– Мы с тобой, Денис, зашли в тупик, – пришел к неутешительному для них выводу Друян. – Не совсем, правда, но стоим у входа в него. И самое паршивое, что мы не знаем, в какую сторону свернуть, чтобы не попасть туда.
– Да, – согласился с ним Кириков, – с такой наглостью и продуманностью со стороны преступников мне давно не приходилось встречаться. Все расписано, как по нотам… До минуты! И главное: ни за что толком не зацепишься. Дураку ясно, что все четыре убийства связаны между собой теснее некуда, а первопричину не найдешь.
Сидели они на скамье, в сквере, возле длинного шестиэтажного дома, куда приезжали в надежде застать Жогина, бывшего старшего лейтенанта милиции, адрес которого капитану дали в управлении кадров.
Дверь квартиры открыли сразу, после первого же звонка, и встретившая их немолодая симпатичная женщина обрадовалась приходу следователей, как родным братьям, которых не видела долгое время.
– Вот молодцы! – радостно пропела она, не дав им сказать ни слова. – Аркадий! – закричала она в гулкую пустоту квартиры. – Маляры пришли обои наклеивать! – Проходите, проходите, – радушно пригласила она капитана и Друяна. – А мы сомневались, что вы вовремя придете. Да еще соседи наговорили про вашу фирму. А вы точно: шесть часов – и тут! Как военные!
– Правильно, наверное, вам наговорили, – пришел, наконец, в себя капитан. – Мы, хоть отчасти и военные, но не маляры.
– А кто? – угрюмо спросил появившийся из комнаты Аркадий. Одет он был в старые пижамные брюки и выцветшую майку. Питанием, судя по всему, жена его не обижала.
– Я – из уголовного розыска, – ответил Кириков. – А он – следователь прокуратуры.
– А что случилось? – приглушенно спросила женщина. – С ордером у нас все в порядке, а…
– Жогин Юрий Семенович здесь живет? – перебил ее капитан,
– Это, наверное, тот товарищ, который здесь жил раньше? – спросил Аркадий. – Ну да, – припомнил он, – так мне говорили. Но теперь его тут нет. Выехал…
– Когда же он успел? – растерялся Денис Николаевич.
– Да вы проходите в комнату, – догадалась, наконец, пригласить их хозяйка. – Правда, у нас беспорядок везде… Вчера вечером только въехали. Еще и вещи не все перевезли. Так, самое необходимое. Мужу позвонили на работу, давай, говорят, въезжай немедленно, если хочешь квартиру получить. Хамство какое: восемь лет ждали, еще и погоняют. Даже квартиру не дали осмотреть. Сейчас я из кухни табуретки принесу. От прежнего жильца остались…
Из дальнейшего разговора выяснилось, что уезжал Жогин, видимо, в спешке, так как даже часть мебели бросил на произвол судьбы.
– А куда он выехал? – спросил Друян.
– Соседи говорили, что у него родственник где-то умер и дом ему оставил. Ну, он квартиру бросил и уехал.
– В хороших краях, очевидно, дом оставили ему, если он решил в таком городе квартиру бросить, – зло заметил капитан.
Он подозревал, что никакого умершего родственника, скорее всего, не было, а спешный отъезд Жогина вызван другими, более важными причинами. Наследство можно принять не ранее, чем через шесть месяцев, а для того, чтобы похоронить близкого человека, необязательно бросать квартиру. То же самое думал и Друян.
Соседи ничего нового не добавили. Видели, что человек уезжает, а куда – неизвестно.
Теперь вот они сидели с Друяном в скверике, под густой каштановой кроной, накрывшей тенью не только их скамейку, но еще и порядочный кусок зеленого газона. Обоим было ясно, что их опередили на несколько ходов и отыгрываться теперь будет нелегко. И виноваты во временном проигрыше они сами. Этот эпизод со старшим лейтенантом, сопровождавшим» «скорую», был оттеснен на задний план более важными, на их взгляд, событиями, и они не торопились им заняться. Более того: они сомневались в целесообразности поиска этого неведомого милиционера, против которого и обвинений-то никаких конкретных нет, – так, одни подозрения. Теперь эти сомнения рассеялись. Человек, не чувствующий за собой никакой вины, не будет столь поспешно уезжать из города, бросив квартиру, которую в наше время получить не так-то просто.
– Ошибку он допустил, – прервал молчание Друян. – Не надо было ему уезжать. Если он даже и сопровождал Любченко в «скорой», то теперь этого никто не докажет. Свидетелей-то нет! Один был – и того убрали… И искать, где он работал, бесполезно: если даже и найдем, это ничего не даст. Ключ лежит не там.
– А где? – спросил Денис Николаевич.
– Нужно точно знать, за что убили Любченко. Кому он мешал, и почему там оказался. Тогда все встанет на свои места, – ответил следователь.
– Вообще-то я знаю, где работал Жогин, – спокойно сказал капитан. – И искать особенно не надо. Может, под другой фамилией или не был там оформлен… Ну, это выяснить не трудно.
– Где? – удивленно посмотрел на товарища Друян.
– В психиатричке… Это его я видел возле «скорой» во дворе больницы. Далековато, правда, было, как следует я тогда его не рассмотрел, а теперь точно знаю: и тот человек, и неизвестный, на которого указывал Барков, и бывший старший лейтенант Жогин – одно и то же лицо. Интересно, что их связывать может? – задумчиво спросил сам себя Кириков. – Патов главврач, кандидат наук, а этот бывший гаишник, к тому же чем-то замаранный… В отделе кадров мне, правда, не сказали, за что его уволили. Но за хорошие дела со службы не попросят…
– А я, Денис, думаю вот о чем: какое отношение главврач имеет к магазину «Восток»? Я у него видел на столе письменный прибор из капа. Ему цена сотни рублей. Конечно, он себе может позволить купить такую вещь. Да еще если за счет больницы… Но дело не в этом: точно такой прибор стоит в магазине для продажи. Может, в мелочах чем-то и отличается. А Шуртов утверждает, что второго такого прибора у них не было. Почему? Не хочет, чтобы мы знали о его знакомстве с Патовым? Если боится, то чего?
– А что такое кап?
– Сразу видно, что ты бесплатное образование получил, – улыбнулся Друян. – Это нарост или наплыв на стволе дерева. У него на срезе фактура очень красивая. Да еще если он с ценной породы взят… Так вот, у главврача прибор из орехового капа изготовлен. Я в Средней Азии жил и кое-какие поделки из такого материала видел. Ореховый ни с каким другим не перепутаешь.
– Может, и он там бывал, мы же его не спрашивали, – обронил капитан. – Какое отношение прибор имеет к этому делу?
– А вот какое: Любченко забрали в психушку из конторы магазина. Теперь уж сомнений нет, что оттуда. Но почему забрали? Что он там делал? Кто позвонил в больницу, чтоб за ним приехали? И почему так поспешно убили? Я, конечно, не отрицаю, что сумасшедшие на все способны. Но почему именно его? Ведь до этого у них таких случаев не было! А в кармашке пиджака у директора магазина почему-то номер телефона городского морга оказался. Зачем он ему понадобился? Не мог же он предвидеть своей смерти и заранее место там себе заказать? – мрачно пошутил Друян. – Теперь этот спешный отъезд Жогина… Куда он поехал – это не секрет. Я смотрел в магазине накладные на товар. Кооператив у них в Самарканде. Можно, конечно, дать телеграмму и встретить его там, но мы этого делать не будем: никаких серьезных обвинений мы ему пока предъявить не можем. Только всполошим всех компаньонов.
– А почему ты решил, что он поездом поехал? – спросил капитан. – Мог и самолетом, только по другим документам…
– Мог, – согласился Друян. – Но они попусту рисковать не будут. И так наследили достаточно… Они чувствуют, что мы напали на след, потому и отправили его отсюда. Вот что сделаем: у меня там друг работает в уголовном розыске… Майор Усманов. Мы с ним несколько дел вместе раскручивали. Позвоним ему, сообщим все, что нам известно, и, если Жогин там появится, он с него глаз не спустит. А здесь пока что наблюдение организуем за Шуртовым и больницей. Ну… и надо искать тех, кто директора магазина убил. Это люди из другой компании. Что-то они не поделили между собой.
Заведующая гастрономом Пономаренко при встрече с Друяном не выказала ни наигранной приветливости, ни особого волнения. Припрятанного дефицита на складе магазина не было, товара без накладных – тоже. Да и продукты в последнее время получали такие, что прятать их для знакомых и своих сотрудников не имело смысла: мороженая рыба и колбаса дешевых сортов. Иногда – масло в пачках. А узнав, что именно интересует следователя, совсем успокоилась и пригласила Друяна для разговора в свой кабинет.
– Ребята попались хорошие, – рассказывала она Сергею Викторовичу. – Работают безотказно, не пьют, а главное – на руку чисты.
– Совсем не пьют или только на работе? – спросил Друян.
– После работы не знаю, а в магазине я их выпившими не видела. Для нашего дела это главное. Мы им вначале разные проверки устраивали, – призналась. – Склад ведь у нас большой, закоулков много, за всем не уследишь. Бери, что хочешь, и выноси под халатом на улицу.
– Ну и как? Прошли? – улыбнулся Друян.
– Полностью! Я их уговаривала в заочный институт поступить. Или хотя бы в техникум… Кое-какие знакомства у меня есть, – скромно сказала Пономаренко, – помогли бы ребятам. Не хотят!
– А почему, не спрашивали?
– Спрашивала… Стыдно, говорят, торговать. А мешки и ящики таскать на плечах не стыдно? – с искренним удивлением спросила она следователя, ища у него поддержки.
– А Любченко у вас давно на работу не выходит? – перебил Сергей Викторович словоохотливую заведующую.
В темных глазах завмага мелькнула растерянность, но тут же пропала, уступив место наигранной озабоченности:
– Вы знаете, с ним что-то непонятное. Я вначале думала, что он болен, позвонила в общежитие, а комендант говорит, что его там уже несколько дней не видели. Спросила ребят, которые с ним в одной бригаде работают, плечами пожимают и все. В торг я пока ничего сообщать не стала…
– Почему?
– Ну… у нас такое положение… за прогул премию со всего коллектива снимают. Подожду еще немного, может, появится. Тогда отработает. – И запоздало сообразив, что следователь прокуратуры не будет приходить в магазин без всякой причины, спросила: – Что-нибудь серьезное случилось? Может, мне собрание коллектива провести? Осудить проступок или на поруки взять. Как вы посоветуете?
– А ребята из той бригады сейчас здесь? – вместо совета спросил Друян.
– Да, сегодня их смена. Позвать?
– Не надо… Я, пожалуй, поговорю с ними где-нибудь в другом месте. А то и мы вам будем мешать работать, и они себя будут чувствовать скованно. Помогите мне их только найти.
– Пойдемте, – Пономаренко с готовностью поднялась с места и, проведя следователя в складское помещение, легко понесла свои пышные формы между штабелями ящиков и пирамидами мешков.
Известие о том, что с ними хочет поговорить следователь, оба грузчика встретили внешне безразлично. И именно это наигранное безразличие наводило на мысль о том, что бывшие боксеры ждали такого визита, внутренне подготовились к нему и согласовали между собой нужные им показания. Люди, не чувствующие за собой никакой вины будут вести себя иначе. Их, в первую очередь, заинтересует, зачем они понадобились следователю. Эти – ни плотный, с покатыми плечами Толя Таран, ни сухощавый, жилистый Витек Галей – не спросили ни о чем.
Беседовать решили во дворе.
– Там и покурить можно и мешать никто не будет, – сказал бригадир грузчиков Таран.
Устроились на пустых ящиках, сложенных у стены, с тыльной стороны магазина. Но откровенного разговора не получилось: товарищи Любченко сдержанно отвечали на вопросы следователя, курили сигарету за сигаретой и терпеливо ждали окончания явно тяготившей их беседы. Чувствовалось, что парни чего-то боятся и, чтобы ненароком не проговориться, на все вопросы неизменно отвечали: «Не знаем». И только к концу беседы настороженность у ребят понемногу уступила место спокойствию. Они охотно рассказали Друяну свои спортивные биографии, с обидой поведали о том, что как только они перестали добиваться блестящих результатов на ринге, с ними сразу же без сожаления распрощались и забыли об их существовании. Вот и пришлось идти в грузчики.
– А почему вы не учились, когда… ну… славой пользовались? – спросил их Серей Викторович,
– Почему… – хмыкнул Таран. – Самим подготовиться некогда было: то сборы, то соревнования, то чемпионаты, и так все время колесом. А тренера сколько ни просили, чтобы помог поступить, одни отговорки слышали: «вот чемпионат пройдет, вот звание получите, вот за рубеж съездим…»
– На лапу не дали, потому и не поступили, – зло сказал Галей. – Те, кто дал, давно уже дипломы имеют.
После этой невеселой реплики ребята опять замкнулись.
– Ну, а что ж все-таки с вашим другом случилось? – решил Друян не ходить больше вокруг да около. – Почему его на работе столько дней нет? А вы даже в общежитие не сходили узнать, что с ним. Как же так, друзья все же: столько лет вместе боксом занимались, да и тут в одной бригаде работали.
– Думали, приболел или «загудел», – ответил Таран. – Он в последнее время после работы часто закладывал… А бокс тут ни причем: там каждый сам за себя отвечает. Это в футболе мяч толпой катают…
– Да и здесь тоже: каждый свой мешок на собственном загривке тащит, – поддержал товарища Витек. Невмоготу – сбрасывай и отдыхай, твой мешок никто нести не будет. Зарплата-то одинаковая, значит, и труд поровну делить надо.
– Тоже верно, – согласился с ним Сергей Викторович, – но я бы к товарищу сходил. А не пошли вы к нему по одной причине… – выжидающе замолк Друян,
– По какой? – не выдержал молчаливого ожидания Таран.
– Вы знали, что его в общежитии нет, – спокойно сказал следователь.
– Откуда? – вяло возразил Таран, стараясь не встречаться взглядом с Друяном.
– Я смотрел табель выходов у заведующей. На выходной вы ушли втроем, а после этого Любченко уже в магазин не пришел. Если вы провели выходной не вместе, то обязательно зашли бы после работы в общежитие. Или хотя бы позвонили туда… Вы этого не сделали, значит, были уверены, что его там нет, – сказал Сергей Викторович. – Теперь у меня к вам вопрос: что вы делали в свой выходной день? Смотрите на меня и отвечайте быстро! – приказал Друян.
– Я… это… «жигуленок» свой ремонтировал, – запинаясь ответил Таран. – А Витек мне помогал. Целый день провозились… А вечером пошли пивка попили.
– Кто видел, что вы ремонтировали машину?
– А черт его знает! – нахально ответил Таран. – Знали бы, что вы об этом спрашивать будете – запомнили бы. А так…
– Ну хорошо. Я вам скажу, что случилось с вашим товарищем: он убит.
– Как – убит? – испуганно посмотрели на следователя друзья.
– А вот так. Жил человек – и нету. Вы можете на него посмотреть… в морге. Собственно, я обязан отвезти вас туда. Подтвердите, что это он. То, что при нем оказался паспорт, еще ни о чем не говорит.
– А кем убит? – спросил Витек.
– Кем и за что, этого я пока не знаю. А вы мне помочь в этом не хотите. Вот и тащим каждый свой мешок, как вы говорите.
Таран и Витек промолчали.
После долгих колебаний и размышлений Виктор Георгиевич принял, наконец, решение, которое ему казалось единственно правильным: директором магазина «Восток» нужно все-таки назначить Шуртова. Правда, работы тогда у него заметно прибавится: распределение партий каракуля среди кооператоров требовало и времени, и умения ладить с людьми, а ведь нужно было еще заниматься скупкой золота и валюты. Многовато для одного человека, но иного выхода не было: посвящать лишних людей во все тайны своего дела Патов не хотел. Кроме того, он подозревал, что теперь и за ним самим, и за магазином «Восток» будет установлено наблюдение. Вряд ли приезжавшие к нему следователи остались удовлетворенными его объяснениями. Не такие уж они простаки! И появление любого нового человека в штате магазина, несомненно, вызовет у них массу вопросов: кто он? откуда появился? по чьей рекомендации? И на все эти вопросы следователи, разумеется, захотят иметь исчерпывающие ответы. Нет, лишних козырей в руки им давать нельзя, пусть довольствуются тем, что имеют.
И еще один вопрос беспокоил Патова: охрана его самого и Шуртова. В городе начала действовать какая-то неизвестная группа, которая, судя по всему, догадывается, что люди, работающие в магазине «Восток», имеют доход не только от продажи сувениров. Иначе бы они не прислали человека с требованием ежемесячной выплаты трех тысяч рублей. И поручили это скользкое дело явно новичку, не желая подвергать опасности своих людей.
Виктор Георгиевич понимал, что эта группа, кроме уверенности в своих силах, доходящей до наглости, к тому же еще и хорошо организована. Поздно вечером Валерий Борисович сообщил им по телефону, где находится их незадачливый посланец, а утром следующего дня сам был убит в своем кабинете вместе с охранником и отправился по тому же адресу – в морг. И ниточку, тянущуюся от тех событий сюда, в больницу, они, несомненно, нащупали.
Да, с такими людьми, хочешь не хочешь, а придется считаться. Но кто они? Где их искать? А если даже нападешь на след, это мало что даст. Взаимное устранение второстепенных исполнителей только испортит дело: следователи прокуратуры и милиции рано или поздно выйдут на главных лиц, в том числе и на него самого. И тогда уже можно будет потерять все: деньги, власть над людьми, свободу. Нет, взаимная вражда с этой группой желаемого результата не даст. Ему, Патову, нужен мир, но прежде чем его заключить, нужно войти в контакт с главарями этой группы.
Валерий Борисович столкнулся с одним из них в ресторане «Уют». Может, попробовать ему самому проехать в этот загородный ресторан и посмотреть поближе на его посетителей? Здравый смысл подсказывал, что ничего плохого с ним там не случится: никто не ожидает его появления в ресторане и, кроме того, не надо отказывать своему противнику в умении правильно оценить обстановку. Если «Уют» является для них своего рода резиденцией, то они не заинтересованы привлекать к нему внимание милиции. Приняв это решение, Виктор Георгиевич вызвал к себе в кабинет шофера.
– Машина хорошо подготовлена? – спросил Патов застывшего у двери шофера.
– Как всегда, Виктор Георгиевич, – ответил тот.
– Подъезжай к воротам, я сейчас выйду, – распорядился Патов. – Поедем сначала в город, а потом я скажу куда…
Сосновый бор, почти вплотную подступавший к городу, проскочили быстро, и машина покатилась мимо пригородных особняков, утопавших в зелени вишневых и грушевых садов. Дома в этом районе строили в основном отставники в крупных чинах и работники различных республиканских министерств: свой дом в тихом зеленом районе намного лучше любой казенной квартиры.
– Поезжай по улице Хмельницкого, – приказал главврач шоферу, – там надо будет одного человека взять.
– Товарищ капитан! Шуртов сел на углу Хмельницкого в черную «Волгу», Едут в сторону монастыря, – доложили по рации.
– А кто еще в машине? – спросил Кириков.
– Не знаю: стекла затемненные. А номер запишите.
– Продолжайте наблюдение, со связи не уходите, – распорядился капитан, сознавая, что самому ему уже не успеть к месту событий. «А машина главврача! – с каким-то непонятным для самого себя удовлетворением подумал Денис Николаевич. – Интересно будет узнать, куда они направились?»
«Волга» проехала мимо мужского монастыря, расположенного на обрывистом берегу реки, попетляла по кольцам дорожной развязки и мягко вкатилась под ажурную арку металлического моста.
– Направляются за город, – доложили капитану Кирикову.
Но вскоре Денис Николаевич получил сообщение, которое его не только огорчило, но и вывело из себя: вырвавшись на загородное шоссе, черная «Волга» главврача сумела намного оторваться от наблюдателей, а после одного из поворотов они ее вообще не увидели.
– Свернули на какой-то проселок, – виновато доложили по рации. – Тут их десятки по каждую сторону дороги: то в села, то на дачные поселки. И лес кругом, ничего не просматривается.
– Растяпы! – не сдержался капитан.
– У них, наверное, двигатель с форсажем, – нисколько не обиделся докладывающий. – Мы шли за ними на скорости сто тридцать, а разрыв все время увеличивался. Может, встать за поворотом и подождать пока они будут возвращаться?
– А потом проводить их до города? – язвительно спросил капитан. – Покатались и хватит…
Окончив разговор, Кириков подошел к карте области, висевшей в простенке между двумя окнами: может, все-таки удастся вычислить, куда так торопился главврач со своим спутником.