Маленькая однокомнатная квартира Эллы Александровны была плотно заставлена низкой мебелью: шкафчиками, книжными полками, двумя трюмо, стоявшими друг напротив друга.
Сама хозяйка лежала на диване, обложившись подушками. На инкрустированном столике стояли чашки и заварочный чайник, сделанный в виде двух-этажного домика с забавными голубыми окошками.
- Садись, наливай сама, кипяток под столом. Вот печенье, джем. Гурдина взяла в руки пиалу с маслинами. - Обожаю маслины, не хочешь?
- Нет, спасибо. - Маленькой серебряной ложечкой Катя положила в чашку сахар. - Расскажите об актерах, какие они.
Гурдина охнула: она попыталась принять полусидячее положение.
- Спина болит. Ну что ж, если это необходимо... Начну со старших. Рубальский Станислав Робертович - поляк, очень красивый старик, ему уже почти семьдесят, игра исключительной выразительности. Впрочем, он не профессиональный актер, но это между нами, на эту тему я предпочитаю не распространяться. Знаешь, пойдут всякие кривотолки, слухи: Гурдина берет непрофессионалов. У нас ведь любят из мухи слона делать. В Рубальском есть порода, старомодность в лучшем смысле этого слова. Он - как осколок другой эпохи. Станислав Робертович из потомственных польских дворян, где-то под Краковом даже сохранились остатки его родового замка. - Гурдина взяла со стола чашку и осторожно поднесла ее к губам. - Потом идет Женя Сандула. Амплуа героя-любовника. Красавец, жгучий брюнет. Считает себя просто неотразимым. Конечно, его время уже в прошлом. Такие мужчины пользовались бешеной популярностью у поклонниц лет десять-пятнадцать назад. Сейчас всем нравится тип Володи Машкова. Молодой, раскованный, сексапильный. Но Женя все равно хорош, этакий светский лев.
Гурдина протянула руку к пачке сигарет и закурила.
- Не могу жить без сигареты, просто наваждение какое-то. Знаю, что надо бросить, но не могу. Так на чем мы остановились? - Она взглянула на Катю, слегка прищурившись.
- На Жене Сандуле.
- Ах, да, Сандула. Затем идет наша молодая "поросль" - Артур и Рудик. Способные молодые актеры, правда, им пока не хватает практики, но это придет. А так они оба очень талантливы.
- Простите, а они не ревнуют друг к другу?
Гурдина расхохоталась:
- Это ты наслышалась дешевых сентенций, что актеры должны непременно ревновать друг к другу, скандалить, если им долго не дают хороших ролей, капризничать, дуться, требовать к себе внимания. Дорогая, это все уже вчерашний день, сейчас с актерами никто не носится. Если будут капризничать, их просто выкинут из театра, и они пополнят картотеку безработных. Всем нужны послушные исполнители режиссерской воли, ну и, конечно, индивидуальности.
- А как это может сочетаться одно с другим: послушные исполнители и индивидуальности? - не удержалась Катя.
- Это уже их проблемы. Хочешь жить, умей вертеться. Да... все изменилось. Лет сорок-пятьдесят назад актер был царь и Бог, с ним считались, ублажали, носились, особенно с талантливыми. Сейчас таланта маловато, но хороших ремесленников много, так сказать, общий уровень подтянулся. Поэтому хороший режиссер может вытянуть спектакль за счет литературного материала, сценического оформления, музыкального сопровождения, хореографии и так далее.
Гурдина неожиданно замолчала. Катя крепко сжала в руках миниатюрную чашку.
- Да, мысли скачут, вернемся к нашим баранам. Теперь - дамы. Анжела и Рита, блондинка и брюнетка, я выбирала их по контрасту. Одна - белокурый ангел, другая -черноволосый живчик, бесенок. Обе хороши и преданы театру. У Анжелы, пожалуй, побольше таланта, но зато Рита умеет держать паузы, концентрировать на себе внимание, а это иногда трудно дается даже маститым профессионалам.
- Блондинка и брюнетка, - повторила Катя, - а разве нельзя изменить внешность при помощи парика, грима?
Элла Александровна бросила на нее внимательный взгляд:
- Дело не в этом, дело в характере, заложенном природой. Часто внешность является отражением внутреннего мира. Когда мужчины влюбляются в блондинок, им бессознательно хочется чего-то нежного, кроткого. Неважно, что ангел оборачивается стервой: выбор сделан на уровне стереотипов. И наоборот, брюнетки сразу рисуются женщинами-вамп, этакими пожирательницами мужчин, нервными истеричками и психопатками. Эта иллюзия стара как мир, но мужчины часто попадаются на нее. Рита и Анжела удачно дополняют друг друга. И наконец, Лилия Георгиевна. Она пережила ужасное горе, у нее умерла дочь в возрасте пятнадцати лет. Зверски изнасиловали в парке, тело нашли только через два дня. Бывшая актриса Харьковского театра. Молчалива, но это понятно. Иногда не разговаривает ни с кем целыми днями. Но играет прекрасно. Муж - художник. Правда, они расстались.
От сквозняка дверь комнаты медленно раскрылась.
- Ну вот и все, - Гурдина резким движением потушила окурок в хрустальной пепельнице, сделанной в виде раковины. - Ты довольна моими объяснениями?
- Пока да, - Катя замялась, - но вы ничего не рассказали о себе.
Гурдина усмехнулась:
- Ну а что рассказывать, все так просто и обыденно. Где родилась, не знаю, воспитывалась в детских домах. Когда вышла в жизнь, то начала скитаться по провинциальным городам, потянуло в театр, сама играла немного, потом стала режиссировать, десять лет руководила самодеятельным театром в Твери, перебралась в Москву, и так пошло-поехало.
- Значит, родных у вас нет?
- Ни единой души, замужем никогда не была, да, по правде говоря, и не тянуло. Рубашки стирать и обеды готовить - это не для меня.
- И детей не было?
Лицо Эллы Александровны внезапно застыло.
- Нет.
Катя почувствовала нечто странное, но не могла дать этому никакого объяснения. Если бы она была суеверной, то сказала бы, что кто-то невидимый присутствует рядом с ними.
Часы, стоявшие в углу на высокой подставке, показывали около четырех дня. Такие часы Катя видела совсем недавно в одном из антикварных магазинов в центре Москвы. Сельская идиллия: кусочек луга, пастушка, которая прилегла на камень. К ее ногам ластится овечка. Пастушок поодаль играет на рожке. Пастушка чуть повернула голову. Ее портило какое-то жесткое выражение лица, раздвинутые в неестественной улыбке губы и круглые глаза-буравчики.
Гурдина опустила веки.
- Я ухожу. - Катя привстала со стула. - А почему у вас два трюмо?
- Комната маленькая, а так зрительно увеличи-вается пространство, дизайнерский трюк. Захлопни посильнее дверь, - донеслось до Кати в коридоре.
Оставшись одна, Гурдина осторожно сползла с дивана и подошла к зеркалу.
Неожиданно ей вспомнилось... медленное оце-пенение. Она словно проваливается в какую-то бездну. Из этого состояния ее выводит мягкий голос: "А теперь встань и подойди к зеркалу, что ты там видишь? Посмотри... посмотри внимательно..."
Глава 4
С Алексеем Николаевичем Яриным Катя дого-ворилась встретиться в два часа дня в кафе "Роза Азора". Тот позвонил утром и сказал, что директор агентства дал ему поручение работать с ней в одной связке. Поэтому Алексей предложил срочно встретиться, чтобы обговорить все вопросы.
В кафе было полно людей. Катя подперла щеку рукой и монотонным голосом принялась пересказывать то, что свалилось на нее в эти дни, а в заключение с отчаянием выпалила:
- Ничего не понимаю, ровным счетом ничего! - Катя с досады стукнула ложечкой о вазочку с мороженым, отчего та обиженно звякнула. - Я не знаю, что делать, Алексей Николаевич.
- Зови меня Алексеем и на "ты", к чему нам этот официоз.
- Дело мое - труба, - упавшим голосом сказала Катя.
- Так не бывает, обязательно должны быть какие-то зацепки, ниточки, которые в конце концов и выведут к желаемому результату.
- Представь себе, пока никаких! - закричала Катя.
С соседнего столика до нее донеслось сказанное громким шепотом: "Перебрала девочка". Она даже не сразу сообразила, что это относилось к ней.
- Давай рассказывай снова, все по порядку, не торопись. Бывает так: то, что тебе кажется несу-щественным, на самом деле - главное, и наоборот.
- Итак, я имею, - Катя начала загибать пальцы, - труп с театральным шарфиком на шее - раз. И даже кто убитый-неизвестно. Никакой информации в агентство не поступало.
Алексей кивнул: