Рожденный войной, как предполагалось, он появился после того, как уровень ведение бою достиг десятой ступени. Пункт пробитие брони заинтриговал меня, сняв свой наплечник я применил по нему навык. Копьё, которым я нанёс пару быстрых ударов, оставило глубокие дыры в металле.
Удивительно раньше, чтобы пробить броню, нужно было сосредоточиться и ударить изо всех сил. А теперь лезвие входит так, будто металл стал мягче и податливей.
Все мои характеристики и навыки словно кричали: у меня один путь война.
Да и как иначе выжить в этом мире?
Я не удивлён, что Кратос стал таким мрачным и жестоким. Когда вся твоя жизнь это бой и кровь, сердце постепенно черствеет, а разум искажается. Последней трагедией, которая окончательно стёрла его человеческую суть, стала смерть его семьи. Быть воином значит ходить по грани, жить в ожидании смерти.
Завтра предстоит тяжёлый день. Нужно хотя бы немного отдохнуть.
*****************
Мои шаги были так же бесшумны. Клинок в руке слегка сверкнул от дневного света. Я подкрался к афинскому разведчику и прикрыл ему рот в тот же миг клинок вонзился ему в горло. Он дёрнулся, попытался вырваться, но вскоре обмяк и осел на землю. Я поднял его за руки и втянул тело в густую растительность.
Один из разведчиков, похоже, что-то услышал. Он двинулся в мою сторону. Я не стал прятаться поднялся в полный рост. Он сразу заметил меня и уже собирался закричать, но чей-то силуэт бесшумно появился у него за спиной. Тот зажал ему рот и всадил клинок в горло.
С годами, проведёнными в лагерях, мы стали не просто воинами, но и прекрасными убийцами если захотим. Спартанцы устраивали на нас настоящую охоту. И если нас ловили судьба была незавидной. Приходилось изворачиваться, сливаться с тенью, быть незаметными и бесшумными. Чтобы охотиться таки условиях нужно передвигаться не издавая звуков не дать сбежать добычи и не выдать себя.
Нападение сзади противоречит спартанскому кодексу чести. Но сейчас выбор не было. Мы пришли к единственному выводу: убивать нужно быстро и бесшумно. Чтобы ни один из них не успел поднять тревогу.
Мы провели разведку и быстро выяснили осада уже началась. Часть афинской армии рассыпалась по землям Спарты, занимаясь грабежами и разорением деревень. Остальные стянулись к городу и вели осадные действия. Стены Спарты всё ещё держались, но было ясно долго они не выдержат. Мы не могли ждать, надо было действовать.
Сквозь заросли леса мы пробирались скрытно, как тени. По пути перехватили и уничтожили вражеских разведчиков никому нельзя было узнать о нашем присутствии. Наша задача была проста и смертельно опасна: ударить внезапно, посеять хаос, завязать бой и сразу же отступить.
Моей миссией было выманить часть их армии. Маленьким отрядом мы должны были ударить первыми, чтобы враг, бросился в погоню за нами. Когда они выведут значительные силы на преследование наша основная армия ударит с фланга.
Мы очистили путь от всех патрулей и вышли к лагерю. Нам повезло: афиняне, похоже, не имели осадных машин. Только лестницы и жажду проломить стены штурмом.
— Построение копьё, — приказал я.
Наш отряд сомкнулся в острый треугольник. Я стоял впереди. Один глубокий вдох и мы рванули вперёд.
Часовых не было, похож полностью положились на своих разведчиков и патрули, зря. Всё их внимание было приковано к стенам Спарты, где, как им казалось, и разворачивалась главная битва.
Когда я достиг первых солдат которые сначала не заметил нас. Увидел повозки с едой.
— Поджечь еду и палатки, — бросил я, вбивая вражеское копьё в горло ближайшего солдата.
Как же нам повезло прямо перед нами оказался продовольственный склад. Мы стремительно расправились с охраной. Пока остальные поджигали телеги и пологи палаток, я заметил движение в лагере враг понял, что к нему зашли с тыла.
Офицеры кричали, поднимали солдат. По лагерю прокатился шум тревоги.
Пламя уже разгоралось, и я не мог дать им затушить его, нужно выиграть немного времени.
— Построиться фалангой! — рявкнул я.
Отряд моментально отреагировал. Щиты сомкнулись, пики вытянулись вперёд. Мы встали, как стена.
Афинские солдаты остановились перед нами, но не решались атаковать наши копья держали их на расстоянии.
Медленно, шаг за шагом, мы начали отступать к лесу. Главное не дать себя окружить. Не позволить им зайти со спины. Нужно было их рассеять и отвлечь.
Я перехватил свое копье, шагнул вперёд и метнул его прямо в офицера, отдававшего команды.
Тот попытался заслониться щитом, но было поздно. Острие пробило дерево, вошло в глаз и вышло сзади, разрушив череп.
— В лес! Назад! — скомандовал я, пока они потеряли командование.
Мы быстро перегруппировались и бросились в чащу, щитами прикрывая спины от стрел.
Скорость и внезапность были на нашей стороне мы оторвались прежде, чем враг успел среагировать как следует.
— Замедлиться, — скомандовал я. — Нельзя, чтобы они потеряли нас из виду.
Пусть думают, что ещё ведут охоту.
Я не знал точно, сколько солдат гналось за нами, но ясно было одно нас преследуют, и их немало. Я вёл отряд к заранее подготовленному месту. Наконец-то пригодился весь тот опыт, что я набрал, охотясь в лесах.
Была только одна безопасная тропа я пометил её камнями. Всё остальное смертельные ловушки: ямы с острыми кольями, замаскированные листьями, мхом и ветками.
— Арх! — сдавленно вскрикнул один из спартанцев и упал. Я подбежал к нему и поднял на ноги.
Стрела глубоко вошла в икру.
— Брось меня... Я замедлю вас, — прохрипел он.
— Нет. Мы почти пришли, — ответил я коротко, не останавливаясь.
Стрелы продолжали свистеть в воздухе. Афиняне понимали, что не догонят нас, но всё ещё надеялись выбить хотя бы нескольких.
Наконец, я заметил приметный плоский камень у тропы наш знак. Мы резко свернули. Все заранее знали маршрут и, выстроившись в одну линию, прошли по безопасной полосе.
— Рассредоточиться, — приказал я.
Мы обогнули ловушки и скрылись в зарослях. Я помог раненому укрыться за толстыми стволом дерева, присел рядом, глядя, как вражеские воины приближаются.
Спартанцы рассеялись вокруг по лесу, скрываясь за толстыми стволами деревьев. Мы заняли позиции так, чтобы нас не было видно ни с одного направления. Если бы враги заметили, что мы остановились, они могли бы заподозрить ловушку.
Но в этой засаде была хитрость. Ямы с кольями на первой линии не сработали бы сами по себе.
Спрятанные рядом воины должны были в нужный момент сбить подпорки и тогда земля провалиться если наступить. Враг вошёл в первую зону ловушек. Но когда они приблизились ко второй и наступил на ловушки, стали падать в ямы некоторые в попытке удержаться хватались за товарищей, утаскивая их за собой. Раздавались крики, треск ломающихся костей. Бесчестная тактика, недостойная спартанца. Но сейчас важно было не честь. Сейчас важна была победа.
Возможно, после этого на меня прилипнет позорное прозвище. Возможно, меня выгонят из армии. А может, наоборот.
— В бой! — крикнул я.
Большая часть ловушек сработала. Теперь я был спокоен за своих. Дальше по маршруту остались лишь одиночные ямы по краям. В центре было чисто.
Когда враг понял, что попал в западню, они попытались отступить но наткнулись на первую линию ловушек. Паника охватила строй. Это был наш момент.
Но, несмотря на хаос, они оставались ветеранами. Страх пронёсся по их рядам, но они не бежали. Они собрались.
Выбор у них был один или умрут они, или умрём мы.
— За Афины! Убейте этих варваров! — проревел один из афинян, бросаясь вперёд.
— За Спарту! — выкрикнул я в ответ.
Копьё, которое я подобрал у раненого, вонзилось в первого врага. Прикрываясь щитом от удара другого. Я присел нанося удар копьем ему в ногу. Он взвыл, пошатнулся, а я отступил назад, уходя от смертельного выпадa третьего. Копьё врага пронеслось рядом, свистя у уха.
Всё происходило как будто вне времени. Я чувствовал бой кожей. Видел всё: каждый шаг, каждый вздох, каждую миг. В голове царила пугающая ясность, будто я смотрел на поле битвы с высоты и знал, что произойдёт в следующую секунду.
Но стоило мне полностью отдаться этому чувству, как лезвие скользнуло по открытой части бедра и вошло глубоко в плоть.
Я заскрипел зубами. Оставим копье в одном из тел, и я выхватил меч.
Противник пытался вытащить своё оружие из моей ноги, но я уже нанёс удар, загнав клинок ему под доспех, в живот. Он захрипел и осел.
Лишь теперь я понял, насколько сильно ранен. Кровь стекала по всему телу, множество открытых ран. Щит был весь в трещинах и вмятинах, шлем в царапинах и выбоинах. Одна из них прошла опасно близко к глазу.
Тело дрожало от перегрузки. Я вошёл в боевой раж и если бы не удар пришедшийся в мою ногу, даже не понял бы, что истек кровью.
Оставшихся афинян добивали уже без моего участия. Я просто опустился на одно колено, перетягивая ногу, чуть выше ранения. Боль пульсировала в ноге, но это был единственный способ остановить кровь, не теряя времени.
— Рана серьезная. Нужно как можно скорее к лекарю, — произнёс Дамипп осторожно осматривая мою ногу.
— Знаю, — коротко ответил я.
— Оставим клинок в ране? — спросил он.
— Пусть остаётся. Больше пользы, чем вреда, — сказал я, с трудом поднимаясь на ноги при его поддержке.
— Отправляемся к месту сбора. Больше здесь нам делать нечего, — добавил я.
Наша миссия была выполнена и даже больше, чем того требовалось. Мы сожгли припасы, разрушили палатки, посеяли хаос в стане врага и перебили передовой отряд. Теперь оставалось лишь уйти и надеяться, что Кратос сокрушит значительную часть войска.
Мы уже прошли приличное расстояние, когда воздух внезапно наполнился запахом гари. Я поднял руку, остановив отряд, и сделал глубокий вдох. В лёгких запекло. Это был не просто дым это было нечто большее.
Я поднял взгляд к небу. Тёмные столбы дыма поднимались высоко, заслоняя солнце.
Что могло так гореть?..
Что-то внутри сжалось, шестеренки сложилась в одно единственно верное предположение
— Бегом! Уходим немедленно! — выкрикнул я. — Быстро!
Это был лесной пожар.
Огонь из лагеря афинян не мог перекинуться так далеко сам по себе слишком большое расстояние. Значит это был намеренный акт, чтобы сжечь нас в лесу, безумие достигло апогея. Возможно, они так яростно ненавидят Кратоса или я сам вызвал их гнев, уничтожив почти все их припасы.
Пламя приближалось с каждой минутой, ревело, словно зверь. Мы оказались прямо у него на пути.
— Рубить деревья! — приказал я. — Создаём преграду, замедлим огонь!
Это был отчаянный шаг. Но поблизости начинались поля засеянные ячменём, редкие деревья. Если вырубить их быстро, можно было остановить распространение пламени. Всего несколько участков, всего немного времени. Повезло что у нас были топоры, мы их брали для подготовки ловушек
Если бы мы задержались хотя бы немного язык огня догнал бы нас. Я впервые видел столь мощное пламя. Всё, что находилось в глубине леса, погибло. Невозможно было спастись из самого сердца пожара. Судьба армии Кратоса, возможно, была решена там, в этом аду. С этой мыслью я отдал приказ вернуться к месту сбора.
В этот момент я почти забыл о ране на своей ноге.
****************
Прошло несколько часов с тех пор, как мы вернулись к месту сбора в наш небольшой лагерь, где укрывались все раненые. Мне перевязали рану и позволили немного отдохнуть.
— Там... наша армия, — произнёс подошедший Дамипп.
— Помоги мне, я хочу их видеть, — сказал я, с трудом приподнимаясь.
Он подхватил меня под руку и отвёл к окраине лагеря.
Но это была не армия. Это была горстка выживших.
Впереди шагал Кратос весь в пепле и копоти, измазанный кровью. На его лице не было ни боли, ни страха лишь тихая ярость. В его взгляде было что-то пугающее, будто я смотрел не на человека, а на того, кем он ещё только должен был стать. Будущий убийца богов.
Солдаты, шедшие за ним, выглядели так, словно прошли через ад. Обожжённые лица, изодранная и обугленная одежда, тела в ранах. Их осталось не больше десятка.
Я закрыл глаза и склонил голову, почтив память тех, кто не вернулся. Сколько погибло? Почему жив я после стольких битв?
Кратос остановился. Начав загробной речью:
— Мы ударили по западному флангу. Атаковали внезапно. Афиняне дрогнули. Сняли осаду и всей армией обрушились на нас. Мы выполнили задание и я отдал приказ об отступлении, — он сделал паузу, а затем добавил с горечью. — Но они подожгли лес. Они решили сжечь нас дотла.
Он сделал паузу, взгляд его потемнел.
— Вся армия бежала, но мы не успели дойти до реки. Огонь догнал нас.
Сказав это, он тяжело опустился на землю неподалёку и больше ничего не сказал.
Хотя он и не показывал эмоций, я видел ему тоже было больно. Он потерял слишком многих. И пусть внешне оставался спокойным, для него это была не просто армия. Он повёл за собой людей, которые ему доверились, и привёл их к гибели. Он был командиром и теперь нёс в себе тяжесть поражения. Спарта одержит победу, но Кратос потерял свою армию. И всё же это была не его вина.
Я никогда раньше не слышал, чтобы кто-то намеренно поджёг лес, чтобы уничтожить врага. Обе армии стали жертвами огонь не различал, кто свой, кто чужой. Всё живое, всё вокруг погибло в этом огненном аду.
Дым всё ещё стелился над мёртвым лесом. Обугленные деревья торчали к небу, как чёрные спицы. Даже отсюда были видны всполохи пламени. И вдруг небо над нами потемнело. Тучи, казалось, всасывались со всей округи. Молнии начали расчерчивать небосвод, буря сгущалась, и гром сотряс воздух.
— Зевс, — глухо произнёс Кратос.
Хм. Почему он сказал это с такой интонацией? Точно его брат. Они отняли у него всё из-за пророчества. Отметины на теле его брата, как в пророчестве.. А шрам над глазом он появился в тот самый день, когда произошло похищение.
Гром усиливался. Грозовые тучи полностью затянули небо. Первая капля дождя упала на мою кожу, затем вторая, третья и вскоре на землю обрушился настоящий ливень. Что это было? Боги всё же вмешались? Решили потушить пламя, когда уже нечего было спасать?
Вот и конец войны. После такого вряд ли кто-то захочет продолжения. Возможно, вся эта бойня была делом рук Ареса. Его безумие толкнуло нас друг на друга пока всё не превратилось в пепел. Надеюсь, кто-то из богов всё-таки врезал ему по голове, и парочка молния, что сейчас сверкает над нами, прилетела ему прямиков в задницу.
Из всего нашего поколения спартанцев в живых остались лишь пятеро. Пятеро... Это всё. Большая часть прежней армии, пришедшей из агел, юноши от шестнадцати до двадцати лет мертва.
Сколько нас сейчас в лагере? Около сотни? Это значит, что за три дня погибло не меньше десяти тысяч воинов с обеих сторон. Огромная цифра. И ведь где-то там, на другом участке поля, армия Спарты билось против армии трехкратно превышающий их. Сколько погибло там?
Мне нужно сила, чтобы вырваться из этих оков. Правда есть вещие сестры и нити судьбы, которые веду каждого смертного. Как говорил Кратос: «Длани смерти мне не страшны. Вещие сёстры мне не помеха.»
Смерть и правда обходила его стороной. Я снова взглянул на него.
Дождь становились всё сильнее. Земля под ногами размокла, стала тяжёлой, вязкой. Потоки воды смывали кровь и пепел, превращаясь в ручейки крови. Будто сама природа плакала кровавыми слезами.
— Помоги мне вернуться, — тихо сказал я Дамиппу, который молча наблюдал за бурей, бушующей в небе.
Да, я тоже впервые в жизни видел, чтобы молнии рвали небо с такой яростью. Это было по-настоящему впечатляюще. Божественно.