Цикады затихли, сменившись сверчками.
«Может, в городе играют в сверчковое сумо».
Это было простое развлечение, в котором жуков заставляли сражаться друг с другом. Как и в петушиных боях, ставки были обычным делом. Однако в данный момент Маомао находилась в комнате одного из домов на окраине столицы, несколько в стороне от городской суеты. Она смотрела на Яо, которая лежала на кровати. Это был её дом.
— Мне бы очень хотелось поскорее вернуться к работе, — сказала Яо, глядя на улицу. На ней была ночная одежда. С момента отравления прошло уже более двух недель. Некоторое время она то приходила в себя, то отключалась, но теперь, похоже, пришла в себя.
— Уверена, что Эньен будет очень счастлива, — сказала Маомао. Эньен в этот момент работала, уже не у Джинши, она вернулась в медицинский офис. Маомао подозревала, что она всё ещё не очень хорошо сосредоточена. Номинально она была уволена со службы у Джинши за неисполнение своих обязанностей. Вместо этого она всё время проводила у Яо, но Маомао решила, что Яо наконец-то прогнала её.
— Я действительно думала, что смогу обойтись без неё, — сказала Яо, скорее себе, чем Маомао.
— Не думаю, что кто-то мог предотвратить случившееся, — сказала Маомао.
— Даже ты, Маомао?
Она замолчала. У неё была привычка класть в рот любые интересные на вид ядовитые предметы, и да, она уже пробовала Мухомор вонючий, но её вырвало, прежде чем он попал в пищеварительный тракт. (Кстати, то же самое она сделала после того, как попробовала грибную похлебку в покоях девы святилища, должным образом засунув палец в горло, прежде чем смогла переварить съеденное. Должно быть, ей удалось переварить немногое, потому что потом у неё была лёгкая рвота).
«В тот раз старуха точно спятила».
Госпожа была безжалостна, опираясь на весь свой опыт помощи куртизанкам с абортами. Маомао казалось, что она может выкашлять собственный желудок. Так что да, она была знакома с ароматом и кулинарными свойствами грибов. Она даже могла бы заметить ядовитый гриб, если бы он не был слишком мелко нарезан.
— Наверное, я просто ещё не знаю, что делаю, — сказала Яо, откидывая челку. Она сильно похудела из-за яда, но её грудь все еще была здоровой.
Маомао передала ей немного целебного чая, который дал ей старик. Теперь, когда Яо вышла из больницы, её лечили в её собственном доме, но Маомао с некоторым удивлением оглядела этот дом. Это был великолепный дом, но в нём было как-то одиноко. Даже слуги, пришедшие поприветствовать её, казались немногочисленными, учитывая размеры особняка.
— Простите, что не смогла оказать большего гостеприимства, — сказала Яо.
Вероятно, здесь Маомао должна была сказать что-то вроде "О, вовсе нет", но она никогда не была хороша в светских любезностях.
— Раньше это был наш второй дом, — продолжила Яо. — Но мой дядя забрал у нас главный дом.
— Понятно, — сказала Маомао.
Так вот почему она жила в таком глухом месте. Маомао знала, что Яо из хорошей семьи, но теперь ей казалось, что она понимает, почему девушка проявляет такое честолюбие, такое желание стать помощником врача.
— Я пыталась подтолкнуть Эньен, но она вернулась. Не думаю, что она может рассчитывать на то, чтобы добиться чего-то в этом мире, служа мне.
Отец Яо умер, и, хотя она получила наследство, главой семьи стал её дядя. В Ли считалось, что женщины должны подчиняться мужчинам. Теперь, когда он стал главой дома, будущее Яо зависело от дяди. Если бы он сделал ей предложение, она была бы обязана его принять.
«Это объясняет, почему она так стремится освоить какое-нибудь ремесло».
Для самоуверенной девушки это был один из способов противостоять судьбе.
— Как жаль, что Эньен выбрасывает его. Как я понимаю, она очень нравилась Лунному принцу.
— Да, похоже на то.
Маомао подумала, что хотя бы немного понимает, что ему нравилось в Эньен. Она не любила болтать, и, похоже, ему больше нравилось общаться с людьми, которые имели с ним ровно столько дел, сколько требовалось, а не лебезили или слишком увлекались. Маомао немного беспокоилась о том, что Джинши решит делать дальше, но решила, что на какое-то время они в безопасности.
— Я была уверена, что Эньен прекрасно справится с работой, куда бы она ни отправилась, — сказала Яо.
— Можно сказать, что её истинная ценность раскрывается только тогда, когда она с тобой, Яо, — ответила Маомао.
Действительно, иногда она раскрывалась слишком сильно. Это может пугать. Особенно когда речь шла о груди Яо, нельзя было отрицать, что Эньен на каждом шагу снабжала её всеми необходимыми питательными веществами.
«Мне определенно нужна запись того, чем она её кормила».
Она неосознанно начала сгибать пальцы.
— Да... Именно поэтому я хотела дать ей шанс сбежать. Но теперь я вижу, что это безнадежно. И не только для меня — если Эньен действительно так во мне нуждается, кто я такая, чтобы отказать ей?
Маомао подозревала, что эти сентиментальные обороты были одной из тех вещей, которые привлекли Эньен к Яо. Ей бы очень хотелось узнать, как отреагирует Эньен, если Яо когда-нибудь станет чьей-то женой.
— Безнадежно, — с нежностью повторила Яо. Затем она посмотрела на Маомао.
— И я думаю, что ты занималась какой-то работой, о которой нам не рассказывала.
— Что ты имеешь в виду? — сказала Маомао. Она чувствовала себя виноватой, пытаясь притвориться дурочкой. Правда, Яо выжила после отравления, но Маомао специально оставила в живых преступника, который это сделал. Между тем публично Яо считали неудачницей в качестве дегустатора и косвенной виновницей смерти очень важного человека — пятно на её репутации, с которым ей придется жить.
«И она ничего от этого не получит».
— Они слишком хорошо ко мне относятся, — сказала Яо. — Я облажалась, всё испортила, и всё равно они ведут себя со мной прилично, позволяют мне продолжать работать. Я не такой ребёнок, чтобы думать, что мир так добр к людям
Маомао перевела дыхание.
— Нет, тебе не нужно ничего говорить. Представь, что я разговариваю сама с собой. Ты можешь просто потягивать чай и смотреть вдаль.
Она продолжила, слова давались ей легко.
— Я верю, что окружающие достаточно добры, чтобы просто не избавляться от меня, но это также показывает, что они не считают меня равной себе. Я знаю, что не стоит говорить об этом вслух, и, возможно, тот факт, что я это делаю, лишний раз доказывает, что мне ещё есть куда расти, но мне нужно выговориться. Да... Даже если я говорю это только себе.
Иными словами, она понимала, пусть и смутно, что дело закончилось совсем не так, как рассказывали общественности. Несомненно, не только у Яо были подозрения, но притвориться, что ничего не произошло, было разумнее всего, и все держали язык за зубами.
— Если Эньен узнает, я не знаю, что она может сделать. Я могу смириться, но она может меня не послушать. Поэтому я надеюсь, что ты будешь осторожна, чтобы она никогда не узнала правду.
Эньен действительно могла задаться вопросом о том, что произошло с Девой святилища. Если она узнает, кто на самом деле виновен в отравлении и что они всё ещё живы, она может решить отомстить вместо Яо.
— Я бы не хотела, чтобы Эньен совершила что-то необдуманное, что может помешать ей найти лучшее место в мире. Вот и всё.
«Видите? Сентиментальная».
Те, кто был над ними, решили, что дело закрыто, и Маомао решила, что всё кончено. Она не хотела раздувать из мухи слона.
— Боюсь, у меня не очень хороший слух, поэтому я не расслышала почти ничего из того, что ты говорила. Да?
— Как, должно быть, трудно иметь такой плохой слух, — ответила Яо, слегка поддразнивая её. Она сообщила Маомао, что вернется к своим обязанностям через несколько дней.
Маомао покинула особняк. У неё был выходной, поэтому карета её не ждала. Идти до дома было далековато, но она справится. Вокруг бегали дети, неся маленькие клетки с жуками. Праздничная атмосфера утихла, сменившись комфортной ленью. Для горожан смерть чужеземной девы святилища была лишь мимолетной заботой. Последняя энергия праздника вскоре вновь сменится ритмом повседневной жизни.
Маомао вдохнула воздух. Становилось холодно. Она направилась к дому.