Когда спирт достиг желудка и начал всасываться в кровь, Родион почувствовал некоторое облегчение. Еще через некоторое время он закурил и стал оценивать происшедшее более хладнокровно.
— В принципе, я мог бы ничего не заметить и до конца жизни считать, что мне попалась одна из самых искусных в этом деле особ, — сообщил он почему-то бутыли спирта, которую в данный момент нежно обнимал.
Не расставаясь с емкостью, Родион вернулся обратно к дивану. Он решил, что еще глоток неразбавленного алкоголя ему не повредит.
Увидев стоявший на сейфе пластмассовый стаканчик, Родион налил в него из бутыли и сразу выпил. От второй порции чуть не вытошнило. Когда, наконец, удалось справиться со спазмами в горле, и спирт попал куда ему следует, Родион окончательно захмелел. Тогда он подошел к дивану и смог посмотреть на предмет своей недавней страсти. Предмет лежал неподвижно в позе эмбриона, закрыв лицо руками, только поднимались бока от тяжелого дыхания, как у лошади, выигравшей дерби.
— А девкой был бы краше, — сообщил Родион, развеселясь.
— Ты же обещал, Бруно, — простонал юноша, — вернуть мне мое тело.
— Давай все по порядку, — Родион переставил лампу и устроился на стуле. — Для начала оденься. И сотри косметику, смотреть противно.
Оставшись один, Родион решил, что раз его считают Бруно, он не станет больше спорить. Так можно будет кое-чего разузнать.
Он снова услышал знакомый скрип, когда поднималась крышка гроба, и ему стало смешно, когда вспомнил, как сначала испугался.
Крепко выпив, он всегда становился хладнокровно-насмешливым.
Через некоторое время перед ним предстало существо в белой свободной одежде, скрывающей угловатость фигуры, не накрашенными губами и зелеными глазами, прятавшимися за тенью густых ресниц.
— Ты ведь Бруно, да? — робко спросило это существо.
— Ясное дело, — согласился Родион.
— Но почему ты раньше требовал, чтобы я гримировалась под покойницу?
— Я заблуждался.
— Это хорошо, — согласилось существо. — Такой быть мне больше нравится. Теперь дашь мне новое тело, которого я заслуживаю?
— Не сразу, не сразу, — отмахнулся Родион. — Для начала кое-что расскажи. Как тебя зовут?
— Александра.
— Александр, значит.
— Нет, Александра. Я — женщина.
— Ладно, я тебя Сашкой называть буду, — Родион нашел компромисс.
— На Сашку я согласна. Но почему ты забыл, как меня зовут? Бруно должен был знать.
— Я же изменился внешне, верно?
— Да, как и обещал, что найдешь новое тело.
— Вот видишь. Процесс переселения душ, — Родион почесал затылок, пытаясь вспомнить, что он когда-то прочитал в «Страшных газетах», он любил читать всякую ерунду, — явление достаточно сложное. Не все участки мозга поддаются перезаписи. Вот в лобных долях — все помню, а в мозжечке — нет.
— Раньше ты по-другому об этом говорил.
— Ну, так то раньше… Каким я раньше был, расскажи?
— Среднего роста, черноволосый.
— А возраст?
— Сорок три.
— Я был знаком с твоим братом?
— Как же, конечно…
— Твой брат мне поставлял… ну, то, что там в банках, наверху?
Кивок головы.
— А с Валентином Семеновичем, школьным приятелем твоего брата, я тоже знаком?
— Нет.
— И никогда не говорил о нем? — Только когда рассердился, узнав, что Вильгельм ему проболтался.
— А о чем он проболтался?
— Когда мы гостили у них, брат сказал Валентину Семеновичу, что продает тебе разные органы. Валентин Семенович его долго обо всем расспрашивал, узнавал, как это делается, много ли можно на этом заработать. Он напоил брата, а Вильгельм, когда напьется, все рассказывает. Поэтому он никогда не пьет с посторонними.
— Я был очень зол на Валентина Семеновича? Говорил, что убью его?
— Не помню… Ты только меня ударил, а я заплакала, так как ни в чем не была виновата. Просто подслушала их разговор.
— Хорошо, опиши мне, что происходило в последние дни, перед тем, как я исчез?
— Ты сказал, что болен, что скоро умрешь, если не подыщешь себе новое тело. И потом, ты сердился, как складываются дела. Тебя заставляют зарабатывать деньги на твоем даре, твоих знаниях, и все эти деньги у тебя забирают. Ты сказал, что тебе надоела такая жизнь. Я плакала и умоляла не бросать меня. И тогда ты предупредил, что подыщешь себе новое тело, вселишься в него, и таким предстанешь передо мной — сильным, красивым и богатым. А потом и мне поможешь стать такой, какой я должна была появиться при рождении, если бы не вмешались силы хаоса. Все дни, пока тебя не было, я приходила сюда и ждала. Я пряталась от того маленького человечка, потому что ты не мог им быть. Ведь прежний Бруно предупредил, что сердце мне подскажет, в каком новом теле ты явишься. И сегодня утром я поняла… А ты не хочешь со мной… меня… потому что… потому что мне дано такое наказание… — и Александр ударил сам себя в низ живота.
— Я бы не назвал это наказанием, — возразил Родион.
— Как ты не понимаешь? — лицо у Сашки пылало, — Вот ты родился с телом и душой мужчины, но если бы только в одном месте, понимаешь, в одном, ты был бы как женщина? А вот я — наоборот…
— Может, ты прав, — задумчиво произнес Родион. — Мир не делится на мужчин и женщин. Мир делится на тех, кто имеет, и кого имеют. Причем половые признаки тут не играют никакой роли.
Послышались глухие удары. Александр встрепенулся. Род посмотрел на часы.
— Пора, — сказал он. — Приехал наш маленький сыщик. Он отвезет нас к твоему брату.
— Зачем? Брат не знает, что я и Бруно… Что я и ты…