В те годы петербургский театр обогатился первоклассными актерами; так, например, здесь блистала великолепная трагедийная актриса Екатерина Семенова; петербургский балет переживал свой первый расцвет: прима-балерина А. И. Истомина и балетмейстер Дидло создали ему мировую славу.
Пушкин написал о петербургском театре статью, видимо предназначенную для прочтения на заседаниях "Зеленой лампы". В ней он дал меткую характеристику ведущих актеров того времени. Патриот Пушкин был глубоко возмущен презрительным отзывом о родном театре некоего критика, скрывшего свое имя под псевдонимом "В. К-нов" и назвавшего себя инвалидом Бородина и боев под Парижем. Отзыв был напечатан в "Сыне Отечества" в № 52 за 1819 год. Пушкин насмешливо спрашивал: "Ужели... необходимо для любителя французских актеров и ненавистника русского театра прикинуться кривым и безруким инвалидом, как будто потерянный глаз и оторванная рука дают полное право и криво судить и не уметь писать по русски?" *
Большой театр, построенный еще в 1777 году 26, находился близ Мойки, на том месте, где теперь консерватория. Пушкин оставил нам в строфах "Евгения Онегина" сжатое и выразительное описание театральной жизни Петербурга того времени:
Волшебный край! Там в стары годы,
Сатиры смелый властелин,
Блистал Фонвизин, друг свободы,
И переимчивый Княжнин;
Там Озеров невольны дани
Народных слез, рукоплесканий
С младой Семеновой делил;
Там наш Катенин воскресил
Корнеля гений величавый;
Там вывел колкий Шаховской
Своих комедий шумный рой,
Там и Дидло венчался славой,
Там, там под сению кулис
Младые дни мои неслись.
Но не только петербургский театр по своим воспоми
* А. С. Пушкин. Мои замечания о русском театре. Собр. соч., т. VII, стр. 7, 1949 г., изд. АН СССР. (Примеч. авт.) наниям о "бешеной младости" описал Пушкин в первой главе "Евгения Онегина". Вся глава посвящена быту высшего петербургского общества 27. В ней описаны петербургские франты в "широких боливарах", разгуливающие по бульварам, и ресторан Талон с его изысканной "французской кухней", и "великолепный дом", усеянный "плошками кругом", с "мраморными ступенями", и "уединенный кабинет" со всеми причудами скучающего денди. И этому блестящему, но пустому Петербургу большого света противопоставлен там же, в первой главе "Евгения Онегина", другой Петербург - деловой город, жизнь которого начинается тогда, когда стихает праздная ночная суета в "великолепных домах".
А Петербург неугомонный
Уж барабаном пробужден.
Встает купец, идет разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтенка спешит,
Под ней снег утренний хрустит.
Проснулся утра шум приятный.
Открыты ставни; трубный дым
Столбом восходит голубым,
И хлебник, немец аккуратный,
В бумажном колпаке, не раз
Уж отворял свой васисдас.
Большой свет и правящие круги столицы иначе, чем в "Евгении Онегине", описывает молодой поэт в стихотворениях, созданных им по окончании лицея. Вполне учитывая, что нападки на светское общество - прочно установившаяся поэтическая традиция, в выпадах Пушкина нельзя не ощутить подлинного негодования, основанного на непосредственных, вполне конкретных наблюдениях поэта, побывавшего в "чаду большого света" 28. В послании к кн. А. М. Горчакову, своему лицейскому товарищу, Пушкин призывает его, "питомца мод" и "друга большого света", покинуть "вялые, бездушные собранья, где ум хранит невольное молчанье, где холодом сердца поражены... где глупостью единой все равны". Пушкин зовет Горчакова в тесный круг друзей, где он не увидит "изношенных глупцов, святых невежд, почтенных подлецов и мистики придворного кривлянья". Этими словами поэт метил непосредственно в ближайшее окружение Александра I.
В послании к В. В. Энгельгардту, члену "Зеленой лампы", Пушкин писал о своей тяге к деревенской свободе и о желании бежать "от суеты столицы праздной, от хладных прелестей Невы". Тут же он вспоминает о беседах за столом "Зеленой лампы".
С тобою пить мы будем снова,
Открытым сердцем говоря
Насчет глупца, вельможи злого,
Насчет холопа записного,
Насчет небесного царя,
А иногда насчет земного 29.
В эти годы Пушкин с теплотой вспоминает Москву, пленительную своей живой и разнообразной пестротой, противопоставляя ее однообразию и мертвенности Петербурга с его военщиной и раболепием.
Итак, от наших берегов,
От мертвой области рабов,
Капральства, прихотей и моды
Ты скачешь в мирную Москву...
("Всеволожскому". 1819 г.)
В раннем творчестве Пушкина мало отражены панорамы Петербурга. Отметить можно лишь несколько строчек из оды "Вольность" и из первой главы "Евгения Онегина".
В оде "Вольность" Пушкин называет Неву мрачной:
Koгда на мрачную Неву
Звезда полуночи сверкает