Слова слетели с его уст, и ничего не случилось: Гюнтер продолжал отхлебывать кофе, и в его глазах не было ни любопытства, ни удивления, он обладал выдержкой, этот самый Гюнтер Велленберг, или просто сумел сыграть, ведь на самом деле был талантливым драматическим актером. Но о чем бы ни думал Гюнтер, Карлу импонировали его выдержка - удивление, особенно сочувствие, были бы сейчас некстати.
Помолчав несколько секунд, продолжил, наигранно улыбаясь:
- Ты понимаешь, я не могу гордиться таким предком, но что поделаешь...
- Брось! - прервал его Гюнтер. - Давай лучше не говорить об этом. Что было, то было, меня не интересует источник твоей информации. Был бы твой отец хоть самим сатаною, это не повлияло бы на мое отношение к тебе!
Гюнтер протянул Карлу руку, тому показалось - несколько театрально, но все же от всего сердца пожал руку другу, словно присягал на верность. Спросил бы сейчас Гюнтер имена "тройки" - назвал бы, не задумываясь, но Гюнтер не спросил, хотя вопрос и вертелся у него на языке.
- Итак, мы договорились, - сказал Карл. - Я назову двоих из "тройки". Не потому, что не доверяю тебе, просто если ты будешь знать всех троих, тайна перестанет быть тайной. - Это прозвучало немного неубедительно, но Карл не мог придумать более подходящего аргумента. Он действительно доверял Гюнтеру, но какое-то подсознательное чувство подсказывало: не следует открываться до конца! Чтобы перевести разговор на другое, добавил деловым тоном: - Конечно, ты должен понимать, что нет никаких гарантий и вся наша... э-э... миссия может оказаться напрасной...
- Я не требую, чтобы ты дал мне расписку на миллион, - хрипло засмеялся Гюнтер. - Однако имей в виду: мои финансовые возможности...
Но Карл и без этого знал, что у Велленберга никогда не бывает денег.
- Затраты я беру на себя, - остановил его. - Может быть, все будет в порядке, и мы быстро... Однако на всякий случай у меня есть несколько тысяч франков.
- О-о! - удовлетворенно воскликнул Гюнтер.
Карл перегнулся к нему через столик, зашептал:
- Первым в списке стоит Рудольф Зикс. Бывший группенфюрер СС. Известно только, что его брат живет сейчас в Загене. Это недалеко от Кельна. Мой "фольксваген" на ходу, если не возражаешь, послезавтра можно тронуться.
Ганс-Юрген Зикс ходил по кабинету, размахивая сигарой. Такая уж у него была привычка - обдумывая что-нибудь важное, мерить кабинет наискось неторопливыми шагами и вдыхать ароматный сигарный дым: все знали, если в кабинете господина Зикса накуренно, хозяин принимает важное решение.
Визит швейцарского журналиста насторожил Зикса. К местным газетчикам уже давно привык. Им охотно давал интервью и вообще поддерживал контакты с газетами, рассчитывая, что упоминание в прессе его имени будет способствовать популяризации фирмы готовой одежды Ганса-Юргена Зикса, а без рекламы во второй половине двадцатого века тяжело продать и стакан газированной воды.
Господин Зикс ничем не выказывал своей заинтересованности: продержал швейцарского журналиста с полчаса в приемной и встретил сухо, всем видом подчеркивая, что он человек деловой и не тратит время на пустословие. Но уже первые вопросы юноши, который назвался Карлом Хагеном, обеспокоили владельца фирмы и даже взволновали его - господину Гансу-Юргену Зиксу пришлось сделать усилие, чтобы отвечать ровно, доброжелательно и под конец улыбнуться и пожать журналисту руку.
Сейчас Зикс вспоминал все детали разговора - он на самом деле был важным и мог иметь совсем неожиданные последствия.
Журналиста интересовала совсем не фирма, не ее продукция и связи, он расспрашивал о старшем брате Ганса-Юргена - бывшем группенфюрере СС Рудольфе Зиксе. Конечно, наглеца можно было сразу выставить из кабинета, господин Зикс и хотел так сделать, но осторожность, как всегда, взяла верх (ну чего бы добился, выбросив журналиста?), и он вступил в игру, предложенную господином Хагеном: отвечал недомолвками на недомолвки, сам задавал неожиданные вопросы, старался вызвать журналиста на откровенность. Дело в том, что они с Рудольфом ждали из Южной Америки людей от обергруппенфюрера СС Либана, и появление швейцарского журналиста (возможно, и не журналиста) казалось очень и очень подозрительным.
Сейчас хозяин кабинета обновлял в памяти подробнейшие детали разговора.
Тот пройдоха с корреспондентским удостоверением знал, что Рудольф Зикс живет недалеко от города в имении и, как человек душевнобольной, не имеет никаких контактов с внешним миром. Собственно, такие сведения он мог получить даже у портье отеля, где остановился - ни для кого ни секрет, когда-то в этом небольшом городе судьбу группенфюрера СС обсуждали на всех перекрестках, но со временем забыли: даже левые журналисты, которые в свое время пытались опровергнуть заключение врачей, давно уже угомонились (прошло ведь столько лет!), - и вдруг этот визитер из Швейцарии накануне прибытия людей Либана...
Непрошенный гость пытался убедить его, что начал писать книгу то ли по истории национал-социализма в Германии, то ли о бывших деятелях СС и что в связи с этим ему крайне необходимо увидеть господина Рудольфа Зикса, одного из высокопоставленных эсэсовских генералов, которые живут и поныне.
Другой на месте Ганса-Юргена Зикса поверил бы корреспонденту, однако у него был большой жизненный опыт, и он знал: настоящий проныра всегда обеспечит себе тыл и придумает такую версию, что и комар носа не подточит.
"Однако ж, - вполне резонно заметил Ганс-Юрген, - знает ли господин журналист, что Рудольф Зикс - человек больной, и контакты с ним разрешены только врачам да обслуживающему персоналу?!"
Журналист ответил, что он в курсе дела, более того, знает, что группенфюрер иногда вспоминает много интересного, и, в конце концов, можно обратиться к врачебной помощи.
"Нет, - решительно встал Ганс-Юрген Зикс. - Я не могу дать разрешения на разговор с братом, ибо всякие воспоминания отрицательно влияют на его и без того расстроенную психику".
Гость откланялся. Он держался почтительно, но это еще больше насторожило господина Зикса.
Ганс-Юрген стал размышлять, что он потеряет, если пресса пронюхает о контактах их фирмы с людьми Либана?
Во-первых, они разнесут это по всему свету, что может повредить деловой репутации фирмы "Ганс-Юрген Зикс и Кo". Во-вторых, Рудольф и эти южноамериканцы будут обсуждать проблемы возвращения в Федеративную Республику Германии некоторых эмигрантов и их детей, что в конечном итоге способствовало бы активизации деятельности существующих и созданию новых реваншистских организаций. В-третьих, этот пункт, очевидно, следовало бы передвинуть на передний план, согласно предварительной договоренности именно через фирму "Ганс-Юрген Зикс и Кo" в Западную Германию будут переправляться капиталы для финансирования этих организаций - эсэсовцы успели положить значительные суммы на счета южноамериканских банков.
Одни только проценты от этих операций разожгли аппетит хозяина фирмы, а он знал, что не ограничится одними процентами.
Итак, любая гласность могла привести к непоправимым моральным Ганс-Юрген лицемерил даже в мыслях, ставя это на первое место, - и материальным потерям. Ведь и реваншистские организации, и новая партия фон Таддена, которую они поддерживали, - основа "четвертого рейха". А "четвертый рейх" необходимо будет одеть в мундиры, и Ганс-Юрген Зикс абсолютно не сомневался, что право на это получит фирма, которая способствовала утверждению этого рейха. Здесь уже пахло такими суммами, что и проценты с южноамериканских капиталов, и сверхпроценты казались мелкой разменной монетой!
Зикс позвонил секретарше и распорядился позвать Роршейдта.
Лишь переступив порог кабинета, Генрих Роршейдт понял, что его ждет какое-то важное поручение: резкий запах сигары ударил в нос, и Генрих с удовольствием втянул воздух - так замирает на мгновение гончая, почуяв запах дичи.
- В наш город приехал швейцарский журналист Карл Хаген... - начал Зикс.
- Это тип, который только что морочил вам голову? - перебил Роршейдт: он выполнял самые деликатные поручения хозяина и позволял себе некоторую фамильярность.
- Да. - Зикс внимательно смотрел на подручного, хотя созерцание его внешности никому не могло принести удовольствия: деформированный от многочисленных драк нос, толстые губы и пронзительно хитрые глаза под приплюснутым лбом. У Роршейдта была сила первобытного человека, звериная выдержка, он был неприхотливым, но самое главное - служил всю войну верно брату, сейчас ему, Гансу-Юргену Зиксу. - Этого журналиста... - Зикс выдержал паузу. Не потому, что ему тяжело было произнести следующие слова или вдруг совесть заговорила в нем, просто, давая такое распоряжение, невольно становишься соучастником, а всегда неприятно знать, что тебя может ждать вечная каторга.
К счастью, Генрих помог ему.
- Убрать? - спросил, словно речь шла о чем-то совсем обычном.
- Только тихо... - поморщился Зикс. - Не нужно шума!
- Попробуем сегодня вечером.
- Он остановился в отеле "Кинг".
Генрих переступил с ноги на ногу.
- Все?
Зикс махнул рукой.
Хорошо, что Генриху ничего не нужно объяснять: сказал и забыл - как и раньше, ощущаешь себя порядочным человеком, который только в силу определенных обстоятельств немного согрешил...
Гюнтер предпочел ресторан с музыкальным автоматом, а у Карла заболела голова от оглушительной музыки, и он решил погулять по городу. Еще днем заметил: сразу за центральной городской площадью с неизменной ратушей начинался парк - сквозь зелень поблескивала вода, там был пруд или даже озеро.
Вначале парк напоминал все парки мира: газоны и клумбы, скамейки. Карл прошел мимо двух или трех пар влюбленных на скамейках - все, как и полагается в таких местах, но незаметно аллея превратилась в тропинку, которая извивалась между густых кустов, запахло свежестью, и слева за редкими деревьями открылось озеро.
Карлу хотелось посидеть на берегу. Солнце заходило, и на воде пролегла кровавая дорожка. Карл шел прямо к ней. Не мог оторвать взгляда от блестящей дрожащей полоски, казалось, сейчас и само солнце коснется воды, нырнет и погаснет. Перепрыгнул канаву и остановился недалеко от берега, оперся о ствол толстой вербы. Да, сегодняшний день, первый их день в Загене, складывался неудачно, хотя все могло быть и гораздо хуже. Швейцар, который принес их вещи в номер, на вопрос, знает ли он Зикса, лишь усмехнулся: "Здесь каждый второй работает на господина Зикса".
Но когда Гюнтер стал осторожно разузнавать, что он знает о бывшем группенфюрере СС, швейцар ничего не рассказал.
Неподалеку от отеля они увидели бензоколонку и решили заправиться.
Заправившись, поехали в имение Зиксов и убедились, что попасть туда невозможно (настоящая тюремная стена с колючей проволокой и битым стеклом). Гюнтер заметил, что группенфюрер живет в обычных условиях именно так отгораживались когда-то таинственные эсэсовские объекты.