшими куртизанками, которые дольше прослужат.
Маомао предпочитала не слишком задумываться о предпочтениях бывшего императора. Если посчитать возраст нынешнего императора и его матери, можно прийти к самому тревожному числу.
В любом случае, если кто-то хотел бы убрать одну из четырех дам из картины, Супруга Лишу была бы логичным выбором. Маомао позволила своим мыслям блуждать, организуя кухонную полку, на которой стояла линия маленьких банок. Сладкий аромат щекотал её нос.
— Что мы с ними сделаем? — сказала Маомао, поднимая одну из банок, фрейлину, которая убирала кухню вместе с ней. Две служанки, которые сопровождали Маомао вчера, убирали ванну и жилую зону соответственно.
— О, это. Протри полку от пыли, а затем поставь их обратно так, как они были.
— Всё это мёд?
— Ммм. Семья леди Фонмин занимается пчеловодством.
— Ах.
Мёд был предметом роскоши. Человеку повезло бы иметь хотя бы один вид, не говоря уже о целой полке - но это объясняло все. Маомао заглянула в несколько банок и увидела мёд разных цветов: янтарный, темно-красный и даже коричневый. Они были из разных видов цветов, и имели разные вкусы. Придя к этому, она подумала, что свечи, которые они использовали для освещения ночью, имели сладкий аромат. Они, должно быть, были из пчелиного воска.
«Хм...»
Что-то донимало её, что-то связанное с мёдом. Эта тема недавно поднималась, она была уверена.
— Когда закончишь, протри перила на втором этаже. Они всегда пропускаются при уборке.
— Конечно.
Маомао вернула мёд на свое место и поднялась на второй этаж со своей тряпкой. Мёд. Мёд... Она аккуратно протерла каждый столб ограждения, переворачивая слово в своей голове, пытаясь вспомнить, что оно означает.
«Ну что же».
Со второго этажа она могла ясно видеть наружу. Включая некоторые фигуры среди теней деревьев. Они, очевидно, думали, что они скрыты, но они явно наблюдали Гранатовый Павильон.
«Это Супруга Лишу?»
Молодая супруга была там, всего с одним прислужником, её дегустатор пищи. Ничто из этого не имело смысла для Маомао. её память вернулась к чаепитию и непонятной неприязни Лишу к мёду.
«Мёд...»
Она просто не могла отпустить эту мысль.
Маомао заняла приемную павильона Нефритового Павильона, чтобы доложить Джинши о том, что произошло в Гранатовом Павильоне.
— Все это означает, что я не знаю.
То, чего она не знала, она не знала. Маомао отказывалась недооценивать себя, но в то же время она не хотела преувеличивать свои способности. Она была абсолютно честна с прекрасным евнухом. Она рассказала ему все, что придумала после трех дней в Гранатовом Павильоне.
Джинши расположился на шезлонге, выглядя элегантно, попивая ароматный чай из другой страны. Он имел сладкий аромат; в состав входили лимоны и мёд.
— Понятно. Да, конечно.
— Действительно, господин.
Маомао была рада, что в последнее время прекрасный евнух казался немного менее блестящим, чем раньше, но ей показалось, что его тон стал немного наигранным. Возможно, дело в том, что сладость исчезла из его голоса, и он создавал впечатление молодого человека, почти мальчика. Маомао не знала, чего он хочет от нее, но она всегда и только была обычным аптекарем. Ей не было интересно играть шпиона.
— Давайте попробуем другой вопрос. Гипотетически, если бы, по каким-то особым средствам, был кто-то, кто общается с внешними сторонами, кто, по вашему мнению, это мог бы быть?
«Опять косвенный допрос. Хотелось бы, чтобы он просто сказал, что имеет в виду».
Маомао не любила говорить без доказательств. Её всегда учили не работать на основе предположений. Теперь она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Если она немного не успокоится, она может просто смотреть на очаровательного молодого человека, как на сплющенную жабу. Гаошун, как всегда, молча призывал к сдержанности своими глазами.
— Это всего лишь возможность, но, если бы такой человек был, я думаю, что это могла бы быть госпожа Фонмин, главная фрейлина.
— У вас есть какие-либо доказательства?
— У нее была повязка на левой руке. Однажды я зашла, когда она меняла ее, и увидела немного ожогов.
Маомао раньше сталкивалась с инцидентом, связанным с полосками для письма, пропитанными различными химическими веществами. Она подумала тогда, что если химические вещества имеют какой-либо смысл, то, возможно, они представляют собой некий код, но она сохранила это при себе. Исходя из того, что наряд, в котором хранились полоски для письма, был обуглен, было легко предположить, что у человека, который когда-то носил этот наряд, был ожог на руке. Она была уверена, что Джинши исследовал эту возможность. Возможно, именно это привело его к попытке сделать Маомао своими глазами и ушами.
Маомао подумала, вполне честно, что спокойная главная фрейлина не выглядела такой, чтобы попытаться сделать такое, но она должна признать, что это только её субъективное мнение. И нужно смотреть объективно на вещи, иначе никогда не узнаешь правду.
— Мм. Зачёт.
Джинши внезапно уставился на маленькую баночку на столе. Затем он взглянул на Маомао, и на его лице появилась сладкая улыбка. Она была уверена, что видит что-то зловещее прямо за ней. Маомао почувствовала, как волосы на её теле встали дыбом. Ей совсем не нравилось, к чему это, казалось, направляется, ни на одну малейшую частицу.
Джинши взял банку и подошел к ней.
— Такая умная девочка заслуживает награды.
— Я не могу.
— Ты можешь. И ты должна!
— Мне совершенно хорошо без награды. Дай её кому-нибудь другому.
Маомао смотрела на Джинши своим самым презрительным взглядом, пытаясь отговорить его, но он не дрогнул. Неужели это было небольшое наказание за то, что она обидела его на днях? К сожалению, Маомао до сих пор не знала, почему Джинши так расстроился.
Он приблизился. Маомао отступила на полшага и оказалась спиной к стене. Она посмотрела на Гаошуна в поисках помощи, но молчаливый помощник сидел у окна и безразлично наблюдал, как птицы летают по небу. Очевидная неестественность его позы делала его весьма неприятным.
«Мне придется подсыпать ему слабительное позже».
Джинши, всё ещё улыбаясь так, что это растопило бы любого другого, воткнул пальцы в банку. Они вышли, капая мёдом. Маомао почувствовала, что эта маленькую шутка Джинши зашла слишком далеко.
— Тебе не нравятся сладости?
— Я предпочитаю острые вкусы.
— Но ты можешь их перенести, не так ли?
Джинши не дал признаков сдачи; его пальцы приближались к рту Маомао. Вот так он всегда себя ведет, подумала она. Но красота не дает тебе право делать все, что хочешь.
Он изучал пронзительный взгляд Маомао с восторгом.
«Вот так... Я забыла, что он один из таких типов».
Она попыталась смотреть на него так, словно он был маленькой коричневой крысой, но это имело противоположный эффект от того, что она хотела.
Должна ли она воспринимать это как приказ и просто позволить ему засунуть мёд в её рот? Или она должна попытаться сохранить свою гордость, найдя способ сбежать?
«Она могла бы смириться с этим, если бы это был хотя бы мёд из волчьего яда».
Мёд из ядовитого цветка хотя бы имел бы преимущество быть, ну, ядовитым.
Внезапно, в голове Маомао все сошлось. Она хотела взять мгновение, разобраться в мыслях, но с извращенцем, который собирался засунуть руку ей в рот, она не могла думать ни о чем. Когда пальцы были почти у её губ, она услышала голос.
— Что вы делаете с моей фрейлиной?
Это была Госпожа Гёкуё, стоящая там и выглядящая очень недовольной. Рядом с ней была Хоннян, держащаяся за голову