- Так вот, Федор, я против, - резко сказала она, но потом поглядела в его печальные голубые глаза и добавила гораздо мягче. - Поглядим... Потом... как ты говоришь, после всего этого...
- Так что брат нам тут помочь не сможет. А поможет нам, знаешь кто?
- Кажется, догадываюсь, - глаза Малиновской как-то посветлели.
- Да, Ирка, поможет нам именно тот, кто нам об этом сообщил. Ты знаешь, он мне понравился с первого взгляда... Отличный мужик, вызывает такое доверие... И главное, о нем прекрасно отзываются весьма серьезные люди - Жерех, например. Он, например, рассказывал, что Савельев помог Роману Дергачу спасти из рук маньяка его любимую женщину. А Романа уважает даже мой брат, хоть они и принадлежат, так сказать, к разным группировкам. Нет, Савельеву можно доверять, это очень порядочный человек, и очень смелый, порой, даже слишком...
Федор перезвонил Косте, но того уже не было дома... Не отвечал и его мобильный телефон.
- Что будем делать? - спросила Малиновская.
- Что делать? Пока нам делать нечего, кроме, как ехать навещать нашего друга Левушкина. А то как бы он там с ума не сошел рядом с трупом... Не переборщить бы, как с Прокофьевым, больно уж они слабенькие оказались...
- Поехали, - махнула рукой Ирина.
А тем временем Константин Савельев уже находился на полпути к Петровке 38, где он хотел разузнать максимум возможного про некого господина Чугаева, осужденного в свое время за соучастие в убийстве Алексея Малиновского.
Переговорив с Федором и почувствовав в его голосе искреннее удивление, он сразу же понял, что тот не имеет никакого отношения к похищению Григорянца, о котором сообщил ему по телефону майор Молодцов. И сразу же припомнился странный взгляд Малиновской, когда он задал вопрос о судьбе Чугаева. И он направился в Уголовный розыск.
- Чугаев-то? - улыбнулся майор Молодцов. - Наслышан, как же? Отморозок, крутая личность, совершенно не признающая никаких правил. Отсидел в свое время три года, погулял с годик, опять сел... Освободился в последний раз только под Новый Год... Где он теперь, никто толком не знает...
- Приблизительно о его местонахождении знаю я, - возразил Костя. - Я полагаю, что он находится здесь, в Москве, либо в ближайшем Подмосковье. И в очень интересной компании.
- А ну-ка, ну-ка..., - заинтересовался Молодцов.
- В компании того человека, который вместе со своим папашей засадили и его, и его друга Шилкина за решетку за преступление, которого они не совершали...
- Григорянца?!
- Именно. Полагаю, что именно он, представившись газовиком, проник на виллу Григорянца, застращал телохранителей и похитил хозяина.
- Группа уже давно выехала на место происшествия, - сообщил Молодцов. Ведется розыск. - А ты уже догадался, кто именно его похитил... Оперативно работаешь...
- Эх, - вздохнул Костя. - Догадаться, это не значит найти. А где искать такого человека, который действует практически в одиночку, знает лишь всевышний. Полагаю, сделать это будет крайне непросто. А пока найдем, Чугаев наверняка успеет порвать этого Григорянца на куски. Судя по всему, личность это весьма необузданная и дикая. Да и правда, честно говоря, на его стороне.
- Признаешь самосуд?
- А как же? Закон-то не сумел защитить ни права пострадавших, ни права невинно осужденных. Вот люди и взяли восстановление справедливости в свои руки. Что им ещё оставалось делать?
- То есть, ты хочешь сказать, что и убийство Татьяны Григорянц и исчезновение Левушкина и Прокофьева, все это дело рук Чугаева?
- Тут сложнее, Геннадий, тут сложнее..., - уклончиво говорил Костя, ему не хотелось в этих стенах упоминать имена Ирины Малиновской и её друга Федора. - Понимаешь, один тот августовский день девяносто первого года переломал судьбы многим людям... И теперь они за свои судьбы готовы мстить... Воистину, не буди лихо, покуда тихо...
- И что же ты намереваешься делать?
- Что делать? Искать, искать, искать... И Чугаева, и Григорянца, и Левушкина, и Прокофьева. А уж сколько займет времени этот процесс, не знаю... Полагаю только одно, спасти эту троицу от самосуда будет очень сложно...
11.
- Вылазь, - пробасил Григорянцу человек, представившийся газовиком, толкая его из проржавленного "Москвича".
- Ты куда меня привез? - пробормотал Эдуард, одетый по-домашнему, в спортивный костюм и пробковые тапочки.
- А ты мне не тычь, я те не Иван Кузьмич, - буркнул "газовик", схватил за грудки Григорянца и с недюжинной силой вытолкнул его из машины на снег. Григорянц еле удержался на ногах.
- Что вам от меня надо? - перешел на "вы" насмерть перепуганный бизнесмен. - Вы от Малиновской, я понимаю... Где она? Я готов ей все рассказать...
- Какой такой Малиновской? Не знаю я никакой Малиновской. Пошел вперед!
"Газовик" вытащил из кармана пистолет Макарова и погнал Григорянца в лес.
- Чего, примерз, крутой? Ничего, не так ещё замерзнешь, - пообещал он. - Мы в зоне мерзли, теперь твоя очередь.
Сам он был одет в теплую дутую куртку синего цвета и в пушистую собачью ушанку. На ногах были меховые сапоги. Лицо его показалось Григорянцу странно знакомым, как будто он когда-то давно видел его. Но где именно видел, он никак не мог вспомнить...
- Чего, глазами стал слабнуть? - презрительно фыркнул "газовик". Смотришь, щуришься и ни хрена не видишь... У, паскудина позорная...
Григорянц пошел по тропинке первым. Сзади, толкая его дулом пистолета в спину, шагал "газовик", постоянно бубня себе под нос грязные проклятия в адрес своего подконвойного.
Они прошли так около километра и вышли на другую дорогу. Там, на обочине стоял "Жигуленок", не менее ржавый, чем тот "Москвич". Но, в отличие от "Москвича" у него были номера. В машине сидел какой-то человек.
- Пересаживайся, Бердяшка! - скомандовал "газовик".
- Достал-таки, Чудо? - подивился Бердяшка, увидев перед собой такое странное явление, как человек в спортивном костюме, тапочках и роговых очках среди заснеженного февральского леса.
- Кто ищет, тот всегда найдет, - мрачно констатировал Чудо. - А кто весел тот что? - обратился он к Григорянцу. - Тот что, говорю, творит, падло очкастое?
- Тот смеется, - пролепетал Григорянц.
На эти слова Бердяшка и Чудо позволили себе расхохотаться.
- Вот мы и смеемся, в натуре, - констатировал Чудо. - А ты что не смеешься, волчара позорная? - схватил он его за грудки и сильно толкнул. Не весело тебе с нами, что ли?
Григорянц смолчал. Ему и впрямь было не весело. А наоборот, мерзко до невозможности. Оба его собеседника представляли собой настоящих маргиналов, безо всякого понятия, однако, как видно, далеко не робкого десятка...
- Не весело, так садись в тачку, поехали кататься, глядишь, развеселю, - пообещал Чудо. - Только ты поедешь без удобств, в багажнике поедешь... Ничего, там просторно, я всякую срань оттуда повытащил давеча, глядишь, не усохнешь... А и усохнешь, невелика потеря... Козлятина драная...
Он открыл багажник и велел Григорянцу лезть туда. Чтобы тот поторопился, подталкивал его дулом пистолета. Бердяшка тем временем мочился на снег и постоянно отхаркивался.
Багажник захлопнулся, и они поехали какими-то проселочными дорогами, судя по тряске, которую испытывал Григорянц, съежившись в вонючем багажнике "Жигуленка". Ехали довольно долго. Порой останавливались, возможно, на заправке, судя по жуткому запаху бензина, проникшему в багажник. Кричать Григорянц побоялся, он видел, что оба маргинала настроены весьма агрессивно и ничего не боятся. Нажать на курок пистолета им бы ничего не стоило...
Потом снова ехали, трясясь на российских заснеженных дорогах...
Григорянц чувствовал, что просто подыхает в этом вонючем грязном багажнике, подыхает от недостатка кислорода и от парализовавшего его чувства ужаса...
Когда машина снова остановилась, он почти потерял сознание...