В Коломну, к Покрову...
Коломна упомянута и в ряде других его произведений *.
Пушкина, слушавшего в лицее Куницына, Галича, Будри (брата Марата), всей душой тянуло к той среде, в которой возникали тайные общества. Однако друзья Пушкина, оберегая поэта, не хотели связывать его судьбу со своею 20. Даже первый его друг, И. И. Пущин, держал в тайне от него свою связь с "обществом". Пушкин что-то подозревал и негодовал на друга за его скрытность. "Самое сильное нападение Пушкина на меня по поводу общества было, когда он встретился со мной у Н [иколая] И [вановича] Тургенева, где тогда собрались все желавшие участвовать в предполагаемом издании политического журнала. Тут, между прочим, был Куницын и наш лицейский товарищ Маслов. Мы сидели кругом большого стола. Маслов читал статью свою о статистике. В это время я слышу, что кто-то сзади берет меня за плечо. Оглядываюсь - Пушкин!.. "Как же ты мне никогда не говорил, что знаком с Николаем Ивановичем? Верно, это ваше общество в сборе? Я совершенно нечаянно зашел сюда, гуляя в Летнем саду. Пожалуйста, не секретничай, право, любезный друг, это ни на что не похоже!"" **
Подобные ранние случайные впечатления, а в особенности позднейшие встречи и беседы, уже после событий 14 декабря 1825 года, дали материал Пушкину для десятой главы "Евгения Онегина", им уничтоженной. Кое-что дошло до нас, отчасти в зашифрованном виде. Пушкин вспоминал, как "было над Невою льдистой".
Витийством резким знамениты,
Сбирались члены сей семьи
У беспокойного Никиты,
У осторожного Ильи.
* Так, поэт поселил в доме Клокачева ("В том доме, где стоял и я" 19) героя задуманной поэмы о наводнении. Возможно, что Пушкин заинтересовал этим районом и Гоголя, который дал его красочное описание в "Портрете". (Примеч. авт.)
** Записки Пущина о Пушкине. С. А. Штрайх. Первый друг Пушкина. М., 1930, стр. 185-186. (Примеч. авт.)
Никита Михайлович Муравьев был видным представителем Северного общества, автором проекта конституции. В доме его матери, на Фонтанке (№ 25), собирались заговорщики: братья Муравьевы-Апостолы Сергей и Матвей, Лунин, Николай Тургенев. Сюда заглядывал посещавший Петербург Пестель. В варианте наброска десятой главы вместо "беспокойного" стоит "вдохновенного". "Осторожный Илья" - это Илья Андреевич Долгоруков, отошедший в дальнейшем от тайного общества и избежавший правительственной кары.
Друг Марса, Вакха и Венеры,
Тут Лунин дерзко предлагал
Свои решительные меры.
Михаил Сергеевич Лунин - один из руководителей Северного общества, настаивавший вместе с Якушкиным на цареубийстве, один из наиболее стойких и последовательных декабристов, подвергшийся сильнейшим репрессиям и в сибирской ссылке.
Далее поэт говорит о самом себе:
Читал свои Ноэли Пушкин...
"Ноэлями" назывались сатирические песни, которые пелись во Франции на Рождестве. В ноэлях высмеивали представителей правящих классов. В то время была популярна ноэль Пушкина: "Ура! в Россию скачет кочующий деспот".
Далее в десятой главе "Евгения Онегина" поэт писал:
Меланхолический Якушкин,
Казалось, молча обнажал
Цареубийственный кинжал.
Одну Россию в мире видя,
Преследуя свой идеал,
Хромой Тургенев им внимал
И, плети рабства ненавидя.
Предвидел в сей толпе дворян
Освободителей крестьян.
Николай Иванович Тургенев был видным членом Северного общества, республиканцем, горячим противником крепостного права, автором книги "Опыт теории налогов" 21.
Тайное общество, естественно, должно было оставаться в тени. Вместе с тем, стремясь воздействовать на общественную и литературную жизнь столицы, оно хотело подчинить своему влиянию отдельные кружки. Такими кружками, среди членов которых был и Пушкин, являются "Арзамас" и "Зеленая лампа".
Собрания литературного общества "Арзамас" происходили в разных местах, в том числе и у Тургеневых, на Фонтанке, против Инженерного замка (дом сохранился, ныне № 20). Общество объединяло в то время прогрессивных литераторов, боровшихся с реакционной "Беседой любителей русского слова", во главе которой стоял адмирал Шишков. Среди членов "Арзамаса" были: А. И. Тургенев, В. Л. Пушкин (дядя поэта), В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, а позднее и сам Александр Сергеевич Пушкин, примкнувший к направлению "Арзамаса" еще в лицейский период. В стихотворениях его ученических лет постоянно встречаются выпады против "Беседы" и ее членов.
В своей вступительной речи Пушкин воскликнул:
Венец желаниям! Итак, я вижу вас,
О други смелых муз, о дивный Арзамас! 22
С течением времени собрания "Арзамаса" стали принимать более серьезный характер. Этим они в значительной степени обязаны участию в обществе будущих декабристов: Никиты Муравьева, Николая Тургенева и Михаила Орлова.
Двадцать четвертого февраля 1817 года Н. Тургенев произнес шутливую по форме, но острую по содержанию политическую речь, направленную против попыток приукрасить существующий крепостнический строй красивыми фразами. Н. Тургенев, между прочим, сказал: "... не только у нас, но и во всей Европе приятными наименованиями стараются прикрыть наготу деспотизма и порока" 23. Михаил Федорович Орлов через два месяца призывал арзамасцев к более высоким целям борьбы: общество должно определить "цель, достойнейшую ваших дарований и теплой любви к стране русской" 24.
Арзамасцы готовились к изданию своего журнала. Но не все члены этого литературного содружества разделяли рвение своего левого крыла. Умеренная часть боялась, чтобы "факел света не превратился в факел зажигателя" 25. Назревавшие революционные события испугали многих членов "Арзамаса". В 1818 году общество прекратило свое существование.
Вскоре после распада "Арзамаса" воникло другое "вольное общество", носившее название "Зеленой лампы". Собиралось оно в доме Никиты Всеволожского, на Екатерингофском проспекте (ныне № 39 по проспекту Римского-Корсакова). Собрания происходили за круглым столом под зеленой лампой. Члены общества носили кольца с изображением лампы. При поступлении новый член произносил клятву свято хранить все тайны общества.
В числе членов кружка были, кроме Пушкина и Никиты Всеволожского, поэт Дельвиг - лицейский друг Пушкина, а также члены Союза благоденствия: князь Сергей Трубецкой, Федор Глинка, Я. Толстой. "Зеленая лампа" служила проводником идей декабристов. На веселых вечерах, при зеленом свете (цвет надежды), члены кружка, наряду с беседами о театре, слушали "республиканские стихи", обсуждали вопросы о конституционном образе правления. Не случайно члены "Зеленой лампы", как и арзамасцы, надевали на себя красные колпаки.
Литературная жизнь Петербурга, как и Москвы, была; связана не только с замкнутыми кружками, но и с открытыми салонами петербургского дворянства. На Миллионной *, у Зимней канавки, жила "принцесса ночи (Princesse Nocturne) княгиня Евдокия Ивановна Голицына, получившая свое прозвище из-за ночных собраний в ее особняке: гости съезжались к ней обычно поздно вечером и засиживались до утра. Блестящий салон Голицыной славился литературными вечерами. Здесь знакомили слушателей со своими новыми произведениями Карамзин, Жуковский, Вяземский, здесь позднее Грибоедов читал "Горе от ума". Хотя хозяйка салона принадлежала к консервативному лагерю, она радушно принимала и представителей передового дворянства.
Юный Пушкин, увлеченный "принцессой ночи", прислал ей оду "Вольность", сопроводив ее своими стихами ("Простой воспитанник природы"). Ей же он посвятил послание:
Где женщина - не с хладной красотой,
Но с пламенной, пленительной, живой?
Где разговор найду непринужденный,
Блистательный, веселый, просвещенный?
С кем можно быть не хладным, не пустым?
("Краев чужих неопытный любитель". 1817)
Подразумевалось, что все это поэт нашел в салоне "принцессы ночи".
Итак, в дворянском Петербурге, в годы, последовавшие за Отечественной войной 1812 года, часть общества была охвачена веяниями новой жизни, кипела страст