- Не болен, начальник, просто нашпигован наркотиками почти до полного маразма. Я хочу выйти отсюда и еще хочу нормального виски. Доставайте.
Он перебирал пальцами по столу.
- Меня зовут доктор Сандстрэнд, и здесь частный госпиталь, а не тюрьма.
- Виски, - заревел я. - Дальше объяснять не надо. Частный дурдом. Неплохая работенка. Виски.
- В медицинском шкафу, - сказал он, одышливо ловя ртом воздух.
- Руки за голову.
- Боюсь, что вы об этом пожалеете.
Я перегнулся через стол, открыл ящик, к которому безуспешно подкрадывалась его рука, и достал оттуда автоматический пистолет. Я отложил дубинку и, обогнув стол, открыл медицинский шкафчик на стене. В нем стояли пинтовая бутыль бурбона и три стакана. Я взял два. Разлив виски, я протянул ему стакан:
- Вам первому, начальник.
- Я... Я не пью. Я абсолютно не переношу алкоголя, - забормотал он.
Я снова подобрал свою дубинку. Он быстро отхлебнул глоток. Я наблюдал за ним. Кажется, виски ему не повредило. Я понюхал свой стакан и опрокинул его в глотку. Подействовало. Я опрокинул и второй и сунул бутылку в карман пиджака.
- О'кей, - сказал я. - А теперь колись: кто засунул меня сюда? Давай быстрей, я тороплюсь.
- По-полиция, разумеется.
- Какая полиция?
Плечи его глубже вжались в спинку кресла. Вид у него был больной.
- Человек по имени Гэлбрейт подписался под жалобой как свидетель. Все строго законно, уверяю вас. Он офицер.
Я спросил:
- С каких это пор фараон имеет право подписывать жалобу для оформления в психушку?
Он ничего не ответил.
- Кто колол мне наркотики до того, как меня привезли сюда?
- Этого я не могу знать. Я предполагаю, что препарат действовал уже довольно долго.
Я потрогал подбородок.
- Два дня. Им бы следовало пристрелить меня. Меньше возни. Пока, начальник.
- Если вы выйдете отсюда, - сказал он тонким голосом, - вас тут же арестуют.
- Ну, за то, что я просто вышел, еще не арестуют, - сказал я мягко.
Когда я выходил, он все еще держал руки за головой.
Дверь на улицу была заперта на ключ, задвижку и на цепочку. Но никто, пока я ее отпирал, не пытался остановить меня. Я вышел на старомодное крыльцо, спустился по обсаженной цветами широкой дорожке. В темноте на дереве запел пересмешник. От улицы участок был отгорожен белым деревянным забором. Это был дом на углу Двадцать девятой улицы и Дескансо.
Я прошел четыре квартала на восток до автобусной остановки. Никто не поднимал тревоги, не было видно и машины, обшаривающей фарами дома. Я спокойно дождался автобуса и поехал в центр города, а там отправился в турецкие бани: парилка, душ Шарко, массаж, бритье и остаток виски.
После этого я мог есть. Я поел и пошел не в свою гостиницу, зарегистрировался не под своим именем. Местная газета, которую я прочел за следующей бутылкой виски и содовой, известила меня о том, что некий доктор Шарп был найден мертвым в нежилом меблированном доме на Каролина-стрит. Полиция до сих пор ломает голову над этой неразрешимой загадкой, никакого ключа к разгадке найти пока не удалось.
Дата выхода газеты известила меня о том, что без моего ведома и согласия жизнь мою укоротили на сорок восемь часов с лишним.
Я лег в постель, заснул, видел кошмарные сны и просыпался в холодном поту. Это были последние симптомы. Утром я встал здоровым человеком.
6
Шеф полиции Фулвайдер был приземистый толстяк с беспокойными глазами и рыжими волосами того оттенка, который на солнце кажется ярко-розовым. Он был очень коротко острижен, и розовый череп его просвечивал сквозь розовые волосы. На нем был желто-коричневый фланелевый костюм с накладными карманами и рельефными швами, скроенный так, как не всякий портной сможет скроить фланель.
Он пожал мне руку, повернулся на стуле и закинул ногу за ногу, демонстрируя мне французские фильдеперсовые носки по три или четыре доллара за пару и толстые английские башмаки орехового цвета, ручная работа, пятнадцать-восемнадцать долларов, и то если по сниженным ценам.
Я решил, что у него, наверное, жена с деньгами.
- А, Кармади, - сказал он, по стеклу на столе подвигая к себе мою карточку. - Через два "а", да? По делу к нам сюда приехали?
- Мелкие неприятности, - сказал я. - Вы можете это уладить, если захотите.
Он выпятил грудь, махнул розовой рукой и заговорил на полтона ниже:
- Неприятности, - сказал он. - В нашем городке они случаются нечасто. Город наш маленький, но очень, очень чистый. Вот я смотрю из своего окна на запад и вижу Тихий океан. Что может быть чище? Смотрю на север - бульвар Аргелло и подножия холмов. На восток - чудеснейший маленький деловой центр, самый чистый в мире, а за ним райские кущи ухоженных домиков и садов. На юг - если бы у меня было южное окно - я бы увидел самую чудесную маленькую пристань для яхт, какая только возможна на свете.
- Свои неприятности я принес с собой, - сказал я. - Вернее, часть другая часть, наверное, прибежала раньше меня. Девушка по имени Изабель Снейр удрала из дому в большом городе, а ее собаку видели здесь. Я разыскал собаку, но люди, у которых она была, решили пойти на любые неприятности, лишь бы заткнуть мне рот.
- Вот как? - спросил шеф с отсутствующим видом. Его брови поползли на лоб. Я, честно говоря, уже не очень хорошо понимал, кто тут кого водит за нос - я его или он меня.
- Повернуть бы ключик в двери, а? - сказал он. - Вы все-таки помоложе меня.
Я встал, повернул ключ, вернулся на место и достал сигарету. За это время на столе у шефа уже очутились бутылка, судя по виду, именно того, что нужно, две стопочки и горсть кардамоновых зерен.
Мы выпили, и он щелкнул в зубах три или четыре зернышка. Мы жевали кардамон и глядели друг на друга.
- Ну, давайте выкладывайте, - сказал он. - Теперь я в состоянии воспринимать.
- Слыхали когда-нибудь про типа по прозвищу Фермер Сейнт?
- Слыхал ли я! - он грохнул кулаком по столу так, что запрыгали кардамоновые зернышки. - Да на нем висит чуть не сотня дел. Ведь это тот, который чистит банки?
Я кивнул, стараясь как-нибудь незаметно заглянуть ему в глаза.
- Он работает вместе с сестрой по имени Диана. Они одеваются по-деревенски и обрабатывают государственные банки в маленьких городках. Отсюда его прозвище - Фермер. За сестрой его тоже много чего есть.