- Журналисты уже пронюхали?
- Покушение на инспектора от них не скроешь! С нашим начальством будете говорить?
- Не сейчас.
Лапуэнт снова сел за руль и повез Мегрэ на авеню Жюно. Деревья стояли почти голые, последние листья, падая, прилипали к мокрой мостовой. Он остановил машину у одного из домов - пятиэтажного здания, вокруг которого собралась толпа человек в пятьдесят. Дождь все еще моросил, но зеваки и не думали расходиться. Полицейские в форменных плащах-накидках выстроились в каре у парадного, оттеснив людей с тротуара.
Мегрэ вылез из машины и стал пробираться сквозь толпу под грибами намокших зонтов. Фоторепортеры тут же метнулись к нему, словно стая гончих:
- Минуточку, комиссар! Еще один снимок! Давайте повторим, отступите назад на пару шагов! Он посмотрел на них точно так же, как смотрела на него в клинике старшая сестра. Дождь еще не успел смыть кровь с тротуара, но красное пятно бледнело на глазах. Рядом можно было различить нацарапанный на асфальте контур распростертого человеческого тела. Как видно, за неимением мела кто-то обвел это место концом палки.
Делио - один из инспекторов 18-го района, узнав Мегрэ, приподнял намокшую шляпу.
- Шинкье у консьержки, господин комиссар, он первым прибыл сюда.
Комиссар вошел в парадное. Дом был почтенного возраста, но содержался, судя по всему, в образцовом порядке. Мегрэ толкнул застекленную дверь в швейцарскую. Шинкье, окончив допрос, прятал в карман записную книжку.
- Я так и думал, что вы приедете. Удивлялся даже, что до сих пор никого из ваших не было.
- Я только что из Биша.
- Как прошла операция?
- Кажется, удачно. Профессор говорит, что Лоньон, может быть, выкарабкается.
Чистенькая комната была обставлена со вкусом и не без кокетства.
Консьержка, приветливая женщина лет сорока пяти, еще не утратила привлекательности.
- Присаживайтесь, господа... Я только что рассказала инспектору все, что знала. Вот поглядите...
Зеленый линолеум был весь усыпан осколками оконного стекла.
- И вот здесь...
Она указала на небольшое круглое отверстие в стене над кроватью, стоявшей в глубине комнаты.
- Вы были одни?
- Да. Мой муж работает ночным портье в "Паласе" на Елисейских полях. Он возвращается в восемь часов утра.
- Д сейчас где он? " - На кухне... Она указала на закрытую дверь.
- Хочет немного поспать, ночью-то ему опять работать, что бы тут ни случилось.
- Шинкье, я думаю, вы обо всем расспросили? Но мадам не рассердится, если я еще раз задам те же вопросы?
- Я вам не нужен? - спросил Шинкье.
- Пока нет.
- Тогда я отлучусь на минуточку - пройду наверх.
Мегрэ слегка приподнял брови, мысленно спрашивая себя, куда это "наверх", но промолчал, помня об обидчивости участковых инспекторов.
- Извините, мадам...
- Мадам Соже. Жильцы зовут меня просто Анжела.
- Садитесь, бога ради, что вы стоите?
- Ничего, я так привыкла.
Она задернула занавеску у кровати - комната сразу преобразилась, и спальня превратилась в маленькую гостиную.
- Может быть, выпьете чего-нибудь? Чашку кофе?
- Нет, спасибо. Итак, в эту ночь вы спали, когда...
- Да. Я уже стала засыпать, когда услышала голос: просили отпереть парадное.
- Вы не обратили внимания, который был час?
- Как же! У меня будильник со светящимся циферблатом. Было двадцать минут третьего...
- Это был кто-то из ваших жильцов?
- Нет. Это был тот господин...
Она произнесла это с подчеркнутым смущением, как бы не желая сплетничать и выдавать чужие секреты.
- Какой?
- Ну тот, на которого потом напали...
Мегрэ и Лапуэнт удивленно переглянулись.
- Вы хотите сказать, инспектор Лоньон? Она молча кивнула, потом добавила:
- Полиции положено все говорить, не так ли? Обычно я не рассказываю ничего о наших жильцах, кто они, да что они, да кто к ним ходит. Их личная жизнь меня не касается. Но когда такое случилось...
- Вы инспектора давно знаете?
- Да, уже несколько лет... С тех пор, как мы с мужем переехали сюда.
Только я его в лицо знала - не по имени. Видела, как он проходит мимо нашего дома, потом узнала, что он из полиции: он приходил как-то проверять домовую книгу.