«Найт-Найт» не оправдывает надежд.
Подергав ручку задней двери, я еще разок захлопываю ее, чтобы быть уверенной, что она заперта. Я проверила детей, оба спят. Роберт, конечно, тоже спит. В комнатах для гостей – никого. Во всем доме не сплю только я.
Из окна на меня смотрит собственное отражение, лицо наполовину занавешено длинными волосами. На нем читается усталость. Отчаяние. На этот раз я собиралась оставить свет, чтобы побороть нелепое ощущение, что кто-то за мной наблюдает – кому охота бродить по саду во втором часу ночи? – но я не в силах. Опрометью кидаюсь к стене, чтобы нажать на тумблер, и крепко зажмуриваю глаза навстречу удушающей тьме, пока та не поредеет.
Удушающей.
Я возвращаюсь к окну – мое отражение теперь выглядит жалким призраком – и вглядываюсь в темноту. Не вижу никаких огней, облака толстым слоем висят низко над землей, превращая ночь в мистерию. Там никого нет – убеждаю я себя в то же время, как рассудок нашептывает мне, что там может оказаться кто угодно. Хотя, вероятно, все-таки не Фиби. Она даже не подошла бы к парадной двери. Что она делала здесь вечером? Хотела извиниться, но не смогла себя заставить? Я так не думаю. Но это возможно. Быть может, поэтому я не могу уснуть.
Почему же «Найт-Найт» не работает? Почему я не могу спать?
Мое сорокалетие стремительно приближается. Задолго ли до своего перестала спать она?
Я ставлю чайник, чтобы приготовить ромашковый чай. Может, стоит плеснуть туда водки, как предлагала Мишель? Прежде чем отбросить эту мысль, я довольно долго стою перед буфетом с выпивкой, ощущая более сильное искушение, чем должна бы.
Она пила, когда не могла уснуть.
Чайник отключается, я наливаю кипяток в чашку и, пока чай заваривается, вновь бросаю взгляд на заднюю дверь. Она ведь заперта, не так ли? Да, да. Я проверяю еще раз. Это нелепо. Это… я осекаюсь на слове «безумно». Это не безумие. Это просто сбой. Слишком много всего в голове. Быть может, это что-то гормональное? Начало пути к трансформации. Немного повращав головой, я отхлебываю горячий напиток. На часах пять минут третьего. Время подбирается уже ближе к утру понедельника.
В прихожей я снова притормаживаю возле чулана под лестницей, уставившись на дверцу. «Здесь тоже водятся тигры»[5], – проносится у меня в голове, хотя я вообще смутно представляю, что это может означать. Я ставлю кружку на пол – она все еще обжигает ладонь – отодвигаю щеколду и распахиваю дверцу.
Ничего. Ничего, кроме обычного хлама. Резиновые сапоги. Пара старых клюшек для гольфа, которые Роберт у кого-то одолжил, да так и не вернул. Генри Гувер[6], запихнутый внутрь под невообразимым углом. Я вытаскиваю его наружу, но образовавшееся свободное пространство тут же заставляет меня поежиться. Оно выглядит как черная дыра, которая вот-вот тебя засосет и никогда не выпустит. Совсем как в том чулане. Я уже собираюсь захлопнуть дверцу, но, помедлив, пробегаю пальцами по ее деревянной поверхности изнутри. Шершавая, но нетронутая. Никто не царапал ее. Облегчение.
Сейчас – не тогда. И я – не она.
Второе облегчение я испытываю, обнаружив, что мой чай до сих пор не остыл. На этот раз я не зависала здесь. Я направляюсь в свой кабинет и первым делом задергиваю жалюзи – не на что здесь смотреть, прежде чем зажечь настольную лампу. Я быстро набираю сообщение Фиби – прошу прощения за жесткость – и поскорее нажимаю на кнопку, посылая ей эту оливковую ветвь, пока не успела передумать. Потом открываю портфель, достаю свои записи, ноут и диктофон. Мне необходимо отправить несколько писем, так что можно надиктовать их прямо сейчас, чтобы завтра не тратить на них время.
Работа – мой якорь, и через полчаса я уже чувствую себя гораздо спокойнее. Все мысли о ней если еще и не улетучились из моей головы, то уж точно оказались засунуты подальше, в самый пыльный угол. Я погружаюсь в свои заметки по делу, а затем диктую письма, которые потом разошлет Розмари. Когда с этим покончено, на часах почти четыре утра, и мои глаза буквально горят. Несколько минут назад я была в полной уверенности, что еще только три. Время пролетает быстро, когда разрываешь брачные узы.
Я споласкиваю свою кружку и тщательно проверяю, чтобы все на кухне осталось в том же виде, в каком оно было, когда все отправились спать. Никому не нужно знать. Потом, когда в голубеющем предрассветном небе начинают петь птицы, я крадусь наверх и тихонько ныряю в постель рядом с Робертом, мысленно умоляя хотя бы об одном часе сна. Я закрываю глаза и проваливаюсь в небытие.
Рассказ американского писателя Стивена Кинга, по сюжету которого третьеклассник Чарльз, отправившись в туалет, обнаруживает в нем тигра.
Пылесос торговой марки Henry. Игра слов: Hoover (англ.) – уборщик (прим. пер.).