— К сожалению, выбора у нас нет, придется целый день бить баклуши.
Брюс засмеялся:
— Ты разве не знаешь, что битье баклуш в Лондоне запрещено законом? Здешний мэр считает это занятие в высшей степени предосудительным. У них есть целое министерство, которое только и делает, что следит за тем, чтобы в пределах городской черты никто не смел бить баклуши.
— Почему-то меня это не удивляет. Похоже, у них есть министерство на каждый чих.
— Что ж, возможно, я и возьму на себя труд помочь тебе избежать силков, расставленных бюрократией. Ты уже была в Британском музее?
— Я не была нигде, кроме раскопов. Мы были заняты по уши. Все свои пробы мы взяли за четыре дня.
— Ого! — сказал Брюс.
— Вот именно, ого. Второй и третий день были просто кошмар. Я еще не привыкла работать, согнувшись в три погибели.
— Я, знаешь ли, тоже ещё не бывал в музее, так почему бы нам не сходить туда сегодня вместе? Могу дать честное слово, там тебя никто не заставит гнуться в три погибели. Потом можно зайти куда-нибудь выпить или пообедать, так время и проведем.
Она немного заколебалась, прежде чем ответить, не зная, останутся ли их отношения только профессиональными. Но приглашение показалось ей искренним, а Брюс был обаятелен. «Расслабься, Джейни», — сказала она себе.
— Погоди минуту. — Она прикрыла трубку ладонью и шепотом спросила у Кэролайн: — Не будете возражать, если я вас оставлю на вечер одну?
Кэролайн приподняла брови и покачала головой.
— Согласна, — ответила Джейни в трубку.
— Вот и хорошо, — сказал он. — Развеемся. Тогда, может, мне заехать, забрать тебя в пять?
Она посмотрела на часы. Было три тридцать. Вполне достаточно, чтобы привести себя в приличный вид.
— Подходит, — решила Джейни. — До встречи.
— Так что там? — спросила Кэролайн, когда Джейни положила трубку. — Говорили вы дружелюбно, особенно под конец. Нужно ли это так понимать, что есть хорошие новости?
— Хорошие новости есть. Он выяснил, что наши трубки отправлены на два склада, и завтра мы будем знать куда.
— Прекрасно! — сказала Кэролайн. — Бог ты мой, гора с плеч! Но почему я из-за этого должна остаться на весь вечер одна?
— Не из-за этого, — хмыкнула Джейни. — Он меня пригласил погулять.
— Отлично, — сказала Кэролайн. — Приехали в Лондон собирать данные, а заодно сходить на свидание.
— Я не ходила на свидания лет двадцать. Не помню, как это делают.
— Ничего, справитесь. Все вспомните минут через пять.
— Надеюсь, так и будет.
В тускло освещенном зале, на втором этаже Британского музея Брюс и Джейни склонились над стеклянной витриной. Витрина была закрыта тканью, на которой красовалась табличка: «Для того чтобы увидеть документ, пожалуйста, поднимите ткань. Будьте любезны, закройте витрину, когда закончите».
Отвернув накидку, Джейни сказала:
— Ох уж эти британцы! Всегда вежливы, даже когда командуют.
— Этикет у них национальное развлечение.
— Ах, вот оно что.
Она держала ткань, а Брюс читал табличку, лежавшую рядом с древним пергаментом.
— «Письмо Папы Клемента VI королю Эдуарду III, написанное во время Великой Чумы, 1348, о враче, отправленном к английскому двору, для того чтобы помочь королевскому семейству избежать заражения бубонной чумой».
Пергамент потемнел, чернила выцвели. Джейни различила лишь несколько слов, но их тоже было не разобрать.
— Ого! — сказала она. — Ну и древность.
— Это действительно древность, — сказал Брюс, закрывая витрину. — Когда я сюда попал впервые, к этому я привыкал труднее всего. Здесь все древнее.
— Ты ведь из Калифорнии, не так ли? — спросила Джейни.
— Ты помнишь? — сказал он.
— Кое-что. Того чуть-чуть, сего немножко. Должна признаться, память у меня не то что раньше.
— У меня тоже, — сказал Брюс. — Но я и впрямь из Калифорнии. Из Лос-Анджелеса. Полная противоположность Британии абсолютно во всем. Там, конечно, тоже есть древности, вроде остатков испанского поселения, но это совсем не то. И кроме того, здесь все маленькое. Намного меньше, чем в Штатах. Когда Лондон строился, люди были меньше ростом. А ты жила в Массачусетсе, так?
— Я и сейчас живу, — сказала она. — В крохотном городке в западной части штата. Примерно сто миль от Бостона. У нас тоже есть древности — несколько домов семнадцатого века. А вообще-то типичная Новая Англия, дома на главной улице начала девятисотых, очень миленькие.
Они двинулись дальше, глазея на экспонаты, обмениваясь впечатлениями, а заодно походя рассказывая о себе. Случайно они набрели на зал, где стояли огромные, вывезенные из Египта экспонаты. В углу оказалась скамья, и они сели передохнуть — два маленьких человечка посреди гигантских вещей.
— Наверное, так себя собаки чувствуют, когда сидят у дивана.
Брюс окинул зал взглядом.
— Если маленькие, то да.
Джейни посмотрела на Брюса. «Ни единой морщинки», — подумала она. Он тоже посмотрел на нее. Глаза их на мгновение встретились, и обоим стало неловко. Джейни заговорила, чтобы нарушить паузу:
— Ты давно здесь? Я хочу сказать, в Англии.
— Восемнадцать лет.
— Давно.
— Не знаю. Не заметил. Тед меня нанял, можно сказать, на дому. Он был знаком с доктором Чепменом, который тогда был моим шефом, и Чепмен ему рассказал обо мне. Тогда Тед сделал мне предложение, от которого нельзя было отказаться.
— И ты не отказался?