- Да.
- О'кей.
Хассан остановил машину рядом с клубом. Ник вошел в него. Остановившись в дверях, он внимательно обвел взглядом помещение.
Тот человек исчез.
Компьютерная распечатка включала в себя больше ста страниц. Сердце у Дикштейна упало, когда он перелистывал их. Ничего из этих данных не представляло для него интереса.
Вернувшись к первой странице, он снова стал вчитываться в набор данных, полных цифровых и буквенных обозначений. Может быть, это код? Нет этими распечатками ежедневно пользуются десятки работников Евроатома, и они должны быть легко доступны пониманию.
Дикштейн сконцентрировался. На глаза ему попалось обозначение "и 234". Он знал, что так обозначается изотоп урана. Еще одна групп цифр и букв "180КГ" - сто восемьдесят килограммов. "17Ф68", должно быть, дата: семнадцатого февраля этого года. Постепенно строчки распечатанных компьютером букв и цифр стали обретать смысл: он понял, как обозначаются большинство европейских стран, рядом с расстояниями стояли слова "поезд" или "машина", а краткие обозначения "ИНК" или "ЛТД" обозначали компании. Наконец, ему стало ясно, что в первой графе приводятся данные о количестве и типе материалов, во второй - название и адрес получателя и так далее.
Он воспрянул духом. Понимал все больше и больше, чувствуя успех. В распечатке приводились данные о примерно шестидесяти поставках грузов. Выяснилось, что их было три основных типа: большие количества необогащенной урановой руды, поступающие из шахт Южной Африки, Канады и Франции на европейские обогатительные предприятия; топливные элементы - окиси металлического урана или обогащенные смеси, которые отправлялись с перерабатывающих предприятий на реакторы, а также использованные топливные элементы, которые с реакторов шли на переработку и захоронение.
К тому времени, когда он нашел то, что искал, голова у Дикштейна раскалывалась и глаза слезились. На самой последней странице он нашел единственный груз, отмеченный словами "Неядерное использование".
Тот самый физик из Реховота в цветастом галстуке кратко рассказал ему о неядерном использовании урана и его компонентов в фотографии, для окраски тканей, придания определенного цвета стеклу и керамике и как катализаторов в производственных процессах. Конечно, расщепляющиеся материалы всегда могли быть направлены и по прямому назначению как топливо, с какой бы невинной целью они не использовались, так что правила Евроатома относились и к ним. Тем не менее, Дикштейн не без основания прикинул, что на обычном химическом производстве правила безопасности будут не такими уж строгими.
Строка на последней странице говорила о поставке двухсот тонн желтой руды, или необработанной окиси урана, в Бельгию на металлургический завод рядом с голландской границей, где размещались хранилища расщепляющихся материалов. Предприятие, на котором происходила их очистка, принадлежало "Societe Genvialede la Chimie", конгломерату горнодобывающих предприятий со штаб-квартирой в Брюсселе. "SGC" продавало руду немецкому концерну "Ф.А.Педлер" из Висбадена. Педлер же планировал его использовать для "производства урановых смесей, особенно карбида урана, в промышленных количествах". Дикштейн припомнил, что карбид урана является катализатором в производстве синтетического аммиака.
Тем не менее, походило, что Педлер тоже не собирается сам работать с ураном, по крайней мере, на начальной стадии. С особым интересом Дикштейн прочел данные, что предприятие не просило лицензию на самостоятельное производство работ в Висбадене. а разрешение на отправку груза руды в Геную морем. Здесь ей предстояло пройти соответствующую обработку в компании "Ангелуции и Бьянко".
Морем! Дикштейна сразу же осенило: из европейского порта груз может уйти по совсем другому адресу.
Он продолжал читать. Со складов "SGC" груз отправится по железной дороге в доки Антверпена. Тут руда будет перегружена на сухогруз "Копарелли" для доставки в Геную. Короткая переброска из итальянского порта до "Ангелуции и Бьянко" по автотрассе.
Во время путешествия желтая руда - она выглядела как песок, только ярко-желтого цвета - будет погружена в пятьсот шестьдесят 200-литровые бочки с наглухо заваренными крышками. Доставят их в порт одиннадцать многоосных фургонов, в пути итальянский сухогруз не возьмет на борт никакого иного груза, а для последней переброски итальянцам потребуется шесть фургонов.
Но основное внимание Дикштейна привлекал путь по морю: из Ла-Манша через Бискайский залив, вдоль Атлантического побережья Испании, через Гибралтарский пролив и еще тысячи миль по Средиземному морю.
Мало ли что может случиться на таком долгом пути.
Доставка по суше носит непосредственный характер и ее можно держать под постоянным контролем: выходящий в полдень поезд приходит точно к половине девятого следующего утра; машина на автотрассе постоянно находится в поле зрения других автомобилей, включая и полицейские; самолет поддерживает постоянную связь с землей. Но море - непредсказуемая стихия со своими собственными законами, и путешествие может занять и десять дней, и двадцать, по пути могут случиться штормы, ураганы и поломки двигателя, из-за чего придется зайти в непредусмотренный расписанием порт и изменить направление движения. Попробуй захватить самолет, и через час ты окажешься на телеэкранах всего мира; при захвате же судна никто не узнает об этом и через несколько дней. и через неделю, а может быть. и вообще никогда.
Море представляло Пирату массу возможностей.
Дикштейн обдумывал ситуацию с растущим энтузиазмом, предчувствуя решение проблемы. Захватить "Копарелли"... и что потом? Перегрузить груз в трюмы пиратского судна. На "Копарелли", скорее всего, будут и свои краны. Но доставить груз по морю будет довольно нелегко. Дикштейн взглянул на предполагаемую в распечатке дату доставки: ноябрь. Плохо. Их могут застигнуть шторма - в ноябре даже Средиземное море становится неласковым. Что в таком случае? Захватить "Копарелли" в гнать его прямиком в Хайфу? Будет практически невозможно тайно снять груз с судна, какие бы меры предосторожности не принимал Израиль.
Дикштейн глянул на наручные часы. Уже далеко за полночь. Он начал раздеваться, чтобы пойти спать. Ему придется узнать все досконально о "Копарелли": тоннаж, состав команды, нынешнее местонахождение, кому принадлежит судно и, если удастся, схему. Завтра он отправляется в Лондон. Все, что касается судов, можно найти у "Ллойда".
Ему надо выяснить кое-что еще: кто следит за ним по всей Европе? Во Франции, должно быть, работает немалая команда. Сегодня, когда он покинул клуб на Рю Дик, за спиной у него держалась какая-то бандитская рожа. Он подозревал, что за ним увязался хвост, но рожа исчезла - совпадение или же еще одна команда? Зависит от того, принимает ли участие в этих играх Хассан. В Англии ему придется заняться и этими изысканиями.
Сняв трубку, он позвонил портье. Когда тот ответил, он попросил разбудить его в половине восьмого.
Наконец у него определилась цель: "Копарелли". Еще, нет четко разработанного плана действий, но он уже представлял, что делать. Какие бы ему ни встретились трудности, комбинация "неядерного" груза и морского путешествия была очень соблазнительна.
Потушив свет, он закрыл глаза, и перед ним проплыла последняя мысль: "Какой удачный день сегодня..."
Давид Ростов всегда был тем еще ублюдком, думал Ясиф Хассан, и годы его не изменили. "В сущности, вы ничего не понимаете..." - мог он сказать с покровительственной улыбкой; и еще: "Мы не нуждаемся в ваших людях небольшая группа куда лучше"; и еще: "Сидите в машине и не высовывайтесь"; а теперь еще: "Посидите на телефоне, пока я смотаюсь в посольство".
Откровенно говоря, отношение Ростова можно понять. Не потому, конечно, что русские умнее арабов: но КГБ, вне всякого сомнения, крупнее, богаче, сильнее и куда более профессиональная организация, нежели египетская разведка.
Хотя Ростов должен помнить, прикинул Хассан, что именно арабы первыми засекли Дикштейна; этого бы расследования не состоялось, не заметь я его.
Тем не менее, он хотел завоевать уважение Ростова; он мечтал, чтобы русский проникся к нему доверием: вел с ним разговоры о развитии событий, интересовался его мнением. Он докажет Ростову, что он толковый профессиональный агент, не хуже Ника Бунина и Петра Тюрина.
Звякнул телефон. Хассан торопливо снял трубку.
- Алло?
- Другой здесь? - Это был голос Тюрина.
- Вышел. Что случилось?
Тюрин помедлил.
- Когда он вернется?
- Не знаю, - соврал Хассан. - Передайте мне ваше сообщение.
- О'кей. Клиент направился в сторону Цюриха.
- В Цюрих? Продолжайте.
- На такси он доехал до банка, вошел в него и спустился в подвальное помещение. В этом банке есть личные сейфы. Вышел он оттуда с чемоданчиком.
- И потом?
- Направился к торговцу машинами в предместье и купил подержанный "Ягуар", уплатив наличными.
- Понимаю, - Хассан предугадал, что сейчас последует.
- Он направился в Цюрих на машине, выехал на автотрассу Е17 и увеличил скорость до ста сорока миль...
- И вы потеряли его, - докончил Хассан, чувствуя в равной мере удовлетворение и беспокойство.
- У нас такси и посольский "Мерседес".
Хассан представил себе карту Европы. Он мог направиться в Испанию, Францию, Германию, Скандинавию... в другую сторону он мог поехать в Италию или Австрию... Словом, он исчез.
- Хорошо, возвращайтесь на базу. - Он повесил трубку прежде, чем Тюрин спросил, имеет ли он право отдавать приказы.
Он по-прежнему размышлял, что им теперь делать, когда вернулся Ростов.
- Ну, что? - спросил русский.