— Сюда, — сказал он с оттенком приказа, а когда Влад приостановился, обернулся, показал рукой в этот проход.
В узком проходе господствовал полумрак, различался тупик с массивной жёлтой дверью, а над дверью в сторону коридора пристально вглядывался глазок камеры. Вдруг позади, в танцевальном зале раздался приглушённый музыкальным шумом возглас: "Пожар!!!" Возглас тут же подхватили другие голоса: "Пожар!!! Горим!!!" Музыку перебили шум и гвалт, истошный визг и дикий свист, и она нестройно сорвалась с ритма и оборвалась.
— Стой! — прорычал телохранитель, проявляя обеспокоенность и неуклюже отступая спиной к недавно окрашенной стене, чтобы видеть Влада в проходе и весь коридор одновременно.
Встревоженный от мысли о пожаре Влад развернулся, и он выхватил крупный хромированный пистолет, большим пальцем снял с предохранителя. С замиранием сердца Влад второй раз за ночь увидел нацеленный в живот глазок смертоносного дула. Однако спросил почти дружелюбно:
— Где девушка?
— Если это твои дружки, — в ответ зло предупредил телохранитель, — девки живой не увидишь.
Из зала в коридор повалил дым, за ним показалась толпа напуганных и толкающихся молодых людей. Она следовала за мужчиной с противогазом на лице, одетым в свободный комбинезон болотного цвета.
— Там запасной выход! — искажённым противогазом выкриком и жестом руки мужчина направил толпу к концу коридора.
Охваченная паническими настроениями толпа смела бы любого, кто оказался на её пути, и телохранитель следом за Владом быстро отступил в боковой проход. Ему ничего не оставалось, как подталкивать Влада стволом пистолета, таким образом поторапливать к двери в тупике. Они были уже возле неё, когда позади них мужчина в комбинезоне закрыл собою почти весь проход. Правой рукой он, словно регулировщик на перекрёстке, махал в сторону запасного выхода, не позволяя никому в орущей толпе свернуть от указываемой цели. Выход очевидно открыли, потому что толпа устремлялась туда, не изменяя своего напора и движения.
Камера над дверью в тупике плавно наклонилась, глазок объектива уставился во Влада и телохранителя. Щёлкнул электромагнитный замок, и дверь приоткрылась. И тут же послышался лёгкий хлопок; телохранитель издал булькающий звук внезапной боли, клацнул зубами, и Влад перестал чувствовать спиной давление пистолетного дула. По наитию увернувшись, вжавшись в угол, Влад увидал, как к ним ринулся мужчина в комбинезоне, срывая противогаз, под которым открылась шерстяная личина, вновь выстрелил из пистолета с глушителем. Телохранитель взвыл от нового пулевого ранения, на этот раз в ногу, и начал заваливаться на косяк, обхватывая левой окровавленной ладонью разбитый первой пулей локоть правой руки, безвольной, не способной больше удержать оружие. Личиноголовый с прыжка, ударом тела втолкнул его лицом между косяком и дверью, не позволив бывшим за нею закрыться. Она раскрылась от падения увальня телохранителя, и смуглый узколицый кавказец, который сидел за письменным столом у противоположной стены кабинета, не успел вскочить и вскинуть короткоствольный автомат — с чуть слышным хлопком в руке личиноголового белая рубашка у него на животе как бы слегка вспорхнула и стала окрашиваться кровью. В миг переступив через растянувшегося на пороге телохранителя, личиноголовый сунул весь ствол с глушителем за край двери и дважды нажал на курок. За дверью послышались злобный сип, прерывистый стон от мучительной боли и шорох оседающего по стене тела.
Влад следом за вооружённым сообщником, не помня как, очутился в кабинете с высоким чёрным сейфом в углу и сразу же увидел Риту, привязанную к стулу возле задёрнутого плотными занавесями небольшого окна. Личиноголовый отдёрнул занавесь, зачем-то пальнул в окно и, казалось, не удивился, что оно пуленепробиваемое. На письменном столе был только распахнутый докторский чемоданчик. В нём крепились к гнёздам несколько одноразовых шприцов в запаянных пакетах и ампулы с препаратами, одна уже надколотая, а её содержимое заполняло приготовленный для использования шприц. Всё говорило, что допрос задержали до того, как телохранитель приведёт Влада, и что помощь девушке подоспела вовремя. Личиноголовый распорол острым, словно новая бритва, коротким ножом верёвки на ножках стула, высвободил ноги Риты. Затем осторожно разрезал клейкую ленту на запястьях сведённых за спинку железного стула рук и со знанием дела, мягким рывком отлепил кусок широкого лейкопластыря, который закрывал ей рот.
— Скорей! — вполголоса распорядился он, пресекая возможные жалобы и объяснения девушки, и властно обратился к Владу: — Помоги ей!
Влад и без распоряжений готов был делать для неё всё, что мог. У Риты затекли ноги, ей действительно нужна была поддержка, чтобы встать и двигаться. Она ничего не понимала, но как вышколенная стюардесса без вопросов оперлась на Влада и неуверенными шагами пошла за личиноголовым вон из этого помещения. Они живо преодолели проход до коридора и влились в хвост толпы, которая в умопомрачении ничего не замечала и жаждала только скорее покинуть ночной клуб. На улице настроение толпы быстро менялось, паника отступала перед нервным оживлением, истеричным обсуждением происшествия. До них никому не было дела, и они отделились от толпы, от сборища зевак и, ускоряя шаги, вышли к узкой подъездной дороге и безжизненному особняку, в глазницах окон которого будто застыла неприязнь благовоспитанности к соседнему притону. За особняком начинался сквер, который пришлось обежать, чтобы попасть к густой тени под козырьком спуска в подвал. Там застыл в ожидании чёрный мотоцикл.
— Отвезу её, вернусь за тобой, — оседлав его, заговорщически тихо сказал личиноголовый. — Жди через дорогу.
И он коротким взмахом руки показал Владу направо, подразумевая дорогу за большим старым домом. Затем глухо обратился к девушке:
— Садись и крепче держись. За меня.
Вдруг в порыве благодарности она обняла Влада за шею и поцеловала горячими и упругими губами. Он попытался обхватить её, но девушка ловко вывернулась и уселась на заднее сидение неожиданно громко заворчавшего мотоцикла, вцепилась в комбинезон личиноголового. Влажный след от тёплой слезы остался на щеке Влада, но он не воспользовался платком, пока мотоцикл не выехал под арку.
Он перебежал пустынную улицу и укрылся в плотной тени серого углового строения. Тишина казалась неуверенной, робкой, как бывает в большом городе после полуночи. Он прислушался, стараясь уловить беспокойную суматоху в той стороне, где был танцевальный клуб, но напрасно. Как если бы в клубе не произошло ничего необычного, просто совершилась очередная внутренняя разборка в бизнесе, возник непредвиденный мусор, не предназначенный для выноса из избы. То ли пожар быстро потушили, то ли его… и не было. Смотреть вокруг было не на что, и взор невольно привлёк свод неба, несуразно обрезанный крышами домов и зданий. Звёзд было мало, но самоцветом ярко сияла Венера. По улице стало приближаться гудение легковых автомобилей. Высвечивая Влада огнями, мимо проехала тёмная иномарка. За ней, будто на поводу, с такой же скоростью проследовала белая «нива».
Минуты ползли медленно, сонливо. Мысли возвращались к тому, что недавно пережил в клубе и что ещё волновало кровь.
— Зачем мне было привлекать внимание свидетелей? — под нос пробормотал Влад и поёжился. — Надо не забыть спросить у личиноголового.
Но он сам догадался. Чтобы у похитителей девушки не возникло искушения расправиться с ним сразу же, при первой возможности… И пожар оказался каким-то несерьёзным. То ли его быстро потушили, то ли пожара… и не было. Может, дымовые шашки?...
За домами послышался стрёкот двигателя мотоцикла. Стрёкот перемещался улочками, дворами, временно отдалялся и вновь приближался, словно ищейка в поиске недавно потерянного следа. Наконец в просвете между двумя зданиями, в переулке на другой стороне улицы полыхнуло направленным светом, оттуда выкатил чёрный мотоцикл, и Влад узнал чёрный облик того, кто сидел за рулём. Выйдя из тени, он махнул рукой, привлекая внимание, и быстро зашагал навстречу слепящему круглому глазу. Мотоциклист подкатил ближе и, не прерывая тарахтения двигателя, подождал, пока он устроится сзади, после чего без промедления рванулся вперёд, в направлении Садового Кольца.
— Как с Ритой? — крикнул Влад сбоку шлема, наклоняясь ближе к правому уху мотоциклиста.
Тот на большой скорости выехал на Кольцо, оторвал руку от руля и показал вверх большим пальцем в кожаной перчатке, мол, всё в порядке. Такой жест показался Владу слишком уж кратким объяснением, но он не стал настаивать и отвлекать личиноголового. Случайно оглянувшись на широкую дорогу, он вдруг заметил среди разбросанных по ней подвижных пар огней автомобилей одинокий пучок света другого мотоцикла. Другой мотоцикл был метрах в двухстах, потом начал раз за разом целеустремлёнными рывками скрадывать расстояние, постепенно приближаться.
— За нами не гонятся?! — опять крикнул Влад в спрятанное за шлемом ухо.
Личиноголовый скользнул взором по зеркальцу заднего обзора и резко прибавил скорость. В ушах Влада засвистело, встречный прохладный воздух прорывался к лицу, дерзко перемешал волосы на голове. Однако второй мотоциклист не позволил им оторваться, доказав своими действиями, что действительно их преследует. У него было преимущество одного седока, и он использовал это преимущество, настойчиво продолжал нагонять. Личиноголовый решил изменить правила игры и затормозил, нырнул с просторной дороги в боковую, стиснутую домами улицу. С неё свернул в переулок и выскочил на мало освещённую улочку. Он будто заяц петлял между всевозможными домами и строениями. Но сбить преследователя со следа никак не удавалось. Трижды он заскакивал в сквозные дворы и глушил двигатель. Притаившись в ночи, оба сообщника напряжённо вслушивались в растерянные метания того, кто их преследовал, пока тот тоже не выключал свой мотоцикл. Терпение у преследователя было завидное, и, едва личиноголовый заводил двигатель, он на слух определял их местонахождение и вскоре опять оказывался на хвосте, выхватывал их светом фары.
Улочками, переулками, дворами, улицами они непрерывно вели с преследователем эту странную игру и, наконец, с ходу очутились на площади в виду Киевского вокзала. С возрастающей скоростью минуя вокзал, они на кратчайшем пути к безжизненной набережной выскочили к подъездам гостиницы "Славянская". Яркое освещение от светильников подъездного пандуса упало на шлем седока перед Владом, и в зеркальце на руле Влад различил за просвеченным стеклом напряжённый от сосредоточенности овал незнакомого лица. Оно было без личины, и это было лицо молодого белобрысого человека. Цвет глаз определить было трудно, однако они казались светлее, чем у личиноголового.
От неожиданности Влад растерялся. Затем разом припомнил, что преследователь тоже был в чёрной кожанке и в шлеме. Глянул назад, на мелькнувшего в полосе света гостиницы другого мотоциклиста, по одеянию похожего на того, с кем он пытался скрыться, и подозрение стало нарастать, как катящийся с горы снежный ком, быстро превращаясь в уверенность. Остатки сомнений предприняли слабую попытку сопротивляться и потребовали убедительных доказательств, что он обманут коварным самозванцем. Лихорадочно прикидывая, что делать, он воспользовался первым, что пришло в голову. Большим пальцем, как пистолетом, ткнул в спину перед собой и грубо, как в американском кино, потребовал:
— Тормози или угощу свинцом твою чёртову задницу!
— Эй?! Ты что?.. спятил? — гулко огрызнулся под шлемом высокий голос.
Голос был тоже незнакомым. Клочья последних сомнений вмиг сорвались и развеялись свистящим воздухом.
— На счёт три — стреляю! — рявкнул Влад. — Раз, два...
Самозванец нехотя провернул рукоять газа, и напряжённая дрожь мотоцикла стала постепенно ослабевать. Скорость заметно падала, и преследователь быстро настигал их, ярче и ярче освещая вблизи края дороги. Справа жилые дома сталинской эпохи сменились высокими железобетонными заборами предприятий. Неожиданно для Влада притихший самозванец привстал, в долю секунды перекинул левую ногу через сидение и отпрыгнул над пешеходной дорожкой к тени деревьев, одновременно подтолкнув руль к повороту в противоположную сторону. От его толчка мотоцикл понесло наискось дороги, и Влад неосознанным побуждением потянулся к рулевым рогам, наклонился, но дотянулся лишь до их ближайших изгибов. Он уже ничего не мог сделать и изменить, с обречённостью летящего в пропасть отмечал только, что мгновения, как резина, растянулись в его сознании. В холодном поту от ужаса он наблюдал, как переднее колесо налетело на бордюр, выпрыгнуло на дорожку возле осветительного столба и врезалось в чугунный узор ограды набережной, будто намеревалось прободать в ней большую дыру. Колесу это не удалось, и задняя часть мотоцикла взбрыкнула и подпрыгнула кверху. Выброшенный с сидения Влад сам себе показался беспомощным птенцом. В свободном полёте нелепо переворачиваясь через голову, он вдруг увидал в отсветах разных огней, что под старым деревом за дорогой самозванец привстал с травы на колено, выхватил из кармана расстёгнутой куртки пистолет и тут же выстрелил в бензобак своего мотоцикла. Взрывом бензина мотоцикл, казалось, разорвало на куски. Пламя вмиг жадно поглотило весь корпус, едва не дотянулось до ноги Влада, и горячая волна тугим воздухом ударила по всему телу, швырнула его ещё дальше, как пушинку пронесла над рекой с десяток метров.
Оглушённый и почти ослеплённый он шлёпнулся животом о мутную гладь с тусклыми блёсками, неосознанно успевая накрыть лицо обеими руками. Холодная вода поглотила его всего и разом. Сначала как будто многочисленными щупальцами голодной твари она пролезла через ткани одежды, повсюду коснулась тела, затем в считанные секунды промочила его насквозь, освежая чувства и голову. Бестолково и отчаянно заработав руками и ногами, он вынырнул на поверхность и стал приходить в себя, удивляясь, что ещё жив. Пламя вперемешку с чадом жадно глодало искорёженные остатки мотоцикла и повреждённый участок ограды набережной, красными отсветами удовлетворённо играло на воде, на ряби, которая кругами расходилась от места, где он барахтался. Успокаиваясь и одновременно переживая дикую радость от только что пережитых ощущений, он неспешно поплыл в сторону ближайшей гранитной набережной. Течением его плавно смещало от места пожара. Он высматривал, где можно выбраться на слишком крутую набережную, когда некто до неузнаваемости изменённый отсветами пляски кроваво-красного пламени, слегка прихрамывая на левую ногу, выбежал к ограде. То оказался самозванец. Держа шлем в левой руке, самозванец навскидку прицелился из короткого пистолета.
— О, дьявол! — фыркнул Влад в грязную воду и поднырнул под рябь.
С замиранием сердца от мучительного ожидания телесной боли он услышал звонкий шлепок пули, которая впилась в реку возле его плеча; тут же прозвучал и второй, но почему-то значительно дальше. Когда нехватка воздуха в лёгких заставила его опять вынырнуть и глянуть на набережную, личиноголовый ударом ноги выбил пистолет из руки самозванца и с разворота задел пяткой неприкрытый живот противника. Тут же выхватив у того шлем, с короткого размаха стукнул тыльной частью по затылку. Самозванец завалился на чугунное ограждение, сполз на асфальт дорожки и больше не шевелился. Личиноголовый глянул в обе стороны дороги, затем сверху ограждения наклонился к подплывающему Владу.
— Живей! — негромко прозвучал над рекой его лишённый волнения голос, отчётливый, несмотря на гул и треск горящего остова искорёженного мотоцикла. Затем последовало краткое и необязательное пояснение: — Сейчас понаедут!
Он не сказал, кто именно, но и так было понятно, что дорожные патрули. Гранитная стена вогнутым ложем сдерживала мрачную реки, протянулась вверх и вниз по течению, и вылезти по ней без посторонней помощи было нельзя. Личиноголовый перевалился за ограду, соскользнул вдоль крутого наклона, подошвами десантных ботинок почти коснулся воды.
— Хватайся и лезь по мне!
Его распоряжение прояснило Владу, для чего он это сделал.
Кое-как цепляясь за ботинки, затем за тонкие и очень прочные штаны, он подтянулся и схватился за карман скользкой куртки. Куртка из толстой кожи выдержала, и, вылезая к плечам и шее личиноголового, он мокрым слизнем оставлял на одежде сообщника потёки воды и влагу. Подленькое желание воспользоваться случаем и сорвать личину вдруг нахлынуло на Влада, однако он сдержался. Гордость загнала соблазн туда, где содержались помыслы, которые были неприятны даже в воспоминаниях. Упершись коленями в узловатые мышцы плеч, он поднялся к верху ограждения и перелез к дорожке. Личиноголовый с проворством обезьяны подтянулся на руках и следом перепрыгнул туда же, очутился рядом с Владом прежде, чем тот выпрямился. Не медля, он перебежками направиться к оставленному у осветительного столба мотоциклу, быстро завёл его и подкатил к Владу, которого на каждом шагу подводили ноги и шатало, словно запойного пьяницу.
Вскоре мотоцикл лихо уносил их вдоль набережной. Слева за рекой выделились и остались позади очертания Новодевичьего монастыря, а справа, вплоть до перекинутого к другому берегу железнодорожного моста потянулись тёмные, безжизненные и какие-то запущенные стены заводских корпусов и административных зданий. Проскочив под мостом и проехав за развилкой в сторону от реки, личиноголовый у жилых кварталов свернул в тёмные переплетения узких подъездных дорог и проулков. Густые деревья, казалось, давным-давно оплели и пленили невзрачные и невысокие кирпичные дома. Но он рулевым пятном света уверенно рассекал просветы, отыскал за деревьями вытоптанную в траве пешую тропу, и мимо железных сеток, —ограды спортивных построек и поля для гольфа, — выехал к кварталам из серых блочных строений, окружённых редкой и малопривлекательной растительностью. Там они понеслись широкой прямой улицей, и рассекаемый скорым движением воздух, будто неистовый злобный ветер, пронизывал мокрую одежду Влада. Ему не удавалось согреться, отчего зубы намеревались пуститься в дикий пляс и отстукивать чечётку, как только он разожмёт челюсти. Но он их не разжимал столько, сколько оказалось нужным.
По-видимому, личиноголовый хотел, чтобы он запутался в представлениях о месте, куда тот его завез. И добился в этом успеха. При всех стараниях Влад не мог представить, где они очутились. Одно было несомненным, это городские окраины. Наконец они подъехали к удалённым от жилых домов железобетонным заборам, за которыми недавно построили большие, крытые жестяными листами складские помещения, ничем не отличимые от множества других перевалочных хранилищ всевозможных товаров. Снаружи ворот, у которых они приостановились, не было ни вывесок, ни указателей, кому эти склады принадлежали или кем брались в наём. Поджарый охранник в тёмной униформе молча, с ночной ленью приоткрыл ворота и впустил их на ограждённый земельный участок, где они проехали к крайнему строению. Здесь личиноголовый заглушил двигатель мотоцикла, и потревоженная тишина опять погрузилась в сонливое безразличие к происходящему. Сопровождаемый Владом, который подчинился царящему вокруг настроению безмолвного созерцания, он вошёл через незапертую дверь внутрь мрака строения и почти впотьмах уверенно повёл спутника проходами между грузовыми контейнерами к противоположной стене, туда, где светились окна конторки.
В обоих помещениях конторки никого не оказалось, но ещё не развеялся слабый запах мужского пота. Первое использовалось, как столовая. В ней были вплотную расставлены кухонный стол, две лавки, стул, тихо ворчал поцарапанный холодильник, и на электрической плите с выключенными конфорками в глаза бросалась не единожды обгоравшая стальная кастрюля. Личиноголовый небрежным толчком открыл узкую дверцу во второе помещение. Там стеснились зажатый между двумя мягкими стульями рабочий письменный стол и примыкающий к ним сбоку тускло зеленый, какого-то лягушачьего цвета старый диван, со смятой подушкой и свернутым вокруг простыни одеялом, а за старым бельевым шкафом в трёх шагах напротив дивана выступал ещё и угол сложенной пёстрой раскладушки.
Личиноголовый первым делом распахнул широкую створку шкафа, выбрал тельняшку и свободную камуфляжную одежду, затем десантные ботинки с тёплыми носками и передал всё Владу.
— Переоденься, — сказал он просто и вышел в столовую. — Сейчас горячий кофе сделаю.
Чувствуя, что в помещении начинает согреваться, Влад расцепил зубы и с предательской дрожью в голосе наконец-то спросил о девушке:
— Что с Ритой?
Вместо ответа он услышал шум воды, заливаемой из крана в чайник, и уже хотел повторить вопрос, когда личиноголовый посчитал нужным отозваться.