Эдуард открыл глаза и стал с трудом вылезать из багажника. Руки и ноги его затекли, и когда ему удалось-таки выбраться наружу, он кувырнулся в снег.
- Экой ты хлипкий, - проворчал Чудо. - Вставай, падло, простудишься и подохнешь раньше времени. Штаны-то ещё не обделал, бизнесмен хренов? Вроде нет, - принюхался он. - Ничего, ещё обделаешься, - успокоил и его и самого себя.
- Что вам от меня надо? Я выполню все ваши условия, - лепетал Григорянц.
- Какие такие условия, дуболом? Нет у нас никаких условий, продолжал ворчать Чудо своим прокуренным и пропитым басом. - Подохнешь тут, как скотина в снегу, вот и все наши условия...
Машина снова стояла на какой-то проселочной дороге. Григорянц нашел в себе силы подняться, стал продирать слепнущие от яркого солнца глаза, и тут с ужасом понял, что он прекрасно знает эти места... Выражение его лица быстро уловил Чудо.
- Узнал? Вижу... Узнал..., - лыбился прокуренными зубами Чудо. - Ну, хорошую экскурсию я тебе организовал? По местам былых сражений... Вспомнил молодость...
Григорянц вспомнил не только молодость, вспомнил он и своего мучителя. Перед глазами встали события десятилетней давности, пивной ларек около станции, около которого постоянно толкались и матюгались несколько парней. А верховодили ими двое - Шилкин и Чугаев, местная шпана. Шилкину было под тридцать, Чугаеву примерно столько же, сколько и Эдику - едва за двадцать. И именно Шилкин и Чугаев шли тогда по лесной дорожке, когда они с Левушкиным и Прокофьевым поджидали там Алексея Малиновского. И именно Шилкин и Чугаев ответили за несовершенное ими преступление...
- М-м-м..., - застонал Григорянц, холодея уже не от февральского мороза, а от всеобъемлющего чувства страха, проникшего во все его органы...
- Узнал, слы, Бердяшка, узнал! - хохотал Чугаев. - Узнал он меня, наконец... А там, на своей дачке глядел сквозь очки, как на вошь, когда я в его газовых котлах возился... А теперь узнал... Ну, пешую экскурсию творить станем или ноги пожалеем? Я на второй ходке ногу сломал на лесоповале, срослась неправильно, болит, падла..., - апеллировал он к товарищу, а потом снова повернулся к Григорянцу. - Тут недалече до того местечка, где вы с корешками парня ухандокали... Пойдем на место твоего злодейства, или тут расколешься?
- Что вы хотите?! - завопил Григорянц, чувствуя, как подгибаются его колени.
- Греб твою бабушку, экой ты, - развел ручищами Чудо. - Правды хотим, истины... Хотим, чтобы ты, паскудина, признание тут нам с Бердяшкой сотворил. Признание в злодействе своем... Колись, падло, один хрен, тебе не жить, - улыбнулся он большими желтыми зубами, а потом сладко зевнул. - На тебя помимо меня зуб имеет кое-кто. Так что, от нас улизнешь - к ним попадешь... Не..., - махнул он рукой своему товарищу. - Он не жилец на этом свете, не жилец... Давай, брат, Бердяшка, порвем его тут, в лесочке, не в кайф мне туда, к тому месту канать, стремно, к тому же, среди бела-то дня... Доставай инструмент, кончать его будем...
- Не надо!!! - завопил Григорянц, и тут же его рот прикрыла огромная, пропахшая бензином и мочой рука Чуда.
- Молчи, чего голосишь, как бикса? Молчи, заморыш, задавлю..., шипел Чудо, надавливая ему на рот.
- Не надо, - зашептал Григорянц. - Я расскажу все, все расскажу...
- Ну лады, - кивнул головой Чудо. - Послушать интересно, садись в тачку, холодно что-то стало... Дубор..., - поежился он.
Они забрались на заднее сидение машины, а Григорянца посадили посередине.
- Базарь, - скомандовал Чудо.
- Я признаю, мы это сделали. Только не я. Мы били этого парня. А потом один из наших... Андрюха Левушкин, пьяный, пырнул его ножом. Я видел, я не успел вмешаться, хоть и в крови весь перепачкался. А потом, сами понимаете, решил я его выгородить. И его отмазали от статьи... А вас мы не подставляли, другие свидетели были... Девушка, к которой вы приставали, тетка ещё какая-то прохожая...
- Вот брешет, тварь! - подивился его наглости Чудо. - Вот горбатого лепит... Ты что, меня за полного придурка считаешь? А ну, вылазь отсюда! Не подставляли, он говорит! Знали, падлы, что невинных людей на долгие годы в цугундер прячут, так затаились... Взятку следаку дали и затаились... Ты что, думаешь, народ совсем тупой и ничего не знает? Все все знают, понял? Только никто ничего не говорит... Давить тебя буду, как клопа, кровью твоей напьюсь за годы, проведенные у хозяина, за горькую свою вьюность... И до Левушкина твоего тоже доберусь, дай срок...
- Да, да, не признались мы! - кричал Григорянц. - А ты бы на моем месте признался?!!! И не я убивал этого парня, не я!!! Не за мое преступление вы сели...
- А вот твою жинку, Григорянц, я убил, - вдруг спокойно, с веселой улыбочкой на круглом лице признался Чудо. - Видел гнилую тачку около своего подъезда?... Так это я в ней сидел, я, братан, мастер вождения, люблю это дело, понятие в нем имею... Клево я её переехал, самому гордо, слы, Бердяшка!
Григорянц побледнел, стиснул зубы, а Чудо неторопливым движением вытащил из кармана пачку "Парламента", щелкнул зажигалкой и пыхнул дымом прямо в лицо Григорянцу.
- Ну что, топчи меня теперь, фраер сытый, - ощерился Чудо. - Ить никак я твой кровный вражина... Ты вот, оказывается, никого не убивал, а я на мокруху пошел... Вылазь из тачки, давай выйдем с тобой гребень на гребень. Помочимся, фраер, пусть судьбина скажет, кто из нас двоих круче. Без волын и фуценов твоих гнилых, которые на пол попадали, когда я шмалять начал поверх их голов...
Григорянц молчал, а Чудо продолжал пускать клубы дыма ему в лицо.
- За что ты ее? - прошептал еле слышно Григорянц. - Она-то что тебе сделала?
- А, озлился, червь навозный? - вскрикнул Чудо и выскочил из машины. - Вылазь, паскуда, я тебя сейчас голыми руками мочить стану... Вылазь, говорю...
На сей раз Григорянца уговаривать не пришлось. Он медленно вылез из машины и стал ждать, что будет дальше.
- Сюда пошел! - кричал Чудо, суча корявыми кулачищами и указывая своему врагу в сторону леса. - За что, говорит! А за что ты со своим папашей упрятали меня и Шило за решетку? А за что Шило там шесть лет оттрубил? За что он чахотку подцепил? За что он сдох там, как собака, я тебя спрашиваю, фраер сытый? За то, чтобы ты виллы за кордоном покупал? За то, чтобы на мерсах разъезжал и фигли-мигли всякие жрал? Конечно, нас, темных, дремучих, можно и в зону, крепче станем, убивали мы, нет ли, какая разница, все одно - грязь под ногами? А ну, пошел вперед!...
Они прошли вглубь леса и оказались на небольшой протоптанной опушке. Чудо встал напротив Григорянца и сделал боксерскую стойку.
- Пошел на меня, фраер, пошел..., - призывал он, сверкая глазами.
Григорянц вспомнил, что тоже занимался когда-то боксом и тоже встал в стойку.
- Погляди на него, Бердяшка! Ишь ты, кулачья сучит, вампир! Ну, иди, иди сюда, я тебя сейчас встречу!
Григорянц сделал выпад, но Чудо ловко увернулся, и тот чуть с разгона не упал лицом в снег. Плюс ко всему ему было очень неудобно драться в своих тапочках... Удержался, однако. Чудо тут же нанес ему сильный удар в лицо, но он удержался и на этот раз. И изловчившись, ударил Чудо кулаком в челюсть. Тот пошатнулся, и тут же получил очередной удар. Эдик вспомнил свою покойную жену, которую задавил этот озверевший дебил, вспомнил двухлетнюю осиротевшую дочку, и эти мысли придали ему сил.
Озлобился от пропущенных ударов и Чудо. Он стал готовиться к сокрушительному удару, отступая и выбирая позицию. Стоявший поодаль Бердяшка насторожился. Не ожидали они такой прыти от растерявшегося было Григорянца в роговых очках и пробковых тапочках...
Чудо попытался нанести сопернику апперкот снизу, но тот снова увернулся, а затем неожиданно ударил Чудо ногой в пах. Тот согнулся и застонал от боли. Григорянц ударил его кулаком снизу в челюсть, и Чудо грохнулся на затылок. Григорянц бросился на него, замахнулся ногой, с которой слетел пробковый тапок, но Чудо успел из последних сил схватить его за ногу и дернуть на себя. Затем они сцепились на снегу в остервенелом клубке. Катались, пытаясь схватить друг друга за горло. Бердяшка не знал, как ему вести себя, он-то был уверен, что Чудо справится с этим фраером одной левой.
Но Григорянц и не думал сдаваться. Отчаянное положение и ненависть к человеку, задавившего его жену, дали ему немалое преимущество. Он резким движением оторвал крепкие пальцы Чуда от своей шеи и умудрился вскочить на ноги. Не ожидая честной борьбы, он неожиданно ударил и стоявшего в стороне Бердяшку. Удар получился удачным, и тот упал на землю. И тут Григорянц быстро побежал к машине. Чудо и Бердяшка вскочили и бросились за ним. На ходу Чудо вытаскивал из кармана пистолет.
- Шмали его! - кричал Бердяшка. - Уйдет...
Чудо выстрелил, но промазал. А Григорянц был уже у машины, страх и ненависть придали ему дополнительные силы. Неразумный Чудо оставил ключи в замке зажигания. И пока они добежали до машины, Григорянц уже дал по газам и был таков.
- Упустили, упустили, - сокрушался Чудо, стреляя по колесам машины, но снова мимо... - Эх мы, волки позорные... Упустили... Надо было его сразу мочить, эту паскуду...
В это время навстречу им ехал на большой скорости джип "Гранд-Чероки" темно-зеленого цвета. В состоянии отчаяния Чудо бросился чуть ли не под колеса. Джип резко притормозил, и его едва не занесло на скользкой зимней дороге.
- Жизнь надоела? - высунулся из машины крепкий мужчина лет сорока пяти с пшеничными усиками в дубленке. При этом ни особой злобы, ни испуга Чудо и Бердяшка у владельца джипа не заметили, он был совершенно спокоен и даже слегка улыбался в усы.
- Помоги одного фраера догнать, - не рассчитывая на успех, попросил Чудо. - Плачу наличными. На твоей крутой мы его живо догоним...
- Садитесь, - радушно предложил незнакомец. - Не на твоей ли "копейке" он деранул?
- Угнал, падло, - отвечал Чудо, влезая в джип.
Хотел было влезть и Бердяшка, но владелец джипа нажал педаль акселератора и оставил, его, машущего руками, на дороге.
- Ты что?!!! - возмутился Чудо. - Кореша оставил...
- Не беспокойся, Чугаев, - усмехнулся владелец джипа. - Твой кореш нам ни к чему, натворите ещё делов. Я сам тебе помогу...
- Откуда ты меня знаешь? - удивился Чудо.
- От верблюда... Только смотри не дергайся, я таких как ты много повидал... Кстати, я хочу тебе помочь, и ехал я к тебе, к матери твоей, точнее. Нужен ты мне, Чугаев, очень нужен...