(пять лет спустя)
Просыпаться от тихого и очень смущенного женского писка — всегда приятно, особенно если можно поваляться, в щелочку едва раскрытых глаз наблюдая, как мучается очередная жертва моей шутки, пытаясь натянуть очень укоротившийся подол платья пониже. А учитывая, что феечки летают, а будить волшебников им надо с близкого расстояния, вопя тем почти прямо в лицо, то такой своеобразный стриптиз зарядит хорошим настроением кого угодно с утра! Всего лишь небольшая иллюзия, закрепленная на мою кровать, а сколько позитива!
Сегодня, правда, я не хотел вылезать из кровати, и этому были куда серьезнее причины, чем легкий стриптиз от Мильрады, юной феи, прилетевшей меня будить, так что, открыв глаза и убедившись, что побуревшее от смущения личико феи маячит у меня перед глазами, а платьице натянуто так сильно, что его сверху чуть не покидает грудь, я смачно зевнул:
— Всё, проснулся, проснулся. Спасибо, Миль, ты, как всегда, великолепна!
— Ну тебя! — пискнула фея, — Извращенец! Никакого стыда! Убери уже это волшебство!
— Ни. За. Что!
— Джо — извращенец!! — тонко взвыла фея, отлетая от меня сложным зигзагом, призванным скрыть обнажающиеся детали её организма, — Пошляк! Хам! Негодяй!
— Это всё я, — довольно подтвердил, еще раз с удовольствием зевнув, — Так и есть.
Ладно, перед смертью не надышишься, нужно вставать. Тем более, что всё плохое случится вечером, а до него еще надо дожить.
Встать, лениво шевельнув пальцами, запуская тем самым заправление кровати, с хрустом потянуться, встряхнуться, пойти в туалетный уголок. Сделав свои дела, умыть свою пятнадцатилетнюю рожу в рукомойнике, а затем активировать зубную щетку, которая сама начнет порхать возле моей зевающей пасти, наводя порядок и чистоту. Пасты зубной в этот мир не завезли, увы, так что щетка пашет на чистой магии. Сполоснув ротовое отверстие и еще раз освежив харю, вернуться в комнату.
Легкие штаны, сорочка, нечто вроде толстых носков с подошвой, называемых в этом прекрасном мире, внезапно, носками! Следом, как и любой ученик Школы Магии, я надеваю эту самую ученическую робу коричневого цвета, которая мне поначалу казалась очень неудобной. Сейчас попроще, особенно после некоторых эпизодов, случавшихся в нашей повседневной школьной жизни. Роба эта распределяет по всей своей поверхности любой угрожающий юному волшебнику фактор… а вы знаете, сколько в жизни юного волшебника угрожающих факторов? Нет, вы не знаете!
Следом идёт шляпа. Да, глупая широкополая шляпа с конусовидным заостренным центром, которая, внезапно, тоже защищает от факторов, причем даже там, где её ткани нет! Сказать вам, что шляпа и роба являются комплектом, работающим совместно? Ай, не надо, вы уже сами догадались.
Всё, я готов к труду и обороне, то есть к завтраку. Почти. Ученическую палочку в кобуру на поясе, жезл на другое бедро просто в петлю, в руку взять посох — и вот теперь можно выходить!
На первом этаже, в нашем маленьком общем зале, меня уже ждут двадцать семь только что спустившихся сюда учеников Башни Башен.
— Здравия желаю, господа временные жильцы! — бодро гаркаю я при виде их сонных, но вполне живых физиономий.
— Доброго утра, староста! — вразнобой отвечает мне народ.
— Вперед, за жратвой! — протягиваю жезл, копируя позу дорогого Ильича.
— Ура! — уже пободрее откликаются мне люди. То есть будущие волшебники.
И мы выходим из башни. За моей героической спиной слышны шутки, бурчание, незлобивые насмешки друг над другом. Юные волшебники пихаются, сплетничают и в шутку жалуются друг друга на разные детские мелочи. Не сравнить с тем состоянием, в котором они ко мне приходили в начале прошлого года. Унылые, разочарованные в себе и в жизни, считающие, что потерпели полный крах, попав в Башенные маги.
Всё это изменилось.
— Привет, Джо!
— О, это Джо! Здорово! Привел своих? Я с вами сяду!
— Джо-о! Будем сегодня иллюзиями мериться⁈ Вызываю тебя!
Суперзвездой я не стал, было некогда, да и времени на подобную ерунду нет. Но вот те, кто всё-таки попал, а затем и вышел из Башни Башен, вновь заняв свое место на престижных факультетах, те меня видеть рады. В отличие от всех остальных. Не могу их винить. Три магических инструмента, по праву носимых учеником Башни — это плевок в лицо любому студиозу, не желающему понимать, что никакой ложки (то есть иерархии) не существует.
Особенно в этом плане старается Мойра, наша школьная краса, гордость и защитница обижаемых моими иллюзиями фей, которые ей дуют в уши при каждом удобном случае. На самом деле, весь секрет в том, что эта девчонка умудрилась создать на алхимическом столе особое зелье, невероятно сладкое и мананасыщенное. На него мгновенно подсели летающие заразы, так что теперь Мойру иногда кличут Повелительницей Мух, за что та злобно мстит. Ей хочется быть Королевой Фей.
Завтрак окончен и народ разбегается по своим делам. Большинство идут на уроки, меньшинство, вроде меня, имеющего уже тридцать четыре золотых звезды, свободно до обеда. Поэтому я иду в главное святилище школы — Библиотеку. Подальше от всех, потому что эти все умудряются надоесть мне всего лишь за время завтрака. Ну подумаешь, сегодня день, когда волшебники обретают себе фамильяра, но зачем столько разговоров об этом⁈ Вы даже не знаете, кого получите!
…один я знаю. Это и портит мне настроение.
— Приветствую тебя, великий дух знаний, Вермиллион! — торжественно ору я, войдя в святилище всех волшебников, — Слава вечная тебе, мудрый архимаг!
Эхо от воплей моего ломающегося голоса насилует внутренности огромного здания, а заодно и уши худого пятиметрового призрака, висящего над стойкой администратора. Вермиллион не просто полупрозрачный призрак синего цвета с выдающейся бородой аж до колен, о нет! У него четыре одинаковых лица и восемь рук, а жопы нет вообще, со всех сторон перед. Он всезнающ, всеведущ, мудр как тридцать три попугая и вреден как чахоточный цыган, только что появившийся в городе.
— Заткнись, балбес! — грохочет оторванный от всех четырех книг, читаемых разом, Главный Библиотекарь, — Пять лет твой визг по утрам сбивает меня с мысли! Прокляну!!
— Кто кроме меня вознесет тебе славу, о синейший из мудрецов? — я подпускаю в голос побольше лести, не говоря при этом, а шепча, — Кто поведает о мирах далеких и страшных? Кто раскроет вечно голодному на знания духу тайны мироздания за границами Орзенвальда?
Всё верно. Вермиллион — один из наименее безобидных обитателей Школы Магии, он со смертью не утратил своего могущества, но для меня он лучший друг, брат и союзник. Невольный, разумеется. Я нарушаю покой великого мага в самое неудобное время, я спрашиваю его совета, шучу над ним непрельстиво, а он ворчит, ругается и шипит, но продолжает помогать и советовать. Ибо мои истории — совсем не то, что он когда-либо сможет найти в книгах.
— Прогони Крико! — требует библиотекарь, видя, как я крадусь к своему излюбленному уголку, — Этот пугнус полночи ржал, читая фривольные романы, а потом еще и храпел, уснув! Ровно до тех пор, пока твой омерзительный визг не заставил его заткнуться! Выгони отсюда это животное!
Как вы уже поняли, несмотря на скверный характер, огромное могущество и маниакальное любопытство, Вермиллион — очень добрый. Даже осла-мутанта не стал прогонять. Из библиотеки. Но это наш с ним секрет.
С Крико, пугнусом недолюбливающей меня тетушки Лонкабль, мы находим общий язык быстро. Чрезвычайно умный ослик тихо и быстро удаляется, а я не перекрашиваю его шерсть в ядовито-оранжевый цвет, как в прошлый раз. Взаимопонимание, как я его люблю.
— Хорошо, — изволит оторваться от книг Вермиллион, наблюдая изгнание непарнокопытного, — Я добавил в третий ряд слева у тебя несколько томов по семантике древних заклятий. Только держи язык за зубами. Как обычно.
— Разумеется. Благодарю тебя, — кланяюсь духу.
Читать можно, практиковать нельзя. Количество выпоротых телекинезом жоп, как и отлучений от библиотеки на месяц, было несчетным. Не считая перекрашивания осла, произошедшего по требованию самого Вермиллиона. Месяц без библиотеки для любого ученика мага — это то еще адище, честно вам говорю, но всегда найдется захваченный чтивом энтузиаст, который достанет палочку и раззявит пасть, дабы попробовать . Вот тогда дедушка негодует.
На моем столе, как и всегда, завал книг. Кроме них тут располагается самопишущее перо, убористо заполняющее блокноты в твердом переплете. Это, вроде как, моя подработка, за которую хоть и платят сущие медяки, зато именем ректора мне позволено делать две копии — одну Библиотеке, а вторую себе. Проще говоря, я уже давно собираю свою библиотеку, которая, правда, будет состоять из таких вот записанных здесь блокнотов. Ну, поначалу.
А где собака порылась? Порылась она там, где волшебник — отнюдь не ученый и тем более не писатель. Как вы уже, наверное, поняли (что-то понятливые вы у меня!), основная масса колдунов делится на а) Боевые маги — «выкуси мой огненный шар, сучонок!», а у этих парней не жизнь, а сплошная качалка резерва, и б) Мастера — алхимики и артефакторы, которые что делают? Правильно, арбайтен. То есть, подавляющая… совсем подавляющая часть моих сородичей не имеет никакого отношения к умственному труду. А те, кто имеют, например Исследователи, совершенно не обязательно обладают талантом как писать, так и выражать свои мысли. Магия — не совсем наука, в ней нет палаты мер и весов, а отношения каждого отдельного волшебника с ней — индивидуальны.
В общем, я беру книгу, вижу в ней пятнадцать процентов полезного (своим высокоорганизованным умом) и восемьдесят пять процентов ереси, которую туда напихал очередной, страдающий графоманией, колдун. К примеру вот, огромный том, один из десяти, руки Венусы Болонской, кстати, мага Башни. Оная Венуса регулярно пила чай с Кетельбриком, магом, рассказывающем истории о древних заклинаниях, который этот Исследователь изучал. Изучал-изучал, но помер где-то на краю мира, унеся с собой все дневники, гримуары и записки. В итоге остались лишь записи Болонской, а там на каждые пять страниц соплей и слухов лишь пара небольших, но сверхценных абзацев по магии от Кетельбрика. Все десять томов, в итоге, уместятся в один блокнот, который преподаватели и будут рекомендовать ученику к изучению.
А все благодаря мне, имеющему мощнейший спам-фильтр человека двадцать первого века, плюс неплохое понимание образа мыслей у людей из более ранней истории.
Что? Говорите, мне мало платят за такую работу? Блокноты эти не бесплатные, это раз. А библиотечные книги ученикам копировать нельзя. Как нельзя? Вот так — нельзя. Изучать можно, пока ты учишься, а потом будь добр, бери деньги и телепортируйся в библиотеку Гильдии, где тебя ожидают копии этих работ. За деньги. Так что, господа, я тут в дамках!
Библиотека мой второй дом после Башни. Вермиллион с моего второго визита сюда приноровился кидать заклинание отвлечения внимания на этот стол, поэтому дети никогда не мешали мне работать. Хотя хотели, тут уж ничего не скажешь. Ну еще бы, это же Джо! Единственный в своем роде придурок, который захотел идти в башенные маги! Надо же поиздеваться!
…поначалу так и было. А вот когда у меня на первом курсе уже было шесть золотых звезд по предметам, тогда пренебрежительное отношение окружающих изменилось на возмущение, злость и зависть. А я в невидимости. Ищите и обрящете!
Вообще, учиться было весело, бегая от задир и умников. Последних на меня натравливал его эльфейшество Эльдарин Син Сауреаль, наивно полагая, что если дети со мной подружатся, то я перейду из «башенников» в «исследователи». Заноза дырка задница этот эльф! К счастью, допуска в чужие башни нет ни у деканов, ни у учеников, так что я мирно и счастливо прожил первый год… а вот на втором пришли первые переведенцы.
Жалкие, унылые, выброшенные на обочину жизни. Потратившие все три палки в забавах и хулиганстве. У одного палка даже взорвалась, хотя это было, вроде бы, нереально. Их гнали и над ними надсмехались. Когда преподаватели решили, что новые ученики Башни Башен готовы, они позвали меня.
И я показал этим недотепам, как надо любить родину! Что заниматься нужно не на уроках, а все время, что надо следить за собой, что без контроля и труда не выловишь и рыбку из пруда. Конечно, дети не были готовы к подобному, но упорный труд даже из обезьяны сделал человека, а уж мне стоило лишь немного времени потратить на парочку самых перспективных ребят, чтобы за ними потянулись и остальные. А уж когда первый из них восстановился на своем факультете…
В общем, хитрый план Боливиуса Вирта, демонстрирующий Тервинтера Джо как вполне успешного (если не лучшего) ученика, работал на славу. Против я не был. Особое отношение нужно было отрабатывать. Дивиденды же сыпались постоянно и по чуть-чуть.
Кстати, о них.
Оторвавшись от книг, я прекратил заряжать перо новыми мыслеобразами, а потом встал. Кажется, церемония фамильяров подходит к концу, пора и мне туда явиться. Последним.
Волшебники не колдуют двадцать четыре часа в сутки, а вот их источник производит магию вообще постоянно. Когда резерв полон под крышечку, то последствия малоприятны. Магия «закисает», накапливается всё больше, требуя выхода. В результате колдуна может начать корежить как физически, так и психически. Да, этого состояния легко избежать, просто творя волшебство, только вот источник в таком случае будет развиваться еле-еле. Поэтому маги придумали себе фамильяров — условно разумных, но точно полезных существ, которые кормятся с их источника круглые сутки. До этого дня работу по правильному «отсосу» магии выполняли феечки, которые нас заодно и будят по утрам, а вот теперь пришла пора переходить к автономности.
Сегодня в Школе Магии волшебным подросткам привязывали фамильяров!
Церемония шла с самого утра. Маги телепортировали группу учеников в специально подготовленный зверинец, где детишки выбирали животину, с которой проживут всю оставшуюся жизнь. Выбор был относительно велик, но я уже знал, что абсолютное большинство будет выбирать лишь между несколькими вариантами. В топе-пять у нас кот, сова, жаба, свинья и собака. Ну тут всё понятно. Кот универсал, сова идеальная камера наблюдения и шпион, жаба великолепный надзиратель за зельями, свинья отличается умом и тончайшим нюхом, что крайне важно для тех же зелий и поиска трав, а собака сторож и охотник. Изредка еще кто-то себе выбирал ворона, большого, черного и внушительного, но такие маги потом жалели — у птицы был свой характер, а также чересчур много мозгов и лени. Такое счастья мало кому надо.
Мне, в общем-то, выбор не грозил. Дойдя до кабинета ректора и постучав в дверь, я обнаружил внутри как самого магистра, так и трех других — Краммера, Саммерс и Син Сауреаля. Трое из четверых этих достойнейших и умелых магов стояли около камина с бокалами вина, а женщина, то есть сама Трилиза Саммерс, магистр алхимии и артефакторики, стояла чуть поодаль возле кипящего прозрачного котла, наполненного зеленоватым содержимым, в котором варился… (безо всякого огня!) кот.
— Тервинтер Джо, — сухо констатировал эльф, бросив на меня взгляд, — Вы не заставили себя ждать.
— Волшебник всегда приходит вовремя, — кисло улыбнулся я, косясь на варящегося кота.
— Волшебник не таскает на себе кучу дров… — хмуро пробурчал магистр Боевой магии, в чьем взгляде теплоты было не больше, чем в моем, направленном на котёл.
— Это вынужденная мера, магистр Краммер, — очень вежливо ответил ему я, — Мне, как ученику, необходимо практиковаться со всеми тремя инструментами в течение дня.
Так и есть. У каждого инструмента свой КПД работы с магией, но при этом разная специализация. Колдовство голыми руками имеет коэффициент полезного действия в районе тридцати процентов у среднего мага, перстень или кольцо повышают этот предел до пятидесяти. Посох не только обладает показателем в шестьдесят, но и вкачивает любые паразитные потери магии в действующее заклинание. Жезл, как универсальный инструмент, работает на семьдесят процентов и частично вкачивает паразитную потерю, а вот палочка при её точности и эффективности в восемьдесят процентов никак выпущенную свободную энергию не контролирует. Зато, непрерывно практикуясь и обладая палочкой, идеально магу подходящей, последний может и сто процентов КПД выдать. Если опытный.
То есть, нашему Магистру-исследователю брать в руки посох или жезл бессмысленно, а в лапище Краммера лопнет любая палочка и треснет любой жезл. Такие дела. Кропотливо развивая себя по всем направлениям, я делаю себе голову и большой геморрой, но зато, когда закончу, смогу с некоторым успехом использовать любые заклинания. То, что Создателю Заклинаний сама природа прописала, только у какого ребенка хватит силы воли и духа, чтобы десять лет издеваться над собой, то вслушиваясь в малейшие колебания энергии палочкой, а то шараша боевым заклинанием в куклу-мишень?
Краммер фыркнул, пошевелив своим выдающимся носом. Боевой маг завидовал.
— Путь, выбранный Тервинтером, тернист, но обилен на сладкие плоды, — очень поэтично выразилась госпожа Саммерс, продолжающая варить кота, — но давайте, всё-таки, к делу.
— Да, точно, — спохватился ректор, — Джо, проходи сюда, становись в центр. Сейчас начнем.
— Распыляясь на несколько направлений, вы, Джо, ограничиваете себя в вершинах, которых могли бы достигнуть, — брюзгливо пробормотал эльф, извлекая свою палочку-зубочистку и вставая возле вставшего в центр магического круга меня. Правда, тут же поправил, — Ученик, вы куда собрались в полном наряде, да еще и со всеми своими арканумами? Раздевайтесь, живо!
— Как, совсем? — грустно пробормотал я. В кабинете царила прохлада, не зря же они все собрались у камина!
— Разумеется! — фыркнул эльф, — Быстрее, Тервинтер! Здесь вы никого не смутите!
Ректор молчал и улыбался с самым заговорщицким видом.
Через пару минут я уже дрожал в центре довольно сложного магического круга, сжимая в руках мокрый и теплый труп кота. С него капало теплым, капало мне прямо на яйца, всё это дело испарялось и охлаждало меня еще сильнее, а всем этим важным взрослым, собравшимся вокруг инсталляции имени «Джо», было злорадно начхать на мои проблемы!
— Обычная привязка фамильяра к студиозусу элементарна! — разглагольствовал эльф, мелко-мелко строча своей белой палочкой воздух, — Этот процесс более чем естественный. У нас же, господа, задача создать тело для уже привязанного духа, который, по словам его хозяина, мало того, что вплавлен прямиком в его душу, так еще и представляет из себя полноценное разумное существо!
— Ну, не очень полноценное, — лязгал я зубами, — это, всё-таки, к-кот.
— Бывшее божественное животное, ты хотел сказать, да, Джо? — подал голос закатывающий рукава ректор.
— Ну да, — кивал я дрожащей головой, — н-н-н-но к-к-к-кот!
— Молчите, Джо! — подала голос и Трилиза, тоже готовящаяся работать, — Вы, конечно, отменно учитесь, но то, что сейчас начнется — далеко за пределами вашей компетенции! Будьте благодарны!
Труп бы протерла полотенцем, перед тем как мне давать, злобно про себя подумал я, был бы благодарен! Хорошо, что оно не пахнет…
— Артуриус, вы готовы? — взял на себя командование ректор.
— Да!
— Трилиза?
— Да-да…
— Эльдарин?
— Заканчиваю… еще строка… всё!
— Хорошо, — решительно кивнул Боливиус Вирт, — А теперь, Джо, не двигайся. Поверь, ты не хочешь знать, что может случиться! Начинаем!
Я могу, сидя в библиотеке и разбирая бредни старых магов, долго злословить на тему, сколько в этом мире рукосуев, графоманов и выпендрежников, но как правильно заметила строгая тощая выдра Саммерс — сам понятия не имею, на что способны местные маги. Я имею в виду из реально мощного колдунства, такого, от которого ты пучишь глаза, прикусываешь губу и понимаешь, что из своего маленького болота видишь только камыш, да срущего неосторожной жабой аиста.
Колдунство вжухнуло будь здоров каждому! Краммер буквально искрил, выдавливая из себя магии так много, что она создавала ветры в комнате, Саммерс, да благословят её боги за юбку в пол, размахивала скипетром, бурча себе под нос повторяемое заклинание, организуя тем самым мощь Боевого мага в некоторую систему волшебных знаков, которую, в свою очередь, насиловал эльф, протянувший сотни тончайших магических поводков к висящим в воздухе символам. Его палочка мелькала как сумасшедшая, сплетая белоснежный канат искрящейся энергии. Этот канат, это мультиволшебство, сам ректор, Боливиус Вирт, направлял уже своей палочкой в мою чахоточную грудь, прямо сквозь дохлого кота.
Сначала всё чесалось так, что я даже дрожать перестал, а затем… затем ухвативший проспавшую почти тринадцать лет часть меня волшебник начал тянуть… в кота. Это было неописуемо. Совершенно. Полностью.
Абсолютно!
Но если бы меня как следует напоили бы, заплатили… нет, буквально осыпали бы золотом…! Тогда бы я признался, что чувствовал себя, как начинающий зоонекрофил, у которого не стоит, но при этом существует некая совершенно безжалостная сила, постановившая, что акт осквернения дохлого животного должен состояться любой ценой! Это было одно из самых ужасных ощущений, что я испытал за несколько жизней.
А затем он проснулся.
Он почувствовал.
Нет, вы не поняли, он , проснувшись, почувствовал себя вялым пенисом зоо-некрофила, который безжалостная сила пихает в неположенное природой место !
Вот тогда нам стало жарко… очень. Настолько, что когда орущая в панике, матерящаяся, воющая от непредставимого ужаса часть меня вошла в труп кота, то основная часть, то есть невошедшая, попросту отрубилась.
Ненадолго.
Открыв глаза, я посмотрел на потолок, на виднеющиеся по бокам лица магистров, исполненные умеренного любопытства, а потом всё это дело заслонила пушистая, но какая-то вздроченная морда белого кота с шикарными черными тенями вокруг глаз. Последние были жутко выпучены и полны чистейшего бешенства!
— Совсем не похож на труп… — прохрипел я, с трудом выдавив эту фразу.
— Джо!!! — взвыл Шайн, Лунный Кот, бывшее божественное животное бога Дахирима, повелителя случайностей, — Сукин ты сын, Джо!!! Я убью тебя, сволочь!!!
…а затем я вырубился повторно.