- О чем вы говорите? - наконец обрела дар речи Амелия. - Я уже сказала хозяину, что у меня головная боль. С какими глазами я сейчас вернусь и что скажу ему?
- Но мы попозже встретимся, - пробормотал Роджер, - поужинаем вместе.
- Вы что, совсем?.. Она не дала вырваться словам, вертевшимся на языке, и только раздраженно вздохнула. Помолчав, Амелия подняла на него глаза и рассерженно спросила:
- Что это, в конце концов, значит?
- Ничего.
- Две минуты назад, когда вы меня целовали...
- Я просто обещал кое-кому...
- Так что вас так напугало? Скажите, я хочу знать. Вам не нравится, как я целуюсь?
- Нравится.
- Тогда что же? А-а, я думаю, вы боитесь, что вас увидят с цветной девушкой? Боитесь привести к себе цветную?
- Не в этом дело.
- Если хотите, можем пойти к нам, в любой момент. Но в нашем доме только цветные, и там полно крыс, под ногами бегают. И трубы протекают, и проволока торчит...
- Где я остановился, тоже есть крысы.
- Правда, моей матери не понравится, если я, - это слово она подчеркнула, - приведу в дом белого мужчину. Она опять заведет свое, она мне про это все уши прожужжала, ещё когда я была маленькой: "Золотко, берегись этих белых мужчин, они только и думают, чтобы залезть к тебе под платьице и лишить тебя девственности".
- Послушайте, Амелия...
- Но моя мамочка, моя железная мамочка, одного только не знает - что её дорогая маленькая Амелия лишилась этой девственности в двенадцать лет, летом, на крыше дома. И сделал это не белый мужчина и даже не белый мальчик. Это были шесть человек из уличной банды, называвшей себя "Персидские боги". Это были негры, такие большие и черные, каких я никогда в жизни не видела. - Амелия замолчала, потом с горькой иронией добавила: А моя дуэнья тем летом была на отдыхе, я думаю. Где-нибудь на пляже. В Песчаной бухте, где собираются сливки общества, не иначе. Так в чем дело, Роджер?
- Ни в чем?
- Вы не голубенький случайно?
- Какой?
- Не гомик?
- Нет.
- Тогда в чем же дело?
- Встретимся попозже, вот и всё, - продолжал вилять Роджер. - Просто мой друг... ну, тот, о котором я говорил...
- Да, и что?
- Просто надо встретиться с ним.
- Какой удобный друг!
- Мне надо увидеться с ним.
Амелия вздохнула.
- Надо, - гнул свое Роджер.
Амелия снова вздохнула.
- Пойдемте, пора идти, - сказал Роджер.
- Я дам вам свой домашний телефон. В аптеку я сегодня не пойду. Раз уж сказала, что у меня болит голова.
- Хорошо.
- Вы позвоните мне?
- Да. Да, я думаю.
- Почему "думаю"?
- Потому что я... Амелия, пожалуйста... пожалуйста, не давите на меня. Не давите на меня, хорошо?
- Извините.
- Я постараюсь позвонить вам, и мы вместе поужинаем.
- Ладно.
В метро они почти не разговаривали. Они сидели рядом, и Амелия иногда поворачивала голову и бросала на него взгляд, но он был поглощен мыслями о Молли и о том, что он должен сделать. Да, он должен поступить именно так, другого не дано, глупо даже думать об этом.
Надо идти в полицию, ничего другого не придумаешь.
Они остановились на углу квартала, в котором она жила. Было уже почти двенадцать дня. По узкой улице пробежал сильный порыв ветра. Амелия прижала воротник к горлу и втянула голову.
- Позвоните мне, - просто сказала она.
- Я постараюсь.
- Я буду ждать. - Наступило молчание, потом Амелия шепотом промолвила: - Мне нравится, как ты меня целуешь, белый человек, - и, повернувшись, пошла к своему дому.
Роджер провожал её взглядом, пока она не скрылась из вида, а затем направился к зданию, где помещался полицейский участок.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Пошел снег.