Рикусон вздохнул, вернувшись в свою комнату, которая в данный момент представляла собой отсек административного здания, отведенного ему под жилые помещения.
— Неужели всё это только для того, чтобы усложнить мне жизнь? — пробормотал он, отряхивая свой покрытый песком и грязью наряд.
Рикусон уже давно предлагал совершить экскурсию по крестьянским деревням, но Гёку-оу одобрил эту идею лишь несколько дней назад. Рикусон уехал, но тревожное предчувствие заставило его поспешно вернуться.
—Когда я уезжал в деревню, все говорили мне, что они прибудут значительно позже, чем ожидалось.
Это были гости из столицы, с которыми он столкнулся несколько минут назад. Признаться, он никак не ожидал, что среди их свиты окажется уважаемая дочь его бывшего начальника.
— Конечно, господин Лакан приехал, — размышлял Рикусон.
Даже тошнотворная перспектива путешествия на корабле не удержала бы его от участия в этой поездке. При всём уважении к уважаемой дочери Маомао, Рикусону эта идея показалась забавной. Когда ему сказали, что его бывший начальник прибудет примерно через десять дней, он выделил пять дней до этого на поездку по фермерским деревням. Но потом...
Рикусон смахнул с халата песок, попавший повсюду. Он бы с удовольствием помылся как следует, но времени не было. Не было даже времени вытереться. Единственное, что ему оставалось взять лепешку с благовониями и намазать ею шею. В этих краях под благовониями обычно подразумевались либо духи, либо такая лепешка, как эта, а у Рикусона под рукой было только по одной. Одни духи подарил ему в шутку Гёку-оу, а лепешку ему настойчиво продавали, когда он гулял по городу.
Именно это благовоние он выбрал сегодня. Дешёвый продукт был как нельзя кстати — благовония в западной столице обычно имеют сильные ароматы, так что что-то дешёвое, не так сильно пахнущее, было идеальным вариантом. Он втирал благовония, чтобы скрыть запах пота, и в качестве последнего штриха нацепил на лицо улыбку.
Улыбка была необходима для ведения бизнеса, говорила ему мать. Никогда не опускай глаза перед клиентом.
Рикусону было интересно, что подумает Гёку-оу, увидев его возвращение намного раньше, чем ожидалось. Если бы его бывший босс был там, всё могло бы стать немного неловким, но так уж вышло. Он затянул пояс и вышел из комнаты.
***
— Давно не виделись, господин, — сказал Рикусон, заставляя себя вести себя совершенно естественно, когда вошел в зал.
Гёку-оу и его подчиненные вместе с гостями наслаждались легкой трапезой. Слуги снуют туда-сюда, разнося еду. Для ужина было ещё слишком рано, но блюда всё равно выглядели роскошно.
Естественно, Рикусон узнал всех гостей. Он не мог их забыть. Щетинистый мужчина с моноклем был Лаканом. Его бывший начальник; он узнал бы его где угодно. Рядом с Лаканом сидел его помощник Онсоу. Он был рядом с ним ещё до того, как Рикусон стал служить Лакану; когда Рикусон вступил в должность, он отчётливо помнил, как Онсоу пришёл к нему со слезами благодарности на глазах.
Онсоу был способным человеком, но у него была прискорбная склонность тянуться к короткой соломинке, с которой он мог бы смириться, как только оказался в окружении Лакана.
Онсоу увидел вошедшего Рикусона, слегка поклонился и шепнул Лакану. Лакан посмотрел на Рикусона с тем же безразличным выражением, что и всегда. Если бы Онсоу ничего не сказал, он бы, наверное, так и не узнал о присутствии Рикусона. Рикусону иногда было любопытно, как он выглядит для стратега.
Лакан поманил Рикусона к себе, но тот не был уверен, что ему стоит беззаботно подходить к стратегу. Он посмотрел на Гёку-оу. Временный правитель западной столицы махнул ему рукой со своего почетного места за столом, чтобы он подошёл и поприветствовал его.
Рикусон и в самом деле чувствовал себя очень неловко. Онсоу смотрел на него с неописуемым выражением лица, казалось, он задавался вопросом, на чьей стороне Рикусон. Онсоу должен был понять, кому подчиняется Рикусон в силу своего нынешнего положения.
Лакан тем временем поглощал жареную пищу, казалось, безразличный к происходящему. Сначала еда прошла через руки незнакомой Рикусону служанки, которая оставила Лакану лишь самые скудные кусочки. Рикусон мог предположить, что она была его дегустатором, но если так, то большую часть еды она оставляла себе. Лакан просто получал её остатки.
Он слышал, что в город прибудет младший брат императора, но в данный момент не видел его. Похоже, это был не публичный банкет; Лакан, вероятно, принял приглашение, не задумываясь об этом, но блестящие глаза Онсоу ясно говорили о том, что он должен был вежливо отказаться.
— Кхм, ах... Рикусон, я хочу съесть ту булочку, — сказал Лакан.
Сначала Рикусон был уверен, что Лакан забыл его имя, но оказалось, что это не так. А насчёт "той булочки" он добавил:
— Онсоу говорит, что не знает, какую булочку я имею в виду, но я ему сказал! Та самая булочка!
Рикусон согласился с Онсоу: этого было недостаточно, чтобы продолжать. Так вот почему Лакан позвал его к себе? Потому что он хотел съесть булочку?
Рикусон порылся в памяти.
— Вы говорите о чём-то сладком, да, господин?
— Конечно, да.
— А начинка есть?
— Не думаю.
Значит, не начинка из красных бобов делала эту булочку сладкой.
— Она покрыта чем-то, или вы макаете её во что-нибудь?
— Да, это так, эта белая штука очень вкусная.
Рикусон наконец соединил все точки.
—Господин Лакан. Вы говорите о жареных булочках из "Риуриу Хантэн"? Название означало "Ресторан Двойная шестерка"; туда Лакан ходил однажды, и несколько раз после этого он посылал Рикусона купить булочки.
— Господин Онсоу. Поджарьте цветочные булочки и полейте их сгущенным молоком, — сказал он.
[П.п:
Блюдо китайской кухни
Мандариновые рулетики, приготовленные на пару, цветочные булочки или хуа джун - это разновидность булочек, приготовленных на пару, которые родом из северного Китая, но популярны по всей стране. Как и мантоу, мандариновый рулет является блюдом с дим-самами и одним из основных блюд китайской кухни. хуа джун названы так из-за своей характерной формы; буквальный английский перевод "хуацюнь" означает "цветочный завиток".]
— Хорошо.
Перед Лаканом уже лежала цветочная булочка; видимо, это и навело его на мысль о творении Риуриу.
— Жареный хлеб со сгущённым молоком? Звучит вкусно! — сказала женщина, которая, судя по всему, была дегустатором блюд Лакана, её глаза блестели. Она не была похожа на обычную служанку, возможно, ещё одна из "находок" Лакана.
— Госпожа Чуэ, может быть, вы будете так добры и попробуете чуть меньше еды на яд, — сказал Онсоу.
Значит, её звали Чуэ. Судя по почтительному тону Онсоу, она была не столько фрейлиной Лакана, сколько кем-то, кто был позаимствован из других мест, чтобы исполнить эту роль.
— Ой! Виновата, — сказала Чуэ.
Однако, встретившись спустя долгое время и поговорив вот так Рикусон понял, что Лакан всё ещё Лакан.
— Я могу приготовить булочки для вашей закуски завтра, господин, — сказал Онсоу.
— Я хочу, чтобы они были на ужин сегодня!
— Пожалуйста, господин, будьте благоразумны. Мы уже на банкете!
Голос Онсоу перешёл на шёпот, Как будто ему было трудно говорить. Рикусон смотрел на него с сочувствием, прекрасно зная, каким требовательным может быть Лакан, когда пребывает в одном из своих настроений. Онсоу бросил на бывшего помощника не добрый взгляд.
— Я вижу, некоторые вещи никогда не меняются, — сказал Рикусон Онсоу, пытаясь исправить его настроение.
— Действительно, не меняются. А вы, похоже, чувствуете себя здесь, на западе, как дома.
Онсоу заметил загар Рикусона и почувствовал запах благовоний, исходящий от него. В столице он никогда не пользовался благовониями. Здесь он делал это только для того, чтобы скрыть запах пота, но говорить об этом воздерживался: ему казалось, что это прозвучит как оправдание.
— Вы должны простить Рикусона. Он только что вернулся из долгого путешествия, — сказал Гёку-оу, откусывая кусок мяса. Очевидно, он прислушивался к их разговору.
— Понятно, — сказал Онсоу, побледнев от неожиданности, когда к нему обратился сам Гёку-оу. Конечно, он не ожидал, что разговор великого человека перейдет на него.
— Еда вам по вкусу? Если вам что-то нужно, я могу попросить моего повара приготовить это немедленно.
— Вы знаете о цветочных булочках из "Риуриу Хантэн"? — вклинился Лакан, которого никогда не нужно было просить дважды. Жители западной столицы, конечно же, не знали блюд имперской столицы.
— Хох. Пожалуйста, расскажи мне об этом, — сказал Гёку-оу. Теперь, когда он выразил готовность слушать, объяснять должен был Рикусон. Он почувствовал, как в животе запорхали бабочки. Похоже, это будет его уделом в обозримом будущем, не самая приятная перспектива для вечно беспокойного Рикусона.